Павел Астахов – человек эпохи Возрождения, которая только-только наступает в нашей стране. Искренне веря в Светлое Будущее, он опередил свое время и в любом деле всегда добивался наилучших результатов. С отличием отслужил на границе. Успешно окончил Высшую школу госбезопасности. Позже стал самым известным адвокатом России, выигравшим сотни дел. На телевизионной ниве создал и лично вел 9 программ. В качестве представителя Президента России по правам детей создал уникальную систему защиты прав ребенка, что помогло спасти жизнь и сохранить благополучие миллионам детей. Является соавтором более 30 законопроектов в сфере защиты детей. При его непосредственном участии заложена фундаментальная основа новой Реальности в России – без детских домов, брошенных детей и сирот. Благодаря этим мерам число детей-сирот в детдомах уменьшилось в три раза, число брошенных младенцев снизилось до исторического минимума, число детдомов сократилось в два раза, а число усыновленных и принятых в семью сирот стало неуклонно расти.
С 2000 года издал более 60 книг юридической тематики, а также 12 художественных романов, где рассказал о самых интересных и важных событиях, многие из которых подтвердили все его предсказания. 4 романа переведены и изданы за рубежом. Занимаясь с 2002 года преподавательской и научной деятельностью, был избран почетным профессором и доктором наук восьми российских университетов.
Он верит в Справедливость и работает судебным адвокатом, каждый день выходя на сражение с несправедливостью, беззаконием, коррупцией. Не жалея сил, занимается правовым просвещением и помогает тем, кто попал в беду. Павел Алексеевич часто выступает с публичными лекциями на тему прогнозирования Будущего, безопасности бизнеса и правовой защищенности граждан.
Сегодня Павел Астахов – востребованный адвокат, популярный телеведущий и писатель, уважаемый педагог и наставник.
Каждый его новый роман – это заметное событие в литературе и культурной жизни общества.
Издательство «Эксмо»
Стремительно разрастающаяся социальная Сеть затягивается роковым узлом вокруг жизни подростков, попавших в «зону отчуждения». Пока политики и социологи ломают копья и спорят до исступления по поводу так называемой «эпидемии суицидов», дети продолжают оставаться легкой добычей для страшных дельцов, планомерно уничтожающих самых беззащитных. Непонимание, ссоры, обиды, отчуждение – первые признаки начинающейся роковой подростковой болезни, не заметив которую вы рискуете потерять самого дорогого человека.
Совсем еще юные, неопытные, безгрешные девочки и мальчики, целенаправленно подталкиваемые умелыми манипуляторами, сводят счеты с жизнью.
Новое веяние времени – закрытые группы в Сети – с профессиональной методичностью обрабатывают нежные души, убеждая их в том, что у них есть лишь единственный путь к счастью.
Выявить манипуляторов, ломающих детскую психику, чрезвычайно трудно. Они – призраки, которые прячут лица за безобидными аватарками, меняют свои ники, неуловимы и вездесущи.
Павел Астахов
Не струсила
Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Е. Евтушенко
Нарастающий монотонный звон будильника разорвал в клочья остатки сна и вырвал Сашу из лап Морфея. Девушка села в постели и легонько влепила затрещину своему неразлучному электронному часовому. Телефонный будильник обиженно всхлипнул и замолчал. Александра убрала с лица прядь волос, заведя ее за ухо, после чего посмотрела в окно. Хмурое, неприветливое утро лениво перерастало в пасмурный день.
«Можно подумать, в такой день погода должна быть другой», – фыркнула про себя девочка, потянувшись к телефону, который решил продолжить издевательство над хозяйкой и вновь завел свою электронную какофонию.
Саша поймала себя на мысли, что до сегодняшнего утра эта незатейливая мелодия практически всегда вызывала у нее непреодолимое желание зарыться в одеяло с головой и вновь окунуться в сладкий сон, нежели вскочить с кровати и как можно скорее приступить к ритуальным утренним процедурам – ванна-туалет-чай и прочая рутинная дребедень.
Да, так было всегда. Но не сегодня. Будильник, собственно, не особенно-то и был нужен на этот раз.
Саша почти не спала эту ночь. И будильник на 5.15 поставила скорее по инерции, для того чтобы в предрассветное утро, когда набухшие свинцовой влагой тучи полностью заполонили сонное небо, она услышала донельзя знакомые звуки пробуждающего от сна смартфона, по которому привыкла просыпаться в школу… Эту ночь она беспокойно ворочалась в своей постели, изредка погружаясь в тонкую пленку дремы (настолько тонкую, что мозг школьницы даже в эти минуты продолжал напряженно работать), и тут же выныривала наружу, прерывисто дыша и слушая колотящийся стук собственного сердца. И лишь незадолго до утренней трели телефонного часового она погрузилась в спокойный глубокий сон. Как выяснилось, ненадолго…
Она вздрогнула, услышав, как мурлыкнул телефон, принимая входящее сообщение.
«Ты знаешь, что это значит. Время», – шепнул внутренний голос.
Да, время. Конечно, она ведь была готова к этому.
У нее застучало в висках.
«А вдруг…»
В сознании школьницы неожиданно вспыхнул образ Миши. Может быть, это сообщение от него?!
Затаив дыхание, Саша взяла в руки смартфон, не замечая, как подрагивают ее пальцы. Однако ее робкая надежда оказалась напрасной, и девочка с едва слышным вздохом отложила гаджет. Сообщение было не от Миши. Там всего лишь было указано время. То самое ВРЕМЯ!
«Без тебя знаю», – угрюмо подумала она, скользнув взглядом по настенным часам.
– А что ты ожидала? – вслух сказала она, обращаясь к самой себе. – Ты ведь сама этого хотела. Теперь уже ничего не изменишь. Ничего…
«Он уже наверняка нашел себе подходящую замену. Например, Риту из параллельного «Б» – она давно на него облизывается…» – заговорил в ней внутренний голос, и Саша почувствовала, как ее глаза внезапно зачесались и что-то нестерпимо начало пощипывать, словно кто-то невидимый бросил в нее песок. Шмыгнув носом, девочка усилием воли заставила себя сдержать слезы.
Нужно умыться. Хоть немного привести себя в порядок.
«А надо ли?» – скрипнул все тот же голос, и Саша медленно повернула голову в сторону ноутбука. Ей стоило громадных усилий не откинуть привычным движением крышку, чтобы… чтобы что? Что?!
– Чтобы увидеть, как все уже почти закончилось, – глухо ответила сама себе она на этот странный роковой вопрос.
Девочка протянула руку к переносному компьютеру, но тут же отдернула ее назад, словно крышка со знакомым всему миру логотипом огрызка превратилась в шипящую кобру.
Нет. В Сеть залезать сейчас смысла нет, и так все ясно. С ней и ее жизнью, точно.
Все, что сейчас имеет значение, – время. И уже не часы, а минуты и даже секунды как драгоценные капельки утренней росы для мучимого жаждой путника…
А вот умыться все же следует. Иначе как ее, такую немытую-нечесаную, будут рассматривать и изучать…
Вздохнув, она опустила ноги, машинально сунув ступни в пушистые тапочки, и, взъерошив свои густые рыжие волосы, поплелась в ванную. Четырнадцатилетняя девочка ощущала себя дряхлой, умирающей старухой, размытой тенью, сотканной из пыльных воспоминаний.
В коридоре Сашу с радостным визгом встретил ее любимец – эрдельтерьер Тим. Он беззаботно и весело мотал кудрявой теплой мордочкой и лез обниматься и играть. Ведь так было всегда.
На губах девочки появилась грустная улыбка. Она присела на корточки, поглаживая лохматую морду пса. Ей вдруг пришло в голову, что раньше она испытывала гордость из-за того, что цвет ее волос удивительным образом гармонировал с окрасом ее питомца. Сейчас все чувства поблекли и выцвели, как краски на старой картине.
– Привет, Тим, – прошептала девочка. – Только тихо, ладно? Маму будить не будем. Не надо!
Тим встряхнулся, всем своим видом демонстрируя, что ни в коем случае не подведет хозяйку. И пока из ванной комнаты слышались звуки льющейся воды, эрдельтерьер послушно сидел у двери, словно застывший сфинкс.
Закончив умываться, Саша пристально посмотрела в собственное отражение. Обычно она избегала рассматривать себя в зеркало, но почему-то сегодня она почувствовала, что просто обязана разглядеть все детали. Лицо вытянутое, подбородок слишком массивный для юной школьницы, на лбу и щеках краснела россыпь ненавистных прыщей, которые упорно не желали исчезать, хотя Саша перепробовала миллион средств, которые якобы гарантировали стопроцентный результат…
И если прежде после утреннего умывания Саша мимоходом бросала на свое отражение короткий резюмирующий взгляд, то сейчас, сглатывая застрявший в глотке комок, внимательно изучая собственное лицо, она испытывала какое-то странное, неизъяснимое злорадство. Она вглядывалась в каждую складочку кожи, каждую родинку, каждый волосок, едва различимый взором.
«Я – уродина!» – безжалостно отчеканило подростковое сознание.
Да. Это так.
– И я останусь такой навсегда. Навечно! – прошептала Саша, отстраняясь от зеркала. Привычным движением девочка завязала волосы в хвост, продолжая тихо ругать себя. – Я уродина. Кривая швабра. И я ею останусь, старой, кривой шваброй. Которой даже туалет противно мыть.
С ее губ сорвался вздох.
«Может, принять душ?»
Поразмыслив, девочка отказалась от этой затеи. Времени и так в обрез, а еще придется сушить волосы. Нет, не сегодня. То есть теперь уже никогда.
Она осторожно провела указательным пальцем по щетинкам своей зубной щетки, все еще влажным от недавней чистки зубов. Эта розовая, смешная зубная щетка показалась Саше такой родной и вместе с тем настолько беззащитно-трогательной, что у нее защемило сердце. Набежали и брызнули теплые родные предатели – слезы…
«Все. Возьми себя в руки, – мысленно приказала она сама себе. – Перестань быть размазней».
Саша решительно размазала стиснутыми кулаками слезинки и вышла из ванной. Верный Тим миролюбиво завилял хвостом, приглашая хозяйку поиграть.
– Мне нужно уйти, – тихо сказала девочка. – Понял?
Однако, судя по всему, Тим не считал, что это хорошая идея, и, видя, что хозяйка начинает одеваться, вовсе не намереваясь брать его с собой, тихонько заскулил.
За дверьми спальни послышался шорох, и Саша недовольно скривила губы. Раннее пробуждение мамы не входило в ее планы.
– Привет, доча, – сипловатым со сна голосом произнесла женщина, выйдя в коридор. Она зевнула, прикрыв рот тыльной стороной ладони. – Ты куда в такую рань?
Взгляд школьницы опустился на эрдельтерьера.
– Не спалось что-то, – неохотно отозвалась она. – Пойду с Тимом погуляю.
Мама пожала плечами.
– Странные вы… В выходные тебя не добудишься, а тут с первыми петухами. Да еще в каникулы.
– Я пойду, ма, – сказала Саша, и в голосе девочки проскользнули нотки нетерпения.
– Да иди, иди! – не стала возражать мама, глядя, как ее дочь торопливо цепляет ошейник на лохматую шею пса. Норовя лизнуть в лицо Сашу, Тим радостно топтался на месте, предвкушая прогулку на свежем воздухе. Его мечты, кажется, сбывались!
Обувшись в кроссовки, девочка обернулась, внезапно столкнувшись взглядом с матерью.
– Может, чай попьем? – нерешительно предложила мама. – Я быстро сделаю.
– Нет, спасибо, – сухо отказалась Саша и отвернулась, чтоб не выдать себя.
– Ты… – произнесла женщина, чувствуя странное смущение. – Только не долго, Саночка. Ладно? И… и не обижайся на меня за вчерашнее. Я с подругой засиделась, давно не виделись… ну понимаешь… Ладно?
– Все нормально, ма, – улыбнулась Саша. И тут материнское сердце забило тревогу. Неосознанную, совсем непредвиденную и непонятную. Повинуясь сигналам из глубины сознания, она хваталась взглядом за дочь и вдруг поймала себя на мысли, что у ее дочери как-то странно улыбался только рот, даже не улыбался, а скорее кривился. Казалось, уголки губ, словно безжизненные, резинки просто оттянули в стороны. Лицо Саши, несмотря на явные следы утреннего туалета, было похоже на серый измятый лист бумаги.
В какую-то долю секунды она потянулась к дочери, чтобы поцеловать ее, и не дотянулась… что-то удержало женщину на месте. Вместо тревоги навалилась вина. Материнская вина, вечная как мир.
Наверное, сейчас лезть с поцелуями преждевременно. Ведь явно видно, что Сашка не очень-то довольна ее поведением в последнее время. Да и вчерашний вечер, когда она пришла за полночь… Но так уж получилось. Когда ее муж переехал жить к другой женщине, оставив ее и дочь, она нередко находила утешение в обществе подруг и вечерами бросала Сашу одну, больше заботясь об утолении своего женского горя, чем о тоскующей по отцу и по ней дочери.
– Ну, я вас жду, – прогоняя сразу весь букет тревожно-горестных переживаний, нарочито строго сказала женщина. – Постарайся недолго – видишь, как небо затянуло! Пока гуляете, я омлет сделаю.
Саша молча кивнула. Ее взгляд уткнулся в притулившийся среди разбросанной обуви рюкзак, на бегунке «молнии» которого висел брелок в виде потешного зайчонка. Ни слова не говоря, девочка отцепила побрякушку, и они вместе с собакой скрылись за дверью.
Мать задумалась и покачала головой.
Пожалуй, нужно будет поговорить с дочерью. Саше сейчас несладко, вон вообще от всего отгородилась, сутками напролет в своем Интернете просиживает. Однажды, воспользовавшись тем, что дочь принимает душ, она украдкой открыла Сашин ноутбук, но, к ее разочарованию, вход в систему был заблокирован, а пароля она не знала.
«Я веду себя как эгоистка, – пронеслась у матери мысль, – которая не доверяет родному ребенку».
Она прошла в кухню, привычно набрала в чайник воды, вернула его на цоколь, нажав на кнопку. Раздалось тихое мерное ворчание нагревающейся воды.
Женщина подошла к окну, рассеянным взглядом осмотрела двор. Он был пустынным и каким-то бесцветным, словно пасмурное небо высосало из него все краски.
«И чего Сашка вскочила ни свет ни заря», – снова подумала она растерянно. Эта неожиданная ранняя встреча с дочкой почему-то вызывала необъяснимую тревогу, досаду и даже боль в ее материнском сердце.
Когда за спиной раздался щелчок, свидетельствующий о том, что вода в чайнике вскипела, она резко обернулась.
В это же мгновение за окном с неба упали первые капли дождя, иссекая стекло косыми серебристыми стрелками.
Саша вышла из подъезда и быстрым шагом направилась за дом. Тим послушно семенил следом, преданно глядя в спину хозяйки. Остановившись возле газонной ограды, выкрашенной в традиционный зеленый цвет, девочка обернулась и наклонилась к псу.
– Извини, Тим, – стараясь не глядеть в его глаза, проговорила она. – Я… мне нужно уйти по делам. Поиграй здесь. Мама потом заберет тебя.
Пес лизнул ей руку, обиженно тявкнув. В его больших прозрачных глазах светилось недоуменное: «Как же так, хозяйка?! Ведь ты сама обещала погулять со мной?!»
Резко и решительно выпрямившись, Саша устремилась прочь по асфальтированной дорожке, которая быстро темнела от моросящего дождя.
Тим рванулся за ней, и она, заметив это, остановилась.
– Ты намокнешь, – сказала она с легким раздражением. – Иди к подъезду.
Пес завилял хвостом, заглядывая ей в глаза, но его юная хозяйка почему-то отвернулась.
– Ну, тогда как хочешь, – буркнула она, снова продолжив движение. Возиться с собакой времени не было, и Саша решила, что просто не будет обращать внимание на преданного Тима.
«Я сильная! Я самая сильная! Я очень-очень сильная!» – стучало в висках.
– Да, – беззвучно шевельнулись ее губы.
Холодные капли падали на ее плечи, волосы и лицо, но едва ли она обращала на это внимание.
Собственно говоря, это уже не имело никакого значения.
По дороге ей повстречался сосед с верхнего этажа, пожилой мужчина с бульдогом. Он громко поздоровался с Сашей, но девочка лишь скользнула сквозь него безучастным взглядом, пройдя мимо. Бульдог что-то хрипло буркнул, натянув поводок, но даже малыш Тим не удосужил собаку своим вниманием.
Что-то неладное происходило с его любимой хозяйкой, и тревога за нее вытесняла у пса все остальные чувства.
Чуть позже этот случайно повстречавшийся Саше мужчина будет рассказывать, что соседская девочка выглядела странно и вела себя так, словно все делала во сне. Это он вспомнит. Гораздо позже. Когда уже все будет бесполезно и бессмысленно…
Дождь постепенно набирал силу, и Саша прибавила шаг.
– Только бы не опоздать, – пробормотала она, взглянув на время, высветившееся на экране смарт-фона.
5.40.
Нормально. Она успеет.
Через десять минут Саша стояла возле высокого забора с давно облезшей краской. Острожно пробираясь сквозь строительный мусор и торчащие арматурины, она оказалась у высокого дерева, ствол которого почти вплотную прилегал к забору.
Упрямо сопровождавший ее Тим с недоумением смотрел, как она карабкалась наверх. Перекинув ноги на другую сторону забора, Саша бросила на собаку тусклый, ничего не выражающий прощальный взгляд. Грустно пробормотала:
– Иди домой, Тим.
И спрыгнула вниз.
Словно ожидая что-то ужасное, Тим заскулил, заметался из стороны в сторону. Куда же она подевалась?! Почему они не пошли гулять в парк, к пруду, как обычно? Зачем его хозяйке понадобилось идти в это странное, пустынное место?
Оказавшись внутри, Саша быстрым шагом направилась к недостроенной девятиэтажке. По мере приближения к темнеющему зеву подъезда она чувствовала, как холод постепенно сковывал ее тело, превращая кровь в ледяные сосульки. Пальцы школьницы с силой сжали крошечного зайчонка, ощутив прохладу хромированного карабина, к которому крепился брелок.
Брелок, который подарил ей Миша.
Двери в подъезд, по понятным причинам, не было, и Саша, помедлив мгновение, начала подниматься вверх. Под подошвами белых кроссовок шуршали обрывки газет, рваного полиэтилена, изредка хрустели осколки стекла.
Сквозь вязкие сумерки взгляд девочки выхватывал надписи, которыми были испещрены стены заброшенного дома.
«Нина, я тебя люблю!»
«Россия – русским!»
«Витя – гомик»
Она вытерла влажный лоб. Сморщила нос – пахло мочой и чем-то горелым.
Передохнув несколько секунд, девочка продолжила восхождение.
– Все… будет… хорошо, – вымученно улыбнувшись, произнесла она.
Оставался последний этаж, и Саша вдруг остановилась, прислушиваясь к стуку собственного сердца. Совершенно случайно она заметила на полу надпись. Белые ровные буквы, как если бы их выводили по трафарету.
«Не бойся. Ты сильная».
Саша глубоко вздохнула. Затем спохватилась, будто вспомнив о чем-то важном, и поднесла к глазам брелок. Зайчишка тихонько покачивался перед бледным застывшим лицом школьницы, подняв в приветствии правую лапку.
Привет, Саша.
– Привет, заяц, – шмыгнула носом девочка.
Сзади послышался шорох, и она испуганно обернулась. Это уже была явно не крыса. Сашу затрясло. Она действительно испугалась, заметив в лестничном пролете мелькнувшую тень.
Кто там? Бродяга, пытающийся найти укрытие от дождя в этом мертвом здании? Или бродячее животное вроде кошки или собаки?
Несколько секунд школьница, затаив дыхание, стояла в полном безмолвии, но никаких посторонних звуков до ее слуха больше не доносилось.
Мыслями Саша вновь вернулась к бывшему парню. Непослушными руками она вытащила из кармана смартфон и, выбрав из списка заветный номер, глубоко вздохнула.
«Может, не стоит? – осведомился внутренний голос. – Он все равно уже давно забыл тебя. Оставь все как есть и иди к своей цели».
Помедлив, Саша все же нажала на вызов и прислонила смартфон к уху. Разочарованно выдохнула, услышав механическо-равнодушное «В настоящее время вызываемый вами абонент недоступен…» Набрала еще раз. А вдруг?..
– Ну, пусть получится… – шепнула она.
«…вызываемый вами абонент…»
Уголки глаз наполнились слезами.
Зайчонок на брелке лениво покачивался, равнодушно взирая на тщетные попытки школьницы дозвониться до того, кто заставлял о себе думать, страдать и плакать.
После пятой попытки Саша поняла, что начинает сходить с ума.
– Он занес меня в черный список, – дрогнувшим голосом произнесла она. По щеке скатилась слеза, упав на загаженный пол, и девочка посмотрела вниз.
«Не бойся. Ты сильная».
Под надписью виднелся небрежно нарисованный силуэт какой-то рыбы, напоминающий то ли дельфина, то ли кита.
– Я сильная! – неожиданно крикнула она. Тонкий, срывающийся голос подростка вибрирующим эхом прокатился по пустым этажам заброшенного дома.
– Я сильная! – с ожесточением повторила Саша. – Мне никто не нужен! Пошли вы все!..
Бледное лицо девочки исказила гримаса, делая его трагически несчастным и одновременно бессильно болезненным. Вновь взглянув на брелок, она с яростью швырнула его вниз, и он, подскакивая на ступеньках, покатился в мрачную бездну лестничного пролета.
Медленно переставляя ноги и вздыхая, Саша побрела вверх по лестнице. Туда, где ее ждало освобождение. Она ощущала себя измученной жизнью, людьми и судьбой старухой и мечтала только об одном – побыстрее закончить начатое необычное и пугающее ее предприятие.
Дождь лил уже во всю силу, выплавляя на бетонных плитах грозди пузырей. Сделав еще несколько шагов, Саша замерла, расширенными глазами глядя на предмет, лежащий прямо перед ней.
* * *
Как только школьница оказалась на крыше, лестница вдруг ожила. Почудившийся ей шорох возобновился и, нарастая, превратился в плотную густую тень. Взбираясь крадучись по ступенькам, тень материализовалась в крепкого широкоплечего человека в длинной куртке. Его голову и лицо скрывал наброшенный капюшон.
Саша моргнула, пытаясь убедить себя в том, что лежащий перед ней предмет не является плодом ее воображения.
«Это правда, – хихикнул в ее мозгу чей-то незнакомый голос. – Как будто ты не знала… А в чем проблема? Ты же сильная!»
Девочка закрыла глаза и тут же вновь их открыла, не веря своей страшной находке.
В двух шагах от нее, на бетонной плите, прямо в луже, лежала петля из толстой веревки, другой конец которой был привязан к проржавевшему крюку башенного крана, стоявшего в трех-четырех метрах от самого здания. Саша сделала пару шагов, со страхом заглядывая вниз. Колени предательски задрожали, и она отпрянула назад.
– Я справлюсь, – едва слышно прошептала она, про себя в ужасе понимая, что не сможет этого сделать.
«Господи! Помоги!» – пронеслось в голове. Но ни одной молитвы она не знала и никогда не обращалась к Нему за помощью. И сейчас не знала, о чем может Его просить…
Она вытерла мокрое лицо. В это-то мгновение в кармане девочки пискнул телефон, и она замерла. Ее лицо застыло, превратившись в жуткую пластиковую маску.
Может, это Миша? А вдруг он включил телефон, увидел ее пропущенный вызов? Может, он передумал?
Трясущимися руками Саша начала извлекать из кармана смартфон. Холодные от непрекращающегося дождя пальцы не слушались, но наконец драгоценный кусок пластика, металла и стекла был извлечен наружу. Она открыла сообщение и до боли что было сил стиснула зубы.
«Струсила?» – высветилось на экране.
Размахнувшись, она швырнула смартфон вниз.
– Я не струсила, – севшим голосом проговорила она. Ей стало трудно дышать, но она нашла в себе силы и, нагнувшись, подняла из лужи мокрую петлю, после чего медленно двинулась к краю плиты.
– И я ничего не боюсь.
Веревка была грубой, мокрой и холодной. Она разбухла от дождевой влаги и почему-то странно скользила в руках. По всей ее длине расползались странные блеклые вкрапления. Саша не сразу поняла, что она была тщательно смазана мылом.
– Мамочка, – всхлипнула она, словно в зыбком тумане надевая петлю на шею.
Где-то вдалеке зарокотал гром, и она зажмурилась.
«Пусть все закончится быстро».
Еще один шаг. Последний…
Саша не видела, как за ее спиной бесшумно возникла фигура в капюшоне.
Держа перед собой телефон, таинственный незнакомец молча и хладнокровно снимал происходящее на камеру смартфона.
– Я никому не нужна. Мама… Миша… Мишенька… – едва ворочая языком, выдавила девочка.
Она закрыла глаза.
«Я ничего не боюсь».
Мысли клочьями носились в воспаленном сознании. Если она передумает и спустится вниз, все пойдет по-прежнему или?.. Эти нескончаемые издевки в школе. Эти проклятые прыщи на лице. Эти ужасные мешки под глазами и бледная, как поганка, кожа. Пьяная мама, которую она видит только поздними вечерами. Миша… Она судорожно пыталась представить, а кому она вообще нужна в этом мире…
Девочка подняла ногу, балансируя на самом краю плиты.
– Простите меня все. Простите, – прошелестела Саша.
Подгоняемая дождем, обидой на весь белый свет, она шагнула вниз…
* * *
Человек в капюшоне, который неотрывно вел съемку, осторожно приблизился к тому месту, где мгновение назад стояла девочка. Тщательно отсняв страшный финал, он переключил телефонную камеру на режим «фото» и сделал еще несколько снимков покачивающегося на веревке тела. Проверив качество сделанных снимков, чудовищный оператор так же бесшумно удалился.
* * *
Продрогший и промокший Тим, так и не найдя лазейки в заборе, долго лаял и скулил. Сознание годовалого песика никак не могло взять в толк, почему его любимая хозяйка, вместо того чтобы играть с ним в парке, оставила его здесь одного… Он был так испуган и озадачен одновременно, что совершенно не обратил внимания на странного человека в капюшоне, который торопливо прошел мимо него.
Снова прогремел гром, и лишь тогда Тима осенила страшная догадка. Его бросила любимая хозяйка. Покинула навсегда. Он почувствовал это внезапно и остро. Дождь лил стеной, превращая утренний воздух в разбухшую серую пелену, а вымокший до нитки пес, задрав голову к плачущему небу, тяжко и обреченно выл, и от этого протяжного, надрывного воя могла застыть самая горячая кровь в самых стальных жилах…