Великий Аттрактор

Об авторе

Дмитрий Алексеевич Игнатов – российский писатель-фантаст, работающий в жанрах твёрдой научной фантастики, гуманитарной и социальной фантастики, антиутопии. Родился 15 января 1986 г. в Ярославле.

Проходил обучение в ЯГТУ по специальности «инженер-педагог машиностроения». Автор сценариев для короткометражного фестивального кино. В этом качестве участвовал в кинофестивалях «КиноШок» и «Метрополис». В настоящее время – дизайнер и веб-разработчик, пишет сценарии для кино, ТВ и рекламы.

Публиковался в изданиях «Знание – Сила», «Знание – Сила: Фантастика», «Искатель», «Новый журнал» (США), «Нева», «Дарьял», «Байкал», «Смена», «День и Ночь», «Нижний Новгород», «Инвожо», «Истоки», «Крылья», «День литературы», «Парус», «Причал» (журнал отд. СПР г. Ярославль), альманахах «Литературный оверлок» и «Литературный альманах» (г. Хабаровск), сборниках: «Тайны и приключения», «Наука веселья», «Мастера прозы», «Открытый космос», «Художественная верификация», «Мистический писатель» (изд. «Перископ-Волга»), интернет-изданиях: «ВеликороссЪ», «Невечерний свет», электронном приложении «Мастерская» журнала «Семь искусств». Автор романа в рассказах «Великий Аттрактор», иронического фэнтези «Кампания Тьмы», хоррор-повести «Первыми сдохнут хипстеры» и сатирического справочника «Это ваше FIDO».

Другие книги автора на ЛитРес

Поддержать автора и приобрести электронные версии книг можно на сайте ЛитРес по ссылке:

https://www.litres.ru/dmitriy-alekseevich-ignatov/

Акция для читателей

и всех, кто хочет не просто прочитать книжку, но и сделать себе приятный подарок…

а заодно поддержать автора.¹

Аннотация к первому изданию

Жанр научной фантастики всегда шёл в авангарде писательской литературной мысли. К сожалению, в последнее время – в эпоху «Звёздных войн» – он всё чаще ограничивается простым развлечением. Этот сборник (а на самом деле роман в рассказах) – попытка вернуть жанр к своей изначальной цели и задаче – задавать вопросы, пригласить читателя к размышлению. Поверьте! Думать – это тоже весело.

К читателю

Здравствуй, дорогой читатель!

Это второе издание романа в рассказах «Великий Аттрактор». И хотя многие назвали бы его обычным сборником, я и в этот раз остановился на своём спорном определении. Возможно, ты уже читал представленные здесь рассказы в литературной периодике. Но как функционирующее живое существо невозможно свести лишь к набору составляющих его органов, клеток и атомов, так и рассказанные здесь истории, собранные под одной обложкой, приобретают иное значение.

Я постарался сделать так, чтобы второе издание, помимо всего прочего, стало ещё и своеобразным путеводителем по моему творчеству.

Приятного чтения!

Корабль Тесея

Мой отец умер два года назад. Сложно сказать точнее, хотя момент его смерти определённо был. Однако определение этого момента всегда вызывало вопросы. Сначала смерть связывали с простой остановкой дыхания. Потом с остановкой сердца, при этом было замечено, что ещё несколько дней у покойника могли отрастать волосы и ногти. Наконец, когда медицина окончательно определилась с местом хранения человеческой души, смерть окончательно связали с прекращением нормальной активности мозга. Но даже в этом случае оставались лазейки, ведь мозг может функционировать частично. И, напротив, даже при полностью умершем мозге. Остальное тело ещё может поддерживаться в живом состоянии при помощи не особо сложных медицинских приборов. Формально человек остаётся вместе со своей жизнью, а его несчастные родственники с трудным вопросом: поддержать или прервать эту «жизнь».

Впрочем, это не был случай моего отца. Он умер два года назад. В какой-то момент последняя клетка его тела перестала жить. Он умер. Это статистический, математический, медицинский, биологический факт! Он умер.

Тяжело признавать, но этот момент не стал трагедией ни для кого в нашей семье. Этому моменту не предшествовало никакого скорбного ожидания. Этот момент не стал печальным облегчением, как часто бывает с долго болеющими и постепенно умирающими людьми; или разрывающим душу потрясением, как случается в случае внезапной, неожиданной смерти. Мы просто не заметили его…

Я очень хорошо помню тот вечер. Отец вернулся с работы как обычно около 7 часов вечера. Он неторопливо сел за стол, и вместе мы начали ужинать. Разговоры о служебных делах не были приняты у нас за столом. Они с мамой обсудили какие-то новости. Отец дежурным образом поинтересовался о том, как прошёл мой день. Я так же дежурно ответила ему. После чего он продолжил свой разговор с мамой. Не помню точно, о чём именно они говорили. Помню, что меня с самого начала ужина занимал только один вопрос. Он сидел в моём мозгу, словно раскалённая иголка, но я не решалась озвучить его, словно подбирая подходящий момент.

Наконец, когда мама уже собрала тарелки и пошла их мыть на кухню, пауза в молчании показалась мне слишком длинной, и я спросила:

– Пап, ты был у врача?

– Да, – ответил отец как-то слишком непринуждённо.

Вторая часть вопроса далась мне намного сложнее, чем первая.

– И когда это случится? – наконец выдавила я из себя.

Отец старался не подавать вида, но я заметила, что на мгновение его слегка передёрнуло. Словно специально он сделал небольшую паузу, отпил чай из чашки, а потом ответил:

– Это уже случилось.

– Случилось? – опешила я.

– Да, – произнёс отец уже так же непринуждённо, как и первое «Да».

– И когда же?

– Позавчера. На выходных. Возможно, на прошлой неделе. Доктор не может сказать точно, но сейчас процесс полностью завершился… – слова отца начинали уходить в какую-то пустоту, раздаваясь у меня в голове словно эхо.

– Это… определённо?..

– Определённо, – он посмотрел мне прямо в глаза, – А что? Ты заметила в последнее время что-нибудь странное?

– Нет… пап…

Наверное, в этот момент мой взгляд выражал намного больше, чем я сама могла выразить словами, потому что отец тяжело вздохнул, поднялся и прошёлся по комнате из стороны в сторону. Кажется, он и сам обдумывал, что лучше сказать.

– Считаешь, что я стал «кем-то другим»? Теперь тебе будет трудно называть меня «папой»? Это обидно, – перешёл он в своеобразную контратаку, и это было настолько на него похоже, что на мгновение я даже успокоилась.

– Я… Нет.

– Тогда в чём же дело? – отец, кем бы он теперь не был, сделал паузу, – Возможно, тебе понравилось, если бы я тебе соврал?

– Ты никогда не врал мне.

– И это правда. Я всегда старался говорить тебе только правду! Даже, когда она тебе не нравилась… Помнишь? Прямо как в прошлом году, когда я сказал, что мне не нравится твой парень.

Внезапные примеры из моей собственной жизни были папиным коньком.

– Да, но… Он не был моим парнем… пап…

– Не важно. Он был инвалидом.

– Человеком с ограниченными возможностями, – уточнила я.

– Пусть так! Калекой. Факт в том, что у него не было ноги, а вместо неё он пользовался этой навороченной электронной штукой…

– Кибернетическим протезом, – в который раз поправила я.

Надо сказать, что отец прекрасно разбирался в современных технологиях, но часто намеренно примерял на себя роль «старика», в молодости которого «такого не было». Обычно он делал это, чтобы таким странным образом донести до слушателя какую-то свою мысль, но при этом сам никого не слушал…

– Да он даже заряжал её по USB как какой-нибудь смартфон! – отец резко замолчал и выдохнул, словно желая успокоиться принятием этого волевого решения, а потом сел в кресло и, посмотрев на меня, продолжил уже спокойнее, – Без настоящей ноги… оставался ли он для тебя полноценным человеком?

Этим парадоксальным вопросом он внезапно загнал в меня в тупик вместе со всей моей политкорректностью:

– Конечно… но…

– Но?

– Это ведь другое…

– Другое? – отец язвительно улыбнулся, – Безусловно! Технология поклеточного нанопротезирования это «нечто другое» по сравнению с тем, чтобы прикрутить к своей культе пружинку и моторчик на батарейках. Но давно ли моя современная и продвинутая дочь стала таким ретроградом?

Я заранее знала, что мой отец, или тот, в кого он превратился, скажет дальше. Этот разговор неоднократно вёлся в нашей семье ещё до того, когда он, наконец, решился пройти эту процедуру. Нет, наверное, всё же не решился, а просто перестал слушать возражения.

Чёрт! Я по-прежнему считаю, что это в основном маркетинг. Большинство аргументов до сих пор звучат, как рекламные слоганы со страниц цветных буклетов, которыми недавно были завалены все больницы.

“Поклеточное нанопротезирование. Священный Грааль медицины найден! Ключ к бессмертию уже находится внутри вас. В ваших клетках! Мы лишь даём вашему организму верное направление и, используя естественный, природный механизм деления клеток, позволяем вам стать лучше. Всего один укол, и через 17 месяцев все клетки вашего тела будут заменены на совершенные биохимические машины. Инфекционные болезни, дисфункция внутренних органов, генетические аномалии, возрастные изменения и даже старение – всё это в прошлом. Уже тысячи людей прошли процедуру без каких-либо побочных эффектов. Присоединяйтесь к ним! Единственное, о чём вам всё ещё стоит беспокоиться – это переходить улицу на зелёный свет.”

– Ну, хватит, пап, – прервала я, – Я всё это уже слышала от тебя много раз.

– «Папа»? Неужели я всё ещё «папа»? – мрачно парировал отец.

На какое-то время он замолчал. Было видно, что он расстроен, но я знала, что не хотела расстраивать его. Так же точно, как и то, что сейчас он попробует сделать так, чтобы я чувствовала себя виноватой.

– Прости… Возможно, тебе было бы намного проще, если бы твой старик подряхлел бы у тебя на глазах… Выжил бы из ума, возможно, начал бы гадить под себя, а в конечном итоге сдох….

– Папа, перестань!

– Прости, что я не хочу сдохнуть. Прости меня за это.

– Ну, хватит! – почти крикнула я, – Хватит делать из меня чудовище, папа!

– Да ну! А не ты ли видишь чудовище во мне?! Папочка Франкенштейн? Это же так противоестественно!

В этот момент человек, который когда-то определённо был моим отцом, начал раздражать меня больше, чем когда бы то ни было. Стараясь не столько настоять на своём, сколько уязвить его, я твёрдо и громко выпалила:

– Да! Это противоестественно!

Похоже, это произвело слишком сильный эффект. Отец замолчал, его лицо стало задумчивым и каким-то серым. Он медленно поднялся с места, пересёк комнату и, отодвинув штору, посмотрел в окно.

– А сегодня тепло…– задумчиво произнёс он, – Кайра даже не захотела заходить в дом. Вон она… Спит на лестнице у веранды. Её подарили нам с матерью годовалым щенком… Ты тогда ещё не родилась, но мать уже ходила беременной. Мы думали, что будет здорово, если наша маленькая девочка с детства будет общаться с животными. Вы бы росли, играли вместе, подружились. Так оно и получилось. Это делает людей добрее, учит проявлять заботу…– отец на минуту замолчал и снова посмотрел на меня своим колючим испытывающим взглядом, – Сейчас тебе 27 лет. Как думаешь, обычная немецкая овчарка прожила бы столько?

– Ты хочешь сказать?…

– Противоестественно, – кивнул отец, – Ну, извини! Возможно, тебе было бы проще закопать её на заднем дворе.

Он задёрнул шторы и вернулся в своё кресло. По его лицу и позе было видно, что он устал от этого разговора, который нам обоим дался очень нелегко.

– Пап, прости меня… Я не имела права осуждать тебя. Вообще, это твоё личное дело… И я отвратительно нахамила…

Он сидел, удобно устроившись в кресле, прямо напротив меня. Таким я его видела уже много раз за свою жизнь. Знакомое с детства лицо, знакомый голос, знакомые движения. Но всё-таки в сознании, как назойливая муха, крутилась предательская мысль – «это не он». Всю свою схожесть это новое существо как-то получило у моего «настоящего папы», которого здесь больше нет. Здесь больше нет ни одной его частицы. Мне было стыдно, но я никак не могла избавиться от этой гадкой мысли.

– Ничего! – он устало махнул рукой, которая практически сразу опустилась назад на подлокотник, – Знаешь, у древних греков есть миф о корабле, на котором Тесей вернулся с острова Крит после победы над Минотавром. Этот корабль долгие годы хранился афинянами и по возможности сохранялся в первозданном виде. Однако иногда при починке старые доски всё-таки меняли на новые. До тех пор, пока старых досок совсем не осталось. И тогда греки задались вопросом: тот ли это корабль, на котором плавал Тесей и который они так бережно хранили, или уже новый? Парадокс…

Отец откинул голову на спинку кресла и умиротворённо закрыл глаза. Казалось, что он уже спит и во сне перед его глазами проплывает истерзанный бурей греческий корабль под чёрным парусом.

– И как же они его решили?

– Никак… – ответил отец, не открывая глаз, – Да они и не могли его никак решить. Видишь ли, дело не в том, старый корабль или новый. Дело в том, что он сам думает по этому поводу.

– А что думаешь ты?

– По поводу корабля?

– По поводу себя… И нас. Ты ведь подумал, что будет дальше? Тебе не придётся закапывать Кайру на заднем дворе. Но тебе придётся видеть, как постареет и умрёт мама… А потом и я…

Отец чуть приподнялся и посмотрел на меня.

– Ну, конечно, я обо всём подумал. Мы давно всё обсудили с твоей мамой и вместе пришли к правильному решению. Так что её мне тоже не придётся закапывать на заднем дворе.

– Мама… тоже?!

Отец кивнул.

– Она первый член нашей семьи, прошедший процедуру… Если не считать собаки.

– И она всё время молчала… Как она могла скрыть это от меня?!

– Может, она просто не хотела такого неприятного разговора… Как думаешь?

– Значит, ты был только вторым.

– Нет, – в глазах отца заблестел огонёк, который показался мне каким-то не по-человечески зловещим, – Я был только третьим…²

Два иероглифа

Солнце почти опустилось за горизонт. Его медно красные лучи освещали невесомые облака, отражались и поблёскивали в неспешных водах Нила, а чуть дальше упирались в разлёгшуюся на песках вытянутую чёрную тень – силуэт недостроенной пирамиды. Повеяло прохладой. Великий Фараон глубоко вдохнул вечерний воздух и жестом приказал двум полуобнажённым девушкам с опахалами оставить его.

Ещё некоторое время он сидел на своём богато украшенном прогулочном троне, наслаждаясь тишиной, а потом поднялся и сделал несколько шагов вперёд по вымощенной мрамором веранде, словно заметил вдали что-то и теперь хотел хорошо рассмотреть. Цепкий взгляд Великого Фараона скользил по берегу Нила, по далёкому силуэту пирамиды, по тускнеющему горизонту, а его сухие и обычно плотно сжатые губы постепенно преображались еле заметной улыбкой.

Сейчас он видел намного больше, чем способен простой смертный. Он видел будущее. Над пока ещё дикой рекой вырастали величественные каскады плотин, от них с математической точностью и геометрической красотой тянулись сети ирригационных каналов, круглогодично насыщающих иссохшую почву живительной влагой. Свои места занимали крестьянские наделы, тенистые сады, вымощенные дорожки, храмы и, конечно, же статуи. Его храмы и статуи. Символы и результаты свершения его божественной воли… Она преобразует и сделает его царство самым прекрасным местом в мире. А, возможно, изменит и весь мир во веки веков.

Великий Фараон взял папирус и принялся торопливо зарисовывать так внезапно возникший и уже ускользающий образ. Конечно, он ещё много раз всё поменяет и переделает, но тот результат, который он смог вообразить себе, ему уже нравился.

Он так увлёкся процессом, что не услышал, как своей кошачьей походкой к нему подошла Несравненная Нехйит.

– Мой Господин… – осторожно, не желая мешать мужу, проговорила она.

Фараон обернулся и по взволнованному лицу жены понял, что произошло нечто непредвиденное.

– Что случилось?

– Мой Господин, – повторила Нехйит, – Стража схватила чужеземца, бродягу в странной одежде. До этого люди говорят, что видели в пустыне зловещие огни.

– Зловещие огни? – переспросил Фараон, нахмурившись.

– Да. И чужеземец пришёл с той стороны. Это дурной знак, Господин. Возможно, там под покровом сумрака стоит вражеская армия, а это шпион, подосланный к нам, – она сделала паузу, желая успокоиться от своего волнения, – Он очень странный. При нём нашли много странных вещей…

– Странных вещей?

– Да! Я чувствую недоброе. Нам следует убить чужеземца.

– Нет, – решительно произнёс Фараон, – Для начала надо, по крайней мере, поговорить с ним. Пусть это даже вражеский шпион, но от живого пленника нам будет больше пользы, чем от мёртвого.

Фараон нежно взял жену за плечи и прижал к себе, чтобы она успокоилась.

– Распорядись, чтобы чужеземцу дали еды и посадили под замок. И пусть не болтают о его появлении. Утром, я посмотрю, что за странные предметы он принёс, – Фараон улыбнулся, – Может, это просто греческий торговец, отставший от своего каравана.

– Ваша мудрость сравнима только с Вашим спокойствием.

– Когда ты закончишь все этапы обучения, ты будешь обладать теми же свойствами, моя дорогая Нехйит. А теперь пора спать.

* * *

Солнце ярко било с открытой террасы и наполняло собой весь зал. Фараон и царица недавно закончили утреннюю трапезу и ожидали появления начальника дворцовой охраны. Скрупулёзно соблюдая все почести, он вошёл, держа в руке дорожную сумку, отнятую у чужестранца, ловя каждое движение своего Господина, оставил её на столе перед Фараоном и, сделав несколько шагов назад, безмолвно замер в преклоненной позе.

Это была простая, но искусно сшитая заплечная сумка. Фараон хорошо знал, что могут изготавливать его подданные, и это не была их работа. Значит, чужестранец действительно прибыл откуда-то издалека. Фараон чуть приподнял сумку над столом и осторожно высыпал содержимое на мраморную поверхность. Вещей было немного. Несколько золотых монет. Детально и красочно изготовленная карта местности на странном тонком папирусе, многократно сложенная в небольшой квадрат. Блестящая полупрозрачная табличка с непонятными символами. Круглая коробочка из серебристого металла, с испещрённым насечками кольцом внутри, в середине которого покачивалась какая-то заострённая пластинка. Массивный металлический предмет странной формы: толстый и широкий с одной стороны, покрытый пластинами из дерева или кости, а с другой вытянутый и завершающийся трубкой с отверстием.

– Безделушки! – покрутив каждый предмет в руках, заключил Фараон, а потом перевёл свой пронзительный взгляд на начальника стражи, – Что говорит чужеземец?

– Он плохо говорит на нашем языке, Господин, – ответил стражник, не поднимая глаз, – Или же просто не желает отвечать. Я хотел распорядиться пытать его, но Вы запретили действовать так, Господин…

– Я не забываю своих приказов.

– Простите меня за дерзость, Господин.

– Хорошо… – Фараон сделал паузу, задумавшись, – Приведите его сюда.

Голова начальника стражи склонилась в ещё более глубоком поклоне, и он поспешно вышел, а через некоторое время двое солдат ввели в тронный зал чужеземца. Подведя и поставив пленника перед троном, один из стражей хотел по привычке ударить его по ногам древком своего копья, дабы тот оказал Воплощённому Богу должное почтение, упав на колени, но Фараон жестом остановил солдата. А потом так же безмолвно приказал отойти страже чуть в сторону и пристально посмотрел на чужеземца.

Своим обликом и одеянием тот не походил на путешественников, которых приходилось видеть Фараону. Одежды чужеземца, однотонные и покрытые геометрическими узорами, состояли из разных частей, надетых одна поверх другой с множеством небольших застёжек. Лицо обладало тонкими чертами, а кожа была белой и чистой, как у представителя благородных жреческих родов.

Он неумело поклонился Фараону и посмотрел на него прямым взглядом, что само по себе уже было проявлением величайшей дерзости.

– Кто ты и куда идёшь? – холодно спросил Великий Фараон.

– Господин, – начал путешественник, с трудом подбирая и путая слова, – Меня зовут Абдулла аль-Хазред. Я шёл с караваном в Сирию. Но потерял в песках и товар и товарищей. Рискуя умереть от голода и жажды, я в надежде на милость Великого Фараона вышел к твоему величественному дворцу. Благодарю тебя за милость и спасение.

– Тебе оказана куда большая честь, чем спасение твоей жизни. Ты удостоился возможности говорить со мной, – заметил Фараон и знаком приказал страже удалиться.

Несравненная Нехйит поняла, что сказанное в дальнейшем не будет предназначаться для ушей простых смертных.

– Я знаю сирийский, – проговорил Фараон, – Ты можешь произнести то же самое на своём родном языке.

Чужеземец повторил сказанное, и Нехйит заметила, что на лице её супруга появилась еле заметная улыбка:

– Да, ты владеешь сирийским лучше, чем египетским, но всё-таки это не твой родной язык, – он сделал паузу, поднялся и встал у края стола –И ты не похож на сирийского купца… Может, тогда хотя бы скажешь, что это за предметы, которые были найдены у тебя.

– Это диковинки, что я везу на продажу…

– Диковинки, – задумчиво повторил Фараон и провёл рукой над разложенными на столе вещицами, – Вот, к примеру, что это за блестящая табличка?

– Не ведаю, Господин. Говорят, что амулет с начертанными пожеланиями здоровья и всех благ…

– Неужели? – усмехнулся Фараон и перешёл на язык, который Нехйит понимала лишь отчасти, – А я почему-то думал, что здесь написано «Лаборатория физики высоких энергий».

Чужестранец ошеломлённо посмотрел на Фараона, а тот резко взял со стола тяжелый предмет странной формы и, сжав его в своей руке, направил концом с трубочкой прямо на незнакомца.

– На этой чёртовой ключ-карте моё имя. Это моя карта! И если ты сейчас не расскажешь мне убедительную историю о том, кто ты и зачем тут оказался, то вот эта «диковинка» проделает дырку в твоей башке!

– Ну, слава Богу, это вы… Я уж думал, что меня тут скормят крокодилам.

– Это интересный вариант. Я его обдумаю. Спрашиваю ещё раз: кто ты и что здесь делаешь?

– Полегче! Полегче! Прошу, опустите пистолет. Я не представляю угрозы, – испуганно замахал руками путешественник, – В конце концов, я тоже учёный, практически ваш коллега, только не физик, а историк.

– Это не ответ на мой вопрос.

– Про эксперимент рассказал мне ваш напарник… Эндрю.

– Болтун…, – грустно проговорил Фараон.

– Да. И любитель выпить, к тому же, – заметил путешественник, – Не скрою, я был так воодушевлён его рассказом, что не смог устоять перед соблазном. И пока он был в отключке, вытащил у него из кармана ключ-карту. Он сам показал её мне минуту до этого! Я сразу отправился в вашу лабораторию. Дата уже была установлена на устройстве, мне оставалось только включить его… Увидеть своими глазами древний Египет было так заманчиво. Я даже не отнёсся к подготовке должным образом…

– В таком случае, коллега… – неторопливо произнёс Фараон, убирая револьвер за золотой пояс своего одеяния, – вы поступили, как полный идиот. Устройство перемещает во времени, но не перемещается само. Так что это дорога с односторонним движением. И вы застряли тут навсегда.

* * *

Набережная, вымощенная широкими белыми плитами, начиналась с нижней террасы дворца и шла прямо вдоль воды. Слева и справа от дорожки возвышались ряды пальмовых деревьев, на ступенчатых клумбах, выложенных всё тем же белым камнем, благоухали цветы. Через каждые 15-20 метров к воде спускалась лестница.

Фараон неторопливо ступал по плитам своими кожаными сандалиями, богато украшенными драгоценными камнями. Чужеземец шёл рядом, постоянно спрашивая что-то на неизвестном языке.

– Как историк, могу заявить, что вы выбрали очень интересную эпоху! Правление XIII династии одни считают периодом хаоса, другие временем стабильности… Имена фараонов не дошли до нас. Разве что два иероглифа, составляющих имя Великой Царицы Нехйит.

Фараон оглянулся и нежно посмотрел на жену, следовавшую за ними чуть поодаль.

– Это мы скоро исправим. У меня довольно масштабные планы по переустройству этого места. Например, набережная, по которой мы идём, построена уже при моём правлении.

– Восхитительная работа с камнем! – похвалил историк, – Как вам это удалось?

– С камнем? – Фараон усмехнулся, – Это бетон.

– Бетон?

– Да. Известняк прекрасно растирается в медных ступках до состояния мелкой муки. Добавляя воду и другие компоненты для прочности, его доводят до нужной густоты и заливают в деревянные опалубки. На нашем солнце он моментально схватывается, а через несколько недель становится настолько твёрдым, что неотличим от монолита. Так можно делать кирпичи, строительные блоки, колонны или вот такие гладкие наливные поверхности. Это первая технология, которую я подарил этому народу.

– Потрясающе!

– Кстати, взгляните на ту сторону реки, – Фараон указал на силуэт недостроенной пирамиды, – Сейчас конструкция закончена примерно наполовину.

– Неужели тоже бетон?

– Разумеется. Сейчас там работает примерно 50 человек. И примерно через 5 месяцев они всё закончат.

– Так быстро?

– Они ставят опалубки для новых блоков непосредственно рядом с уже готовыми и просто заливают раствор. Так оказывается, что блоки словно подогнаны друг к другу и держатся без какого-либо цемента. Время расходуется только на приготовление новых порций раствора, пока предыдущие блоки затвердевают.

– А что происходит там? – историк указал туда, где ниже по течению, происходило какое-то человеческое движение.

– Более масштабный проект… Это строительство дамбы и прокладка оросительных каналов. Туда действительно брошено много сил, – Фараон задумался, – Лет через 10 мы планируем окончательно поставить под контроль разливы Нила, стабилизировать урожайность, чтобы, наконец, закрыть продовольственный вопрос, и, возможно, начать использовать энергию падающей воды.

– Только не говорите, что собираетесь построить электростанцию

– Вряд ли это случится при моей жизни, – рассмеялся Фараон, но водяные мельницы, бетономешалки, колёсные машины, черпающие плодородный ил со дна – это вполне осуществимо.

Он оперся на перила, изготовленные в форме изящных скрученных колонн, и задумчиво посмотрел на мутноватую воду реки, в которой весело искрилось солнце.

– Зачем вам всё это? Кажется, они уже считают вас живым богом.

– Мне нравится этот народ. Они целеустремлённы, трудолюбивы, они готовы идти на жертвы. До многого они дошли сами. То, что касается практических умений. Но они совершенно лишены научной культуры. Например, они превосходно подготавливают тело к мумификации, мастерски потрошат его, но, представьте только, даже не удосужились оформить свои анатомические наблюдения. Или тем более логически связать состояние внутренних органов с болезнями умершего. Им не хватает знаний и системы образования. Я даю им и то, и другое.

– Но зачем? – повторил свой вопрос путешественник, – Неужели ради простого развлечения?

– Конечно, нет. Чтобы поменять ход всей истории. Именно для этого я нахожусь здесь.

Историк хотел что-то ответить, но от неожиданности даже захлебнулся воздухом. Наконец, откашлявшись, он спросил:

– А что, собственно, вас не устраивает в нашей истории?

– А неужели вас в ней всё устраивает? Вы лучше меня знаете все те ужасные ошибки, которые успело совершить человечество за время своего существования. Войны, эпидемии, торжество невежества и жестокости… Всё это наша история! Мир людей стал слишком большим, но не стал более совершенным. Исправить, переделать его… Уже невозможно. Только создать заново.

– Не слишком ли трудная задача для одного человека?

– Ну, я же почти бог, – усмехнулся Фараон.

– Я имею в виду… Вы определённо очень образованный человек, разносторонний… Но вы не можете знать всего.

– Да. Именно поэтому я привёз с собой довольно большую библиотеку. Механика, физика, химия, астрономия, биология… Всё, конечно, реферативно, с тем самым практическим уклоном, чтобы знания можно было сразу применить. Я потратил почти год на подготовку всех распечаток.

– Распечаток? Не проще ли было взять с собой флешку?

Фараон расхохотался.

– На цифровой носитель, конечно, влезает больше, но какой от него прок здесь?

– Действительно… – замялся историк, – Я просто не подумал об этом. Кажется, мы настолько привыкли к современным технологиям, что уже не представляем, как обходиться без них.

– Бумага тоже не идеальное решение… При всём старании мои подданные не смогут освоить все привезённые мной знания достаточно быстро. Я умру, бумага истлеет… Именно поэтому я начал с бетона. Я оставлю после себя храмы и монументы, испещрённые текстами. И носителей языка, способных эти тексты читать. Это будет мой Завет, мои «Моисеевы скрижали», но только на этот раз Слово Божие будет намного полезнее. От подножия пирамид оно устремит новое человечество прямиком к звёздам!

– А что же произойдёт с тем человечеством, которое помним мы?

– Ничего. Оно исчезнет. Потому что никогда не появится.

* * *

Огненная колесница Ра скрылась на западе в царстве Сета. Нехйит уже знала, что это просто самая близкая к Земле звезда, что таких звёзд множество, что они просто намного дальше. Но старое «объяснение» нравилось ей, потому что она находила его поэтичнее.

Она осторожно посмотрела на террасу, где до сих пор беседовал её Боговоплощённый супруг и чужеземец. Некоторые слова доносились до ушей Нехйит, но понимала она далеко не всё, чего нельзя было сказать о мужчинах, увлечённо ведущих свою беседу.

– Спустимся к воде, – предложил собеседнику Фараон, – в это время там становится особенно красиво.

Он взял со стены факел и опустил в каменную чашу, находящуюся у идущей вниз лестницы. В тоже мгновение в ней вспыхнуло желтоватое пламя. Огонь побежал вниз по тонкому желобку, зажигая такие же чаши. Уже через несколько секунд по обеим сторонам лестницы горело яркое пламя, освещая мраморные ступени.

– Масло, стекающее по системе желобков. Остроумно! – похвалил историк, спускаясь вслед за Фараоном.

Над Нилом поднялся ярко белый месяц, прокладывая по его водам дрожащую на волнах серебристую лунную дорожку. Лестница опускалась прямо в воду и, казалось, продолжалась по воде этой невесомой дорожкой света. На волнах слегка покачивалась расписанная золотом лодка, привязанная к мраморному столбику.

– Тут так безлюдно, – проговорил историк.

– Да. В эту часть дворца никто не заходит. Только я и моя Несравненная Нехйит. Нечто вроде Запретного Леса, где разрешено быть только Императору.

– Или Эдемского Сада?

– Ну, в таком случае, я Змей Искуситель, – усмехнулся Фараон, глядя на подрагивающую лунную дорожку, – прельщающий всех плодами древа познания. В любом случае, здесь то место, где я могу спокойно поразмыслить.

– А вы как физик не задумывались, почему я смог появиться здесь?

– Что вы имеете в виду? – Фараон вопросительно посмотрел на своего собеседника.