001
ОтложитьЧитал
– Вот что за дурная привычка: долбить в нашу дверь ключами, а затем смываться к себе в квартиру?? – он чуть прищурился, глядя на Женьку яркими голубыми глазами из-под модных стекол очков, на одном из которых мелькал маленький экранчик, безуспешно пытающийся привлечь внимание хозяина какими-то прыгающими буквами. – Я что, по-твоему, всегда должен скакать к тебе по первому зову? – он вдруг посмотрел на тарелку, из которой Женя как ни в чем не бывало жевала потрясающую печеную утку и овощи-гриль, а затем резко поднял глаза на маму Жени, с улыбкой наблюдавшую за ним и дочкой, и совсем другим, веселым и до неприличия вежливым голосом воскликнул:
– О, здрасьте, теть Даш! Отлично выглядите! Эти тапочки так вам к лицу… В смысле… Я хотел сказать… – замялся Игорь, сообразив, что сморозил что-то неподобающее, но Женя прервала этот бессвязный поток неудавшихся извинений:
– Придурок! – со смехом прошипела она с набитым ртом. – Ради еды – душу дьяволу продашь, подхалим непутевый!
– Женя, перестань! – остановила ее мама и улыбнулась, посмотрев на Игоря:
– Игореша, кушать будешь? У меня и хлебушек свеженький ко всему прочему имеется…
Игорь радостно и довольно улыбнулся, будто ему на счастливую физиономию упала пачка стодолларовых купюр:
– Я с удовольствием, теть Даш, ваши блюда – это же пища Богов!
– А я думала, пища Богов – это виноград. – хмыкнула Женя. – Их же везде с ним малюют!
– Женька, ты – неуч. Несмотря на две… почти что две, – поправился Игорь, – вышки. И не отходи от темы! Чего ты стучишь и сбегаешь, будто барабашка? А если бы я был занят? А если бы меня не было дома? А если бы я был не один???
Женька захохотала.
– А с кем?? Не смеши меня, домосед! Ты, наверное, хотел сказать: «А если бы моя бабушка спала?», так, Игорек? Не переживай, дружок-пирожок, – пихнула его кулаком в плечо Женька, – твоя бабуля просто добавила бы этот поступок в черный список моих недостатков, я уже давно у нее включена в разряд особо опасных для ее нежного и чувствительного внука хулиганок. Ну а если бы ты не пришел… Что ж, – печально вздохнула Женя, – я бы поплакала, конечно, но через пару часов все же закрыла бы входную дверь.
Дарья Федоровна рассмеялась вместе с дочерью, а Игорь сурово погрозил Женьке пальцем:
– Насчет бабули – сама виновата! Нечего было в пять лет спички на нашем балконе жечь! – но он тут же смягчился, словно сливочное масло в духовке, увидев перед собой огромную тарелку с уткой и овощами, уже более весело и добродушно спросив:
– Так чего случилось-то? Говори, пока я все не съел, потому что бабушка не знает, что я… В общем, потому что когда тарелка опустеет, я уйду.
Женька фыркнула, прекрасно догадываясь о том, что Игорь хотел сказать, и зная тот факт, что из их квартиры его может сковырнуть разве что техногенная катастрофа. Подобная манера общения сложилась у них уже давным-давно, еще в далеком детстве, когда семья Сторожевых, состоящая из молодых инженеров местного Научно-исследовательского института, базирующегося на физике тяжелых металлов, их маленького сына Игоря и вышеупомянутой бабушки, Раисы Васильевны, пенсионерки со стажем, бывшего бухгалтера городского банка, переехала за соседнюю дверь лестничной площадки под бок к семье Зябликовых, после чего между двумя семьями завязалась крепкая и самая настоящая дружба. О бабушке Игоря необходимо ввернуть пару фраз отдельно: это была шустрая и деловая старушка с цепкими глазами – маленькими сапфириками, затянутыми в тугой пучок, еще на редкость густыми волосами и вечно накрученной на бигуди седой челкой, которая своим крепким и решительным, воинственным нравом держала в кулаке всю семью, правда, иногда разжимая кулак, чтобы ее домочадцы могли расслышать вынесенный ею очередной бытовой приговор. Раиса Васильевна любила громко и напористо высказывать свое мнение, которое всегда было единственно правильным, как ей казалось, и держала дочь, зятя и внука под строжайшим контролем, как полицейский, отслеживая все их перемещения, занятия и круг общения, поэтому-то и обронил Игорек случайное «бабушка не знает, что я…». «Ушел», – можно было бы так закончить наполненную опаской фразу друга, но Женя, зная нрав и характер его бабушки, не винила его в проявлении подобного чувства.
Игорь и Женя росли вместе, играли вместе, учились в одном классе одной и той же школы, и близкое и искреннее общение сложилось как-то само собой. В процессе роста и взросления Жени в ее жизни произошла странная метаморфоза: одна за другой, по той или иной причине, у девочки стали исчезать подруги, а на их месте появлялись все новые и новые «кореши»-друзья.
Женя не могла объяснить, почему с мальчиками ей всегда было проще и интереснее, и отсутствие подруг временами давалось ой как нелегко, потому что любой девчонке, пусть она и пропадает целыми вечерами за игрой в мяч или ползает с парнями по гаражам, очень необходимо это особенное девичье общение, секреты и тайные дневники с фотографией понравившегося звезды телеэкрана, да хоть те же разговорчики на тему мальчишек!
В конечном счете, когда Женька Зябликова выросла и превратилась в прекрасную, рыжеволосую и длинноногую лебедь Евгению, она вдруг поняла, что отношение окружавших ее мальчишек, как-то резко вытянувшихся в рост и начинающих потихоньку обзаводиться щетиной на щеках, их отношение к ней резко изменилось. Статус «своей девчонки» неумолимо испарялся, а на его место посыпались приглашения на свидания и все такое прочее… Вот так бедная Женя постепенно, на культурном человеческом языке отшивала парней, одного за другим, пока не растеряла всех, кроме… Кроме, конечно, соседского друга Игорька, который по-прежнему общался с ней именно на том уровне дружбы, что и был ей так необходим в условиях дефицита настоящих подружек-девочек. Мда. Отношения с девчонками у нее как-то с самого детства не складывались… А теперь и на нормальных мужчин везение вдруг спрятало голову в песок…
Так что теперь жизнь Жени стала состоять из множества маленьких целей, которые так приятно было достигать.
– Меня взяли на работу. – довольным голосом сообщила она, наклонившись к нему через стол.
Игорь замер, расширив глаза в шутливом удивлении, а затем, с ярко-выраженным саркастическим фоном в голосе проговорил:
– Да ладно?! На настоящую работу?? И в какой пиццерии ты теперь курьер, Зябликова? В той, что на Вознесенской улице, или в квартале Старого города?
Женька закатила глаза, а Дарья Федоровна, хлопнув дочь по спине и подмигнув Игорю, с улыбкой проговорила:
– Ладно, дети, я вас оставлю, еще в спальне не закончила пылесосить. Чай, надеюсь, сможете сами себе налить без драки?
– И во время драки сможем, мам. – хмыкнула Женька. – Иди.
– Уж я не сомневаюсь! – весело усмехнулась мама Жени и вышла из кухни.
Женька снова требовательно уставилась на Игоря, ожидая его «нормальной» реакции. В прочем, с ехидным лицом гиены, только что отведавшей ногу спящего льва и даже при этом его не разбудившей, невозмутимо продолжая уплетать то, что с огромной скоростью испарялось с тарелки и оказывалось кое в чьем желудке, Игорек вовсе не спешил становиться «адекватным».
– Так, хорошо, Женька, я понял: тебе нужна моя помощь. – он положил вилку и скосил глаза на правую линзу очков, где мельтешили какие-то квадратики. – Окей, гугл. Работа уборщицы, зарплата не менее пяти тысяч рублей, район Куйбышевский, поиск!
– Я тебе сейчас оливки вместо зрачков воткну в глаза, идиот! – раздраженно прошипела Женя и хлопнула в ладони прямо перед его правым глазом. – Очень смешно!
От хлопка Игорь моргнул и укоризненно посмотрел на подругу:
– Ну вот! «По вашему запросу ничего не найдено»… Сбила мне все результаты. И как я теперь проложу тебе дорогу в светлое будущее?
Женя погрозила ему вилкой и встала, подойдя к чайнику.
– У меня уже есть дорога в светлое будущее, Сторожев! Я устроилась в ЗАО «Черный полюс» секретарем директора! Не слышу аплодисментов!
Она обернулась к Игорю с кружкой в руках, но тот испепелял ее скептическим, насмешливым взглядом, сложив локти на стол.
– В ЗАО «Черный полюс»? Секретарем? А ты подробно уточнила на собеседовании свои должностные обязанности, Женька? Может, помимо подношений кофе какому-то усатому старперу, ты и еще кое-чего должна будешь для него де…
Женька ухмыльнулась и поставила перед другом кружку с таким звоном, что он осекся, а сама спокойненько уселась на стул, поджав под себя ноги, и хлопнула по столешнице:
– Не болтай ерунды. Работа – на полдня, я смогу совмещать с учебой, плюс – деньги неплохие, по сравнению со всем, что у меня уже было, плюс… – ее лицо вдруг просияло, а глаза загорелись радостным, мечтательным огнем. – Я смогу накопить на санаторно-курортное лечение в Алтайском крае для Полины! – тихо, шепотом добавила она. – Сейчас сентябрь, значит, у меня есть почти год, и я должна достать около 350 тысяч на путевку! – Женя вздохнула и посмотрела в погрустневшие и посерьезневшие глаза Игоря. – Врач сказала, что в Алтайском крае, в окологорной зоне есть очень хороший санаторий для лечения бронхиальной астмы у детей. Но чтобы лечение дало результат, лучше приезжать на максимальный срок – на двадцать один день, и в конце августа, когда цветение и пыль уменьшаются, а погода еще хорошая… А лечебная программа с полным комплексом оздоровительных процедур, да еще оплата двухместного и не самого, попрошу заметить, дорогого номера, да еще авиабилеты обойдутся мне примерно в ту сумму, что я озвучила этажом выше. Возможно, болезнь навсегда отступит, понимаешь, Игорек? – импульсивно закончила Женька, чувствуя, как от переполнявшего ее волнения у нее порозовели щеки, и положила подбородок на стол, устало и пусто глядя на причудливые узоры розовой скатерти.
Игорь вздохнул и потрепал девушку по мягким кудрям, тихо проговорив:
– Не обижайся, Женька, но мне кажется, что твоей полуставочной зарплаты едва хватит, чтобы покрыть кредит на машину, который, между прочим, взял твой отец совсем недавно и сроком на три года, а чтобы еще откладывать для Поли… Думаю, не то, что за год, ты и за пять лет нужной суммы не наскребешь.
Женя обреченно посмотрела на него и подняла голову со стола, схватив его за руку.
– И кстати, насчет машины!! – быстро затараторила она с жадным блеском в фиалковых глазах. – Завтра в девять ноль-ноль ты едешь со мной на авторынок! Кредит-то папуля взял, так надо же воспользоваться, раз я теперь сама смогу его выплачивать! – она заулыбалась и мечтательно посмотрела в окно. – Где-то там ждет меня моя ласточка, ждет не дождется…
Игорь ухмыльнулся и постучал кулаком по голове подруги.
– Ты чего, Женька, совсем на почве радости обретения секретарства рехнулась? Какие «девять ноль-ноль»?!? Не-е-ет, подруга, если хочешь, чтобы я с тобой поехал, а я, кстати говоря, настоящий спец по части автомобилей, – нагло и самоуверенно уточнил он с гордой улыбкой и идиотским подмигиванием на одном и том же лице, – тогда не раньше двенадцати! Слышала, Зябликова?
Женька фыркнула и сделала глоток чая из кружки, насмешливо посмотрев на Игорька, все еще дующегося от гордости, как объевшийся снегирь.
– Нет, автомобильный гений, в девять, не позже! В двенадцать у меня лекция по гражданскому праву, а к двум я должна быть на работе! На машине. – уверенно заявила она и счастливо вздохнула, предвкушая, как будет крутить руль не отцовского «Фольксвагена» с футбольным мячом-ароматизатором на приборной панели, а собственной, пахнущей кожей и еще, Бог знает, чем пташечки… Но увидев вдруг за окном большую, серо-черную, тяжелую, как кирпич, тучищу, закрывшую собой половину неба, тут же нахмурилась, вспомнив о Полине. – А на санаторий Поле я все равно накоплю, вот увидишь! – она решительно сжала кулаки и посмотрела на угрюмого от перспективы завтрашнего раннего подъема Игорька. – Буду брать лишние смены, если придется, прогуляю пару раз институт, хорошенько постараюсь и докажу этому… как ты там говорил? Усатому старперу, что я способна на большее, чем просто регистрация корреспонденции и кофейное дефиле по кабинету! Возможно, меня когда-нибудь даже повысят… – размечталась она, а Игорь негодующе всплеснул руками:
– Вот именно! Дура ты, Женька! Такая взрослая, а все по-прежнему думаешь, что достойна быть лишь продавцом или секретарем, обслуживая тех, кто в твоем возрасте уже всего добился! Меня поражает твоя неуверенность в себе! Ты закончила школу с медалью, институт – с красным дипломом, а ведешь себя так, будто ты глупая неумеха, а не высококвалифицированный специалист! Секретарь? Секретарь?? Да ты совсем того, рыжая!!! – он вспыльчиво наклонился к ней через стол и быстро проговорил на повышенных тонах:
– О каком таком повышении ты мечтаешь, «але, повторите, я не слышу» из «Черного полюса»? Что за тупое название вообще?.. – буркнул он себе под нос. – Думаешь, этот зазнавшийся кретин-директор ради такой милашки и умницы, как ты, введет в штат новую должность «старший секретарь»??? Нет, Зябликова, и через год, и через пять лет ты по-прежнему будешь носить кофе, если не вспомнишь, что у тебя есть мозги и квалификация вперемешку с высокой работоспособностью! Вот я – программист, – гордо сообщил он, будто Женька об этом не знала, – и я в будущем точно кем-нибудь стану! Возможно, открою свой бизнес…
– Угу, только для начала начни хотя бы ездить в офис, программист с охренительным будущим, а то ты так и не узнаешь, что такое – работать с людьми, а не железкой, напичканной разными умными приложениями. Для «своего бизнеса» полезно. – хмыкнула Женя и вздохнула, снова сложив подбородок на стол. – А в целом – ты, наверное, прав. Я никогда ничего не добьюсь в жизни, если не поверю в себя и свои силы… Вопрос только в том, как это сделать?..
Игорь тоже положил подбородок на стол и заглянул в Женины фиалковые глаза своими ярко-голубыми:
– Вот, что я тебе скажу…
Но, к несчастью, ничего умного и обнадеживающего сказать он не успел: в кухню влетело маленькое, чудесное десятилетнее создание с длинными, до середины спины, каштановыми, в отличие от Женькиных пожароподобных, кудряшками, большими карими, с золотым отливом у зрачков глазищами и вздернутым носиком, облаченное в розовую футболку с мордой улыбающейся лошади на груди и полосатые гетры до колен, вереща, как стая птиц, облепивших лысое дерево после зимы и почуявших приближение оттепели:
– Ига, Ига, Ига, привет, ты пришо-о-ол!!!
Поля запрыгнула на соседний, рядом с Игорем стул и полезла к нему обниматься, чуть не опрокинув при этом кружку со стола, да и самого Игоря, который к такому бурному приветствию давно уже привык. Стиснув радостную девочку в объятьях, Игорь со смехом ответил:
– Привет-привет, Пулька! Скучала по мне?
– Да! – четко воскликнула Поля, выпуская из своей детской, но очень цепкой хватки парня и заглядывая в его веселые глаза со всем доверием на Земле. Женька тихонечко ухмыльнулась: она знала, что ее младшая сестричка души не чаяла в ее друге детства или, попросту говоря, была по уши в него влюблена, ревнуя своего «Игу» к каждой особи женского пола, начиная от всеми любимой кинодивы и матери шестерых детей Анжелины Джоли и заканчивая самой Женькой, не задумываясь над тем, есть ли у ее старшей сестры настоящий парень или нет. Вообще-то, если говорить положа руку на сердце, Игорь сам во многом поспособствовал тому, что малышка Полина Зябликова, бедная девочка, страдающая бронхиальной астмой в тяжелой форме с четырех лет, восприняла его как героя своего романа. Искренне беспокоясь о ней и о ее здоровье, Игорь делал все, чтобы как можно чаще радовать свою «младшую подружку»: он играл во все ее игры, смотрел вместе с ней любимые мультфильмы, приносил ей сладкое и игрушки, а главное – с удовольствием обнимался с ней при каждом удобном случае… Да и страшненьким его назвать тоже язык как-то не поворачивался: темно-каштановые густые волосы, темные брови, яркие голубые глаза, чуть удлиненное лицо и правильный небольшой нос в совокупности с хорошим телосложением и высоким ростом только добавляли в образ принца для Поли нужную краску. Хотя сам Игорь, кажется, все-таки понимал, какие чувства вызывает в душе нежной, измученной болезнью малышки (особенно после неоднократных шуточек Жени на тему того, что ему, видимо, придется дождаться Полиного совершеннолетия и жениться на ней), но все равно все отрицал и изменить отношение к своей «Пульке» уже никак не мог.
– Правильно делала, мелкая! – бодро потрепал он девочку по густым каштановым кудряшкам, и карие глаза Поли засияли бешеной преданностью, а щечки подернул милый румянец. – Как прошла твоя ночка, принцесска? А ну, колись старому доброму Игорю!
Женя хихикнула, а Полина ярко заулыбалась, подавая все признаки женского флирта: опустила глаза в пол и театрально глубоко вздохнула:
– У меня опять был приступ. – гордо сообщила она и тут же поспешила добавить:
– А ты не старый, Ига! Очень, очень молодой!
– И красивый, мой кумир! – шепнула Женя так, чтобы ее мог слышать только парень.
Игорь легонько пнул девушку ногой под столом, а сам нахмурено спросил, посмотрев с тревогой на Полину:
– Опять, Поля? Ты не испугалась? – он поднял глаза на Женьку и сурово спросил:
– Что на этот раз? Кто-то, забрызганный духами с ног до головы, решил снова посетить ваше скромное жилище?
Женя вздохнула.
– Нет, она играла в гостиной, на диване, а его уже три дня не пылесосили…
Игорь недовольно покачал головой, намекая на то, что следить лучше надо, ведь приступы у девочки случались, чаще всего, из-за пыли и цветущих растений, поэтому в доме Зябликовых никогда не было цветов, вся мягкая мебель, включая кровати девочек и родителей, была выполнена из специального, гипоаллергенного волокна, ни на одном окне не наблюдалось штор, равно, как и ковров на ламинате, а квартиру пылесосили каждый день, во избежание повторения приступов удушья каждую ночь.
Но, несмотря на все усилия, медикаментозное лечение и неизменный ингалятор под подушкой, бедная Полина задыхалась гораздо чаще, чем нужно было, почти каждую ночь, и Женя с содроганием в сердце вспоминала эти часы, когда она сидела рядом с ней, придерживая игналятор и слушая хрипы и свисты, вырывающиеся из груди этой маленькой, ни в чем не повинной ни перед Богом, ни перед человеком девочки, ощущая ее боль как свою, чувствуя, как разрывается в панической атаке ее сердце и сердца их мамы и папы, как долбит в голове, словно все новый и новый солнечный удар, мысль, что это несправедливо, что ребенок не заслужил столь сурового испытания в свои малые годы, что ее младшая сестра так и не познала беззаботности детства, радостей этой планеты, счастья пребывания в мире цветов и запахов, в мире живой природы и спортивной легкости, в мире свободы от боли и страхов ложиться спать.
Именно поэтому Женя так уповала на алтайский санаторий, поэтому намеревалась откладывать всю оставшуюся от выплаты кредита часть зарплаты, чтобы вместе с родителями успеть накопить нужную сумму до следующего сентября… Ничто не было более важным в ее жизни сейчас, кроме этого.
Полина потянулась через стол и схватила яблоко, откусив, ровно так же, как и ее старшая сестра, почти половину.
– Нет, не испугалась. Со мной были мама, папа и Женька, так чего бояться? – философски изрекла малышка с набитым ртом и пожала плечами, но тут же крепко вцепилась в руку Игоря и возбужденно заголосила:
– Ига, Ига, пойдем, ты мне поможешь построить конюшню для моей лошадки Патрисии? Пошли, пошли, пожалуйста, пошли, Ига!!! – она соскочила со стула и принялась что есть мочи тянуть ухмыляющегося парня за руку, а тот вздохнул и обреченно, но не без доли самодовольства, посмотрел на Женьку:
– Ладно, идем, Пулька, да не тяни ты так, оторвешь мне руку и сделаешь капитаном Крюком на всю жизнь… Помой посуду, Женька, окей? – он встал и, хитро улыбаясь, быстро бросил через плечо, позволяя маленькой даме увести себя:
– Давай, не кисни, Зябликова, привыкай обслуживать по первому требованию и высшему разряду…
– Ах ты!.. – шутливо возмущенно замахнулась на него Женька кухонным полотенцем, но Игорь только захохотал и, подхватив подмышку звонко взвизгнувшую Полю, быстро скрылся за углом.
Женька недобро покачала головой и еще немного потрясла кухонной утварью вслед единственному другу-жгучему юмористу конца девяностых, но тут же остыла, особенно после того, как услышала из гостиной новый грозный бас отца:
– Да что вы раскукарекались, малышня??? Цыц, я сказал, цыц, цыц еще двенадцать минут! Эх, из-за вас имя того мыльного популизатора-центрального арбитра прослушал!.. Ну что вы за люди, дети?!?
– Популизатор, популизатор!!.. – тут же раздался довольный голос Полины из спальни, и Женька прыснула, а крик мамы из третьей комнаты окончательно поставил точку в расшумевшемся на ночь глядя балагане заезжих артистов:
– Эдик! Сколько раз говорила: не ори гадости на весь дом! Дети слышат! И повторяют! Если Женьке уже поздно внушать, то Полину мы все еще можем спасти! Каждый день одно и то же…
Звуки пылесоса возобновились.
Глава 2. «Плюс»
Квартира Зябликовых. Половина восьмого утра.
– «Ах, за что меня бросили в подвал?
Разве ж это я денежки украл?
Я ведь не такой, я ведь не злодей!
Никогда не крал деньги у людей!
Кто это все придумал, кто оклеветал меня?
Ах, ну кому чего плохого в жизни сделал я?
Разве что кошек палкой по двору любил гонять.
Но не со зла, а так чтоб время было чем занять.
Было чем время занять!
У каменной стены, на сырой земле
Молча я сижу и тоскливо мне.
Палкой по спине получил вчера,
Шлепнули меня буд…»
Женская рука, показавшаяся из-под темно-бордового одеяла, схватила мобильный телефон и слепым нажатием на одну-единственную кнопку прекратила душещипательные, с примесью отчаяния и гнева, обрамленные волшебными звуками гитарных рифов и барабанной стукотни излияния солиста всеми известной панк-рок группы.
– М-м-м… А предыдущий дяденька на твоем будильнике мне нравился куда больше… – протянул сонный голос Полины с другой стороны комнаты, и Женька, с трудом разлепив глаза, выкарабкалась из плена своего теплого и уютного одеяла, чтобы посмотреть на сестру.
В комнату уже пробивался сине-серый дневной свет очередного пасмурного сентябрьского утра, совершенно никак не помогая в бодром самочувствии открыть глаза и, так сказать, с новыми силами ринуться в бой.
Фиалковый, заспанный взгляд Жени прошел по темно-серому ламинату на полу, где в беспорядке валялись детали от конструктора, книжки, детские школьные тетрадки и остатки вчерашнего «лошадиного приюта», который Поля и Игорь строили из обувных коробок и Полиных кофт, любезно выпотрошенных из шкафа рядом с Жениной кроватью, прошел по компьютерному столу (естественно, с компьютером, подмигивающим желтым глазом на нем) у окна, зеркалу с туалетным столиком у противоположной стены и, наконец, остановился на кровати, отразив каштановую пышную массу, рассыпавшуюся по подушке, одну тоненькую голую ножку, свесившуюся с кровати, и груду белого, с голубыми бабочками одеяла, заботливо припрятавшего под собой все остальное.
– Это который? – зевая, спросила Женька. – Тот, что пел про бомжа и тот неоспоримый факт, что все мы, его истинные братья, должны спасти его обленившуюся до крайней степени, проспиртованную душу и набить ему на халяву желудок едой, ради которой все остальные люди батрачат с утра до вечера на работе, надсаживая горбушку?
Поля хихикнула и повернула голову, посмотрев на сестру. Ее лицо разрумянилось со сна, и Женька вдруг вспомнила, что сегодня ночью у нее, в кои-то веки, не было приступа. Ее улыбка, словно воздушный десерт с кусочками фруктов, сразу поднял настроение Женьке на несколько градусов.
– Не-е-е… Хотя и эта была тоже прикольная! – задумчиво рассудила Поля, потянув руки вверх. – Я про ту, где дядька поет о сердце…
– О сердце?
– Ага… Сейчас, подожди, как же там?.. – Полина смешно закрыла один глаз, вспоминая, очевидно, текст той самой песни, а потом вдруг резко села в кровати, одернув смявшуюся, хлопчатобумажную сорочку, и, откинув волосы с лица, воскликнула:
– Вспомнила! – она набрала полную грудь воздуха, будто собиралась надуть воздушный шарик, и, что есть дури, заголосила на весь дом:
– «Свобода, свобода, так много, так мало ты нам рассказала, какого мы рода… Ни жизни, ни смерти, ни лжи не сдаешься, как небо, под сердцем в тоске моей бье-е-ешься!!!»
Женя захохотала, особенно после того, как Поля сделала такой акцент на последней длинной ноте, и в ту же секунду услышала нервный стук в стену рядом с собой.
– Дурында ты, Полька, это разве «о сердце»? – смеясь, проговорила девушка. – Спела ты, конечно, шикарно, только вот у твоего пения образовался один побочный эффект, и этот эффект уже долбится в стенку, недовольный своей жалкой, лишившейся тридцати минут сладкого сна, жизнью! А между прочим, – Женя села и откинула одеяло, тоже явив миру такую же хлопчатобумажную сорочку, как у сестры, – мне с ним еще на авторынок ехать.
Полина громко захохотала и, вприпрыжку соскочив со своей кровати, подлетела к Женьке и принялась мощно долбить по стене за ее спиной и верещать:
– Ига, Ига!!! С добрым утром тебя, Ига!!!
Устроив секундную тишину, девчонки с хитрыми глазами переглянулись и одновременно приложили ухо к стене. Мгновение – и с той стороны раздался обреченный стон. Захохотав, они хлопнули по рукам, едва услышав сквозь веселье, как отворилась дверь их комнаты и на пороге показался папа в домашней футболке, спортивных штанах и тапочках, отбросив внушительную тень от электрического света из коридора на добрую половину комнаты.
– Я так понял, будить вас не надо. – философски изрек он, посмотрев на дочерей строгими карими глазами. – Поля, одевайся, я отвезу тебя в школу, только в темпе, в темпе, мне еще нужно сюда вернуться: Женька с нахлебником собрались машину покупать, и им тюкнуло по мозговитым головушкам сделать это именно сегодня. Ну? Поля, живо, живо! – с хлопком «поподгонял» он младшую дочь, которая недовольно сморщила нос, бросив взгляд на сестру, но все же нехотя поплелась к шкафу.
Эдуард Петрович внимательно проследил за ней пристальным взглядом и перевел суровые глаза на Женю:
– Тебя, между прочим, тоже касается. Чтобы в девять стояла в коридоре, обутая, одетая, с наштукатуренным лицом, а не наполовину зарытая в вытряхнутом из шкафа многокилограммовом тряпье, все понятно, Женька?
Женя закатила глаза и показала отцу язык. Тот пригрозил пальцем непослушной дочурке, но усмехнулся сквозь усы и вышел, оставив дочерей одних копошиться в своей одежде.
Ровно в девять часов компания, состоящая из папы, Жени и Игоря, загрузилась в не новый, но начищенный до блеска, без единого намека на пыль «Фольксваген Гольф» умиротворяющего серебристого цвета и, не спеша (вообще-то, они спешили, но городские улицы, разжившиеся к этому часу многокилометровыми пробками, явно думали иначе), двинулись на другой конец города, где и располагался Главный авторынок подержанных автомобилей.
Денег на новый у Жени и ее семьи, конечно, не было, но девушка была совсем даже не против обзавестись хоть и стареньким, но верным дружком на колесах, чтобы наконец перестать болтаться в холодных трамваях, мечтая поскорее оказаться в стенах своего пункта назначения, и не заниматься «вымаливанием» ключей у отца, каждый раз слушая длинную нотацию на тему правильного вождения среди «обнаглевших остолопов» нашего города, которые «таращатся куда угодно, только не на дорогу».
– Ремень, дочь! – приказал отец, сурово глянув на Женю в зеркало заднего вида. Игорь хихикнул, а девушка попыталась безуспешно отстоять свои права:
– Ну, пап! Я же на заднем…
– Женька! Сейчас домой пойдешь! Ремень, кому говорю! – повысил голос Эдуард Петрович, и дочь с недовольным стоном подчинилась, а карие глаза в зеркале перекочевали с девушки на развеселого Игорька и тут же сообщили:
– А ты, нахлебник, что, дорожной сумкой решил прикинуться? Давай, давай, не ленись, каши-то вон сколько у нас съел, а ручки-то все хиленькие, даже какой-то автомобильный ремень натянуть не могут!
Игорь удрученно вздохнул и тоже щелкнул ремнем, а Женя, достав пудру и зеркало, мстительно проговорила:
– Хе-хе.
– Поехали. – сообщил Эдуард Петрович, процитировав первого человека, вышедшего в открытый космос, и нажал на газ, одновременно добавляя звук на магнитоле до сверхзвуковых частот. Папа Жени считал, что в машине самое важное – это аудиосистема, и ездить без музыки, выталкивающей из ушей барабанные перепонки, категорически не желал.
Вот и сейчас, поплыв на волне местного радио «Тростник», Женька преспокойно завершала свой макияж, стремясь достигнуть совершенства: сегодня ее первый рабочий день, и она должна быть на высоте.
Игорь внимательно оглядел светло-персиковую строгую блузку с элегантной стеклянной пуговицей у горла, черную юбку до колен, облегающую бедра, кожаные модные сапоги с широкой голенью и высоким, толстым каблуком и черное, приталенное пальто, которое сейчас было расстегнуто, давая возможность лицезреть все предметы тщательно выглаженного гардероба подруги. Рыжие волосы пышными кудряшками по-прежнему беспорядочно спадали на ее плечи и лоб, создавая пушистую, объемную шапку вокруг ее нежного, веснушчатого личика, а светло-сиреневые тени и малиновая помада довершали образ деловой Жени, неустанно пытавшейся запрятать веснушки под толстый слой пудры.
Ухмыльнувшись, Игорь наклонился к Жене и сквозь грохот музыкального сопровождения прокричал ей в ухо:
– Оставь жалкие попытки, Зябликова! Все равно каждый на твоей новой работе начнет общение с тобой с уточнения факта реальности твоих фиолетовых глаз, подкрепляя свои предположения идиотскими догадками на тему контактных линз, пластических операций, пересадок роговицы и тому подобного… Кроме богатенького кретина по имени «директор», конечно. – добавил он, снова пытаясь заглушить шум популярного скрипичного оркестра. Женя недоуменно посмотрела на него, а Игорь усмехнулся и подмигнул:
– Такие, как известно, выше пятой точки глаз не поднимают, а значит, шанс, что он, хотя бы случайно, поразится до глубины… хм… души необычным цветом твоих глаз, со всей скорости стремится к нулю.
Женька раздраженно пихнула его под локоть и прокричала ему в ухо ответ:
– Успокойся, Сторожев! Не твоя и не моя забота, куда будет пялиться этот директор, главное – я должна выглядеть максимально прилично, это раз, – она загнула один палец, – по-деловому строго, это два, – второй палец, – и просто классно! Это три. – третий палец. Женька ярко улыбнулась. – Вот три кита, на которых держится успех умной женщины! А со всем остальным, включая пару сотен очумелых вопросов на тему моих глаз, я уж как-нибудь справлюсь!