000
ОтложитьЧитал
Она молчала, и я обернулся. Вероника сидела на диване с прижатыми к груди ногами и смотрела в сторону. Мне показалось, что она не хочет отвечать на мой вопрос. Что-то плескалось в её глазах, но точно не сожаление о сорванном сексе.
– Вероника? – громко потребовал я ответа.
– Не кричи, разбудишь дочь, – отстранённо ответила жена и, как по заказу, послышался плач Кати из спальни.
Вероника вскочила и быстро направилась к дочери. В тот вечер она больше не выходила из спальни и мы так и не поговорили.
Я не понимал её, не понимал причин её поведения и не знал, как изменить ситуацию или не хотел хотя бы постараться что-то изменить. Глядя тогда в её усталое и грустное лицо, я понял, что пора прекратить попытки выйти на новый уровень в сексе, Вероника не готова к этому уровню и не понятно, когда будет готова. Я смирился с этим и стал довольствоваться тем, что она могла мне дать: скучный, по моим теперешним меркам, однообразный секс при тусклом освещении с редкими сменами позиций.
Всю свою энергию я направлял на работу, отдаваясь ей целиком и стараясь не замечать вокруг себя красивых женщин. Через год мой бизнес набрал приличные обороты, и мы смогли позволить себе купить дом. Я сильно надеялся, что эта смена жилья привнесёт в нашу жизнь новые эмоции, подарит нам второе дыхание. Мы оба были в восторге оттого, что теперь не придётся ютиться в ограниченном пространстве, что у Кати будет своя отдельная комната и нам с Вероникой больше не придётся трястись над каждым шорохом в постели, боясь разбудить её. Я радовался, когда видел, с каким вдохновением моя жена выбирала цвет краски для стен, мебель и прочие необходимые для уюта вещи. Но и эта эйфория закончилась довольно быстро.
Доходы моей компании росли, я расширял свой бизнес, встречался с новыми людьми, среди которых были и женщины. Я рос профессионально, развивался в плане бизнеса и знаний, совершенствовал навыки ведения дел и учился, постоянно учился. Я сам не заметил, когда вдруг понял, что нам с Вероникой абсолютно не о чем поговорить. Она смутно разбиралась в моих делах, а все её интересы ограничивались домом и ребёнком. Мы редко куда-то выходили из дома вместе. Жена не воспринимала нянь, начитавшись в интернете страшилок об их отношении к детям. Её мать дочь видела всего несколько раз, да и моя не так часто приезжала в гости, чтобы можно было безболезненно для ребёнка оставить её с ней на вечер. Даже если нам всё же удавалось выбраться вдвоём, через час Вероника начинала нервничать и тревожиться, вовремя ли покормили дочь и удалось ли уложить её спать. Ко всему прочему жена по-прежнему была зажата в сексе, предпочитала бесформенную одежду и ограничивалась общением с родственниками по телефону.
Постепенно я начал ощущать, что уже не отношусь к Веронике с таким трепетом, как раньше. Меня уже не умиляла её стеснительность и краснеющие щёки, доброта и отзывчивость уже не казались мне положительными качествами. Умение вкусно готовить, содержать дом в чистоте и уюте, воспитывать моего ребёнка – были, несомненно, похвальными навыками, но от них веяло серостью, тоской и скукой и трудно было разглядеть в них хоть каплю сексуальности. Обитая в мире, где балом правят деньги и власть, я начал превращаться из неисправимого романтика в жестокого циника. Я всё чаще ловил на себе похотливые взгляды своих сотрудниц, которые, казалось, пытались перещеголять друг друга в нарядах и вызывающем макияже.
Я упрямо игнорировал все неуместные знаки внимания и даже поменял обручальное кольцо на более массивное, чтобы было заметно издалека, что моё сердце уже занято. Однако я понимал, что все чаще поддаюсь на невинный флирт и всё реже ловлю себя на мысли, что хочу свою жену.
Теперь, стоя на балконе съёмной китайской квартиры и глядя на бесконечные огни большого города, я понимал, почему повёлся на Таню. Её открытая сексуальность и развязность сбили меня с ног, ошарашили и пригвоздили к ней так крепко, что я без оглядки кинулся в её объятья, даже не задумавшись о последствиях. Сейчас я мог трезво оценить всю горечь этих последствий и эта оценка была явно не в мою пользу.
Вспоминая всю нашу жизнь с Вероникой, я осознавал, что где-то упустил момент, когда ещё можно было что-то поменять, повернуть в другую сторону. Лишний разговор по душам, поход к психологу, в конце концов, мог бы изменить многое. Но я предпочёл прятать голову в песок и плыть по течению, которое привело меня к Тане. Теперь же я невольно вытаскивал свою непутёвую голову из песка, поздновато, надо признать. Осознавать, что Вероника уже не та скромная и зажатая женщина, а раскрепощённая, сильная и сексуальная, решившая закончить университет и устроить свою жизнь без моего участия, было невыносимо больно, так больно, что хотелось кричать и обвинять весь мир в своём несчастье. Только обвинять нужно было самого себя и от этого хотелось удавиться.
Я не слышал шагов Тани, но почувствовал её руки на своей талии.
– Что ты здесь делаешь? Возвращайся в постель, я соскучилась, – промурлыкала она.
Я остервенело затушил бычок о дно пепельницы и послушно направился в постель. Воспоминание о Веронике в голубом белье сделали своё дело – я самозабвенно имел Таню, грубо вонзаясь в её плоть сзади, будто бы пытаясь вытолкнуть из себя эти мысли, причиняющие острую боль.
Глава 26
Несмотря на то, что в Китае свой собственный новый год, начало празднования которого зависит от завершения полного лунного цикла, мы его встретили по григорианскому календарю – как всегда, тридцать первого декабря. У меня создавалось стойкое ощущение, что этот год не привнесёт ничего хорошего в мою теперешнюю жизнь, и встречал я его, надо признать, без особого энтузиазма. Я вообще последнее время ловил себя на том, что всё глубже погружаюсь в депрессию, и по привычке списывал подобное состояние на отдалённость от всего привычного мне. За три месяца, проведённых в чужой стране, я порядком пресытился ею и меня тянуло какими-то невидимыми ниточками в сторону дома. Однако я понимал, что уехать сейчас я не могу, нужно довести дело до конца. Я успокаивал себя тем, что смогу воспользоваться каникулами во время Китайского нового года в феврале, когда стройка приостановится на неделю, и слетать в Россию. Я очень скучал по дочери и каждый раз после разговора с ней по телефону с тоской понимал, что с каждым днём становлюсь для неё всё более чужим.
Лиза всё так же часто звонила мне по скайпу и выглядела немного странной. Она и так всегда буквально искрилась энергией, но в последнее время эта энергия как минимум утроилась. Сестра как-то слишком уж эмоционально поблагодарила меня за предоставленные данные, благодаря которым она получила высший балл за курсовую. Рассказывая это, она постоянно отводила взгляд и хитро улыбалась своим собственным мыслям, хотя разговор вовсе не был похож на юмористический диалог.
Однажды январской ночью я проснулся от какого-то странного шума. Прислушавшись, я понял, что это Таня разговаривает с кем-то на повышенных тонах в соседней комнате. Натянув на себя халат, я, стараясь не издавать громких звуков, протопал в гостиную, где и застал свою девушку с телефонной трубкой в руке.
– Какого хрена ты делаешь? – шипела она, пытаясь не перейти на крик.
Таня была повёрнута ко мне спиной и я не видел её лица, но судя по её позе, резкой жестикуляции свободной рукой и тону, которым она выплёвывала слова, она была зла.
– Да мне плевать! Мы договорились! Ты мне должен, не забывай об этом!
– Что здесь происходит? – не выдержал я. Слова Тани, обращённые к незнакомцу мужского пола, повергли меня в почти шоковое состояние.
Она резко развернулась и нажала на кнопку отбоя. Её лицо из гневного в один миг преобразилось в ласковое.
– Марк, я разбудила тебя? Прости, – проворковала она таким тоном, будто бы ничего не произошло и это не она кипела от злости всего секунду назад.
– С кем ты говорила? – потребовал я объяснений, сжимая ладонями кисти её рук, не давая тем самым обнять меня.
– Не важно, старый знакомый, – промурлыкала Таня, игнорируя мой тон и снова делая попытку прикоснуться ко мне.
– Не делай из меня идиота! С кем и о чём ты договорилась? – я разозлился не на шутку, сам до конца не понимая причин своей агрессии.
– Ты не доверяешь мне? – Таня вдруг надула губы, изображая из себя обиженного ребёнка.
Доверял ли я ей? Не знаю. Наверное, нет. Наши отношения вообще сложно назвать доверительными, если учесть, что мы никогда не болтали по душам и я практически ничего не знаю о прошлой жизни своей девушки. Но тогда как я мог прожить с ней целый год? Или сейчас во мне говорит банальная ревность?
– Трудно доверять человеку, который разговаривает по телефону ночью о каких-то долгах и договорённостях на повышенных тонах.
– Ты ревнуешь, – прищурившись, произнесла Таня, словно утверждая доказанный факт. – Как мило. Тебе не о чем волноваться, милый, это всего лишь адвокат моего бывшего покойного мужа. Оказывается, нашлись какие-то помарки к завещанию, теперь он пытается на меня надавить, чтобы отнять часть унаследованного имущества.
Я немного расслабился. В Питере сейчас день, так что ночной разговор вполне уместен.
– Это ведь законно? – спросил я уже менее сурово.
– Пусть сначала докажут. Я не собираюсь разбрасываться тем, что принадлежит мне.
Она снова попыталась положить руки мне на плечи, на этот раз я не сопротивлялся. Дела её наследства меня мало волновали, пусть это заботит её адвоката. Таня запустила ладони под мой халат, нежно поглаживая мою грудь. Её правая рука скользнула вверх, обхватывая меня за шею и притягивая к себе, в то время как левая уже сжимала меня за ягодицу. Долго уговаривать меня не пришлось, я с готовностью подхватил её настрой, впиваясь в её пухлый чувственный рот своими губами.
***
Было начало февраля, приближался Китайский новый год, а Соколов всё затягивал с очередным отчётом и это мне не нравилось.
– Хочешь, слетаем в Шанхай на время праздников? – спросила Таня за завтраком. – Я бы не отказалась посмотреть, как по-настоящему веселятся китайцы в главный праздник года.
– Не знаю, – флегматично ответил я, лениво пережёвывая пересоленную яичницу, приготовленную Таней. Это было единственное блюдо, которое она умела или хотела готовить. Все прочие обеды и ужины мы поглощали в ресторанах.
– Развеемся, – непривычно настаивала Таня. – Пора сменить обстановку.
– Я планировал слетать домой на время остановки строительства.
– Зачем? – Таня сделала такое лицо, будто бы я выдал несусветную чушь. В её коровьих серых глазах читалось такое удивление и недоумение, что у меня мелькнула мысль о её отличных актёрских способностях. Будто бы подтверждая мои мысли, Таня театрально поморгала густыми ресницами.
– У меня там дочь, если ты помнишь о её существовании, – ответил я будничным тоном, игнорируя её наигранное удивление и отодвигая от себя почти полную тарелку с несъедобной яичницей. Лучше бы я позавтракал в кафе, теперь изжоги не миновать.
– Ах, – Таня явно напряглась. – И когда ты собирался мне об этом сказать?
– Не знаю. Я ещё не заказывал билетов.
Мне показалось, что Таня слегка расслабилась от моей последней фразы. Не иначе надеется меня уговорить остаться в Китае. «Придётся тебе сильно постараться», – с вызовом подумал я, будучи уверенным, что абсолютно точно хочу проведать Катюшу.
***
Через несколько дней мне позвонил Соколов. Звонок был сделан ранним утром по времени Ченду, что означало, что в Питере сейчас поздний вечер.
– Марк, – голос Володи сразу же показался мне встревоженным. – Извини, что беспокою, но у нас реальные проблемы! Ты не мог бы срочно прилететь в Петербург!
Голос Соколова был не просто встревоженным, он был на грани паники. Даже сквозь телефонную трубку я осознавал, что он весь буквально пропитан страхом.
– Что за проблемы? К чему такая срочность? – я начал ощущать, как от предчувствия большой беды на моих руках волосы встают дыбом, а грудь сдавливает невидимым тугим обручем.
– Очень серьёзные! – голос Владимира срывался, готовый перейти на визг. – Это не телефонный разговор, поверь мне. Когда ты сможешь приехать? Это на самом деле очень срочно!
– Чёрт! Что ты там наделал, мать твою? – я знал, что Соколов не позвонил бы мне, если бы смог обойтись собственными силами. Было абсолютно ясно, что проблемы действительно серьезней некуда. – Сегодня же вылетаю!
– Марк, не говори ничего Тане и прилетай один. Это в твоих интересах! – добавил Владимир, когда я уже почти нажал отбой.
От его последней просьбы моя душа ушла куда-то в область колен или даже пяток. Думать о причине, побудившей Соколова произнести это, не было времени. Я знал наверняка, что если Володя, который много лет работал на Спицину, просит не говорить ей ничего, значит, говорить и не стоит. Я бросил телефон на ближайшее кресло, пытаясь определить, что нужно сделать в первую очередь. Страшное предчувствие холодило сердце, руки начинали дрожать, неизвестность добивала мою способность думать. Наконец, сообразив, что для начала нужно заказать билеты на ближайший рейс, я позвонил секретарю и поручил ей эту несложную миссию. Мне сейчас было на руку, что праздники в Китае ещё не начались и все работают в обычном режиме.
В горле пересохло от волнения, но у меня не было времени, чтобы обращать внимание на подобную ерунду. Пропитанная паникой недолгая речь моего управляющего в одно мгновение выбила почву из-под моих ног. Да что там почву, меня будто бы обухом по голове шибанули, настолько дезориентировано я себя чувствовал первые минуты. Я прошагал в спальню, где всё ещё спала Таня, по дороге извлекая из кладовой спортивную сумку. Не заботясь о том, что потревожу сладкий сон своей девушки, я с грохотом открыл шкаф и начал укладывать необходимые вещи в сумку.
Таня лениво открыла глаза и, мгновенно оценив мои действия, вскочила на кровати как ошпаренная.
– Что ты делаешь? – выпалила она таким тоном, будто бы и не спала вовсе секунду назад.
– Я сегодня улетаю в Питер на несколько дней. Я тебе говорил, что хочу повидать свою дочь, – я старался произносить слова спокойно, чтобы не выдать своё дикое волнение. Я собирался следовать совету Соколова, осознавая его значимость.
– Ты же говорил, что ещё не покупал билеты. Почему так срочно?
Мой воспалённый мозг заработал почти с шумом. Я, кажется, ощущал, как шевелятся извилины внутри моей черепной коробки, которая грозилась расколоться на части от полученной информации, а точнее от её полного отсутствия. Нужно было быстро придумать отмазку, и я ничего более подходящего не нашёл, кроме как сказать, что Катя вдруг заболела, мысленно плюнув три раза через плечо, чтобы не накликать неприятностей на бронзоволосую голову своей малышки. Кто бы мог подумать, что Марк Власов ещё и суеверен. Да, если дело касалось здоровья моей маленькой дочери.
Таня проворно натянула на себя шёлковый халат и быстро стала доставать свои вещи из шкафа.
– Я полечу с тобой! – вдруг выпалила она, отчего я почти потерял способность говорить.
– Не думаю, что это хорошая идея, – ответил я, судорожно пытаясь сочинить правдоподобный предлог оставить её здесь и одновременно игнорируя нарастающую пульсирующую боль в висках. – Ты терпеть не можешь мою дочь, она терпеть не может тебя, а мне придётся проводить всё время рядом с ней. Я вернусь через несколько дней, ты не успеешь соскучиться. К тому же, нужно же кому-то оставаться здесь и контролировать ситуацию.
Таня недоверчиво взглянула на меня и пришла моя очередь играть спокойного мужчину, слегка переживающего за здоровье ребёнка, запрятав накатывающую, словно цунами, панику. «Убедительней», – мысленно приказал я самому себе.
– Детка, – я обнял Таню за тонкую талию, надеясь, что у меня неплохо получается притворяться. – Я вылетаю уже через несколько часов. Не стоит тебе так перетруждаться из-за ребёнка, до которого тебе нет дела. Я выпишу тебе чек, сходишь по магазинам, купишь себе что-нибудь. Съездишь на стройку, посмотришь, как там идут дела, пока меня не будет.
Я старался говорить спокойно и даже ласково, насколько мог в подобной ситуации.
– Ладно, ты прав, я останусь. Только обещай, что не задержишься там.
– Как я могу задержаться, если ты здесь, – с этими словами я страстно поцеловал Таню. – Помоги мне собрать вещи.
***
На следующее утро ещё не было семи, а я уже был в кабинете своего офиса. Голова раскалывалась от смены климата и часовых поясов, жутко хотелось спать, и я спасался крепким кофе, которое без устали варила Кристина, вызванная на работу раньше по случаю моего срочного приезда. Соколов должен был приехать с минуты на минуту, и от ожидания у меня сводило зубы. Чтобы хоть как-то успокоиться, я мерил шагами свой кабинет. Выкуривать шестую по счёту сигарету уже не хотелось.
Спустя пять минут таких мучений в дверь ввалился Володя с кипой бумаг в руках. Его вид ужаснул меня ещё больше, чем его новости. Глаза красные, под ними тёмные круги, лицо осунулось, одежда выглядела так, будто он спал прямо в ней, хотя, вряд ли он вообще спал последние несколько суток.
– Выкладывай, что стряслось! – бросил я вместо приветствия, наблюдая, как он сваливает бумаги на мой стол.
– Марк, мы в большой заднице, – почти повторил он свои предыдущие слова всё с теми же нотками паники в голосе. – Я думал, что справлюсь сам, но я не справляюсь… Я не могу вернуть деньги инвесторов на наши счета. Они зависли, наглухо зависли…
С этими словами он словно сумасшедший схватился за голову, смотря на меня красными безумными глазами. Сам граф Дракула выглядел просто потрясающе по сравнению с этим молодым человеком, сгорающим в агонии паники и страха.
Смысл его слов дошёл до меня молниеносно.
– Я не ослышался? Как они могли зависнуть? Я разве давал распоряжение переводить деньги инвесторов с наших счетов? – грозно уточнил я, ощущая нарастающую ярость.
– Не давал, – затравленно произнёс он. – Позволь мне всё объяснить!
– Я только этого и жду, иначе, клянусь, я тебя прямо здесь придушу! Куда ты пытался перевести оставшуюся после внесения предоплаты китайским подрядчиком часть денег? Где они зависли?
Соколов дрожащими руками протянул мне бумагу с названием компании, адресом, расчётным счётом и именем владельца. По её названию и реквизитам я сразу понял, что эта какая-то офшорная компания на Кипре, существующая только для того, чтобы отмывать через неё деньги. Было понятно, что и директор там номинальный и существует только на бумаге, скорее всего.
– Кто реальный владелец счета? Отвечай, чёрт бы тебя побрал! – я в одно движение оказался рядом со своим управляющим и грубо схватил его за воротник несвежей рубашки.
Владимир молчал несколько секунд. Я чувствовал, что внутри его идёт какая-то борьба, его красные глаза бегали туда-сюда, а губы дрожали.
– Таня, – наконец хрипло выдавил он и зажмурился.
– Ты врёшь! Зачем ей это надо? Отвечай, кто владелец счёта? – я тряс Соколова так сильно, что костяшки моих пальцев хрустели от напряжения, в то время как где-то в глубине души селилась уверенность, что он не врёт.
– Это правда, – прохрипел Володя, а я уже медленно выпускал ткань его рубашки, ощущая себя как в кошмарном сне. Не осознавая своих действий, я отшатнулся от Соколова, чувствуя, что ноги мои подкосились. Когда я, пятясь назад, врезался в свой стол, я с облегчение опёрся на него – сил на то, чтобы самостоятельно удерживать свой вес, почему-то не было.
Имя моей девушки эхом отзывалось в моих ушах, пока я пытался выстроить в своей голове логическую цепочку последних событий. Стоит ли говорить, что мне трудно было поверить в только что сказанное Владимиром, но правда была такова – Спицина очень любит деньги и я это знал. Эта правда разъедала мою душу будто кислота, отчего хотелось кричать и крушить всё вокруг.
Володя смотрел на меня сочувствующим взглядом, а мне от этого становилось тошно. Первый шок начал отступать, и я, ощущая звенящую пустоту внутри себя, двинулся в сторону мини-бара. Я чувствовал, что эту пустоту необходимо срочно заполнить, иначе я рискую сойти с ума. Подходящим наполнителем в ту минуту я видел только алкоголь и никотин. Залпом осушив стакан виски, я прикурил очередную сигарету и только после этого повернулся в его сторону.
– Сколько зависло денег? – спросил я, ожидая самого худшего.
– Все оставшиеся деньги инвесторов – шестьсот миллионов, – икнув, ответил Соколов, подтверждая мои опасения.
– Я хочу знать всё до последней мелочи, – безразлично проговорил я, чувствуя острую резь в глазах.
– Можно мне тоже? – спросил парень, указывая взглядом на сигарету.
Я протянул ему пачку, он всё ещё сильно дрожащими руками извлёк оттуда одну и стал безуспешно пытаться прикурить. Пришлось помочь ему в этом деле. Наверное, в тот момент мы выглядели как герои боевика, один из которых был грозным копом, а второй – подозреваемым, который трясся и беспрестанно курил. В нашем случае коп курил тоже.
– В общем, всё очень сложно. Я начну с начала, если позволишь. – Я только дёрнул лицом, а парень продолжил, приняв мою мимику за согласие. – Это давняя история. Я не осведомлен, как хорошо ты знаешь Таню и насколько у тебя с ней близкие отношения, но она не совсем та, за кого себя выдаёт. Я знаком с ней с детства, с раннего детства. Мы вместе воспитывались в детском доме, она мне как сестра, – он сделал паузу, а я ужаснулся тому, что вообще ничего не знал о прошлом Тани. Я и понятия не имел, что она воспитывалась без родителей. От этого стало ещё хуже, настолько, что я уже не чувствовал своего сердца, на его месте концентрировался сгусток боли, пропитанный горечью предательства.
– Ещё в детстве она поклялась, что выберется из нищеты любым способом и выбрала самый лёгкий и удобный для себя вариант. В то время, как я учился не покладая рук, борясь за стипендию и работая по ночам, она уже охмуряла богатеньких мужичков среднего возраста. Я не одобрял её способы, но и не судил. Мне лишь было жаль, что она не хочет пойти по моему пути, у неё был огромный потенциал, остроты ума и сообразительности ей не занимать. Но она хотела получить всё и сразу, не прикладывая для этого особых усилий. Первое время она довольствовалась положением любовницы при не совсем молодых женатых, но состоятельных мужчинах, но вскоре ей это надоело и она решила сыграть по-крупному. Она долго охмуряла своего покойного мужа, но он, в конечном счёте, поддался, развёлся со своей престарелой женой и женился на Тане.
Владимир накручивал круги вдоль моего стола, пока говорил, а я медленно выпадал в осадок от каждого его слова, чувствуя, как с меня сползает густой туман, мешающий мне разглядеть человека, с которым я делил свой быт и свою постель.
– Это не имеет отношения к делу, я знаю, – вдруг добавил он, – просто это может как-то смягчить твои выводы и умозаключения на её счёт.
Я лишь бросил на Соколова уничтожающий взгляд, мотивируя его к продолжению повествования. Гнилую мелкую душонку Тани, жадную до чужих денег, вряд ли что-то ещё может обелить в моих глазах, даже трудное детство в нищем приюте.
– В общем, прожили они в браке три года и Спицин скончался от сердечного приступа. Фирма «ЛондаМед» перешла по завещанию во владение Тани, а родные дети её мужа, которых было трое, к слову сказать, остались ни с чем. К тому моменту я уже получил образование и стажировался в одной небольшой компании, параллельно заочно обучаясь на юриста. Таня предложила мне должность назначенного директора и я согласился. Надо признать, она неплохо разбиралась в делах компании. Два года у нас не было никаких проблем, если не считать постоянные угрозы детей покойного мужа, которые никак не могли смириться с тем, что отец оставил их без гроша. Я даже уверен в том, что провал испытаний последней модели спирали «Лонда-5» как-то связан с их вмешательством, уж слишком много работников компании были преданы семье Спициных. После того самого судебного разбирательства несколько самых опытных работников уволились по собственному желанию, но доказать, что это именно они виноваты в некачественном производстве последней модели, возможности не было.
Володя немного осмелел и плеснул себе виски. Сделав небольшой глоток, он продолжил:
– Дальше ты знаешь, что произошло.
– Несомненно, – с иронией выплюнул я, вспоминая свою первую встречу с Таней в моём офисе. Спрашивать, какое это имеет отношение к списанной со счетов моей фирмы круглой суммы денег, не было нужды. Но я хотел услышать полную версию произошедшего, а не мой додуманный вариант. – Говори.
– Когда Таня поняла, что получает лишь пятую долю акций после слияния, она не могла удовлетвориться этим. Тогда у неё созрел план – втереться в твоё доверие, а потом обвести вокруг пальца. Сначала она хотела женить тебя на себе, но потом ты начал строить большие планы по расширению бизнеса и Таня поняла, что можно пойти и по другому пути. Если ты помнишь, она яро помогала тебе в поиске инвесторов, но не думай, что её очень-то интересовало строительство завода в Китае. Это ведь твой бизнес, ей от него мало что перепадало.
Дальше говорить Владимиру не было нужды, я всё понимал, прекрасно понимал. Таня затуманила мне мозг своей сексуальностью, и, пока я был занят её прелестями, в её умной голове созревала линия поведения, как оставить Марка Власова в одних трусах. Мне было нестерпимо больно осознавать, что я как последний идиот попался на её удочку, повелся на красивое тело, распустил слюни, потакая своему члену и упуская из виду важные детали. Её осведомлённость в делах компании, её инициативность в поисках инвесторов, её стремление побыстрее начать строительство, её уговоры уехать в Китай на время стройки, её нежелание отпускать меня в Питер. Ей даже удалось убедить меня, что Соколов – порядочный человек и справится с управлением фирмы без моего присутствия, хотя на самом деле он выполнял главную функцию в игре «Облапошить Власова».
Пока я был относительно спокоен, зная, что всё ещё можно исправить. Через несколько месяцев мне нужно будет перевести оставшиеся семьдесят процентов по сумме заключенного договора на счёт основного подрядчика в Китае, когда строительство будет закончено и объект сдан. Деньги зависли, но я надеялся, что смогу доказать, что они были переведены незаконно и вернуть их обратно.
– Ты понимаешь, что я могу засадить тебя за решётку за такие делишки вместе с Таней как минимум лет на десять? – спросил я у Соколова, вложив в эту фразу всё презрение и ненависть и оставаясь внешне спокойным.
– Понимаю лучше, чем ты думаешь, я же юрист. Но боюсь, что тогда ты тоже сядешь, – виновато ответил он, а я прищурился, раскладывая в голове все возможные варианты развития дальнейших событий. – Если дело дойдёт до суда, то любой свидетель подтвердит, что вы с Таней сожительствовали целый год. Суд посчитает, что ты намеренно пытался перевести всю оставшуюся сумму в несколько десятков миллионов долларов на Танин счёт, чтобы обелить себя и кинуть своих инвесторов и спокойно наслаждаться жизнью на эти деньги в какой-нибудь Мексике до конца своих дней.
Было больно осознавать, что этот подонок прав. Я не выдержал и с размаху швырнул в него пустым стаканом, выкрикивая ругательства. Соколов успел увернуться на своё счастье, иначе сотрясение мозга ему было бы обеспечено. Он лишь смотрел на меня затравленным взглядом, в котором читалось раскаяние и безысходность, прикрывая руками голову, словно боясь, что я метну в него что-то потяжелее. И мне хотелось это сделать, но я лишь снова схватил его за горло, мечтая придушить.
– Я вас уничтожу, слышишь? – хрипел я, не в силах справиться со своей яростью. – Сначала тебя, а потом и Таню.
Я тряс его с такой силой, что его голова безвольно болталась в разные стороны. Через несколько минут таких пыток я, наконец, сумел немного прийти в себя и, отшвырнув Соколова к стене, сам схватился за голову. Нужно было успокоиться, чтобы найти какой-то выход. Выход должен быть, это не может всё кончиться вот так, я не вынесу, если все мои многолетние старания пойдут коту под хвост и я окажусь за решёткой. Лучше удавиться прямо сейчас.
Я тяжело дышал, пытаясь успокоить бушующий гнев внутри себя и вернуть себе способность рассуждать. Володя лишь тихо сопел в углу, не говоря ни слова, и терпеливо наблюдал за моими действиями. Спустя десять минут я полностью вернул себе контроль над эмоциями и задал самый главный на тот момент вопрос:
– Деньги ведь всё ещё висят по дороге на счёт той фирмы, зачем же ты мне всё это рассказываешь сейчас, когда ваш план ещё не до конца сработал?
Соколов сглотнул и отвёл взгляд. Он явно подбирал слова.
– Лиза… – промямлил он.
– Что Лиза? – интуитивно переспросил я, в то время как мой мозг уже сам нашёл ответ.
– Я люблю твою сестру, – подтвердил мои догадки Владимир, а я не знал, как на это реагировать. – Я пытался бороться с этими чувствами, но спустя месяц такой бесполезной борьбы понял, что не могу найти в себе сил не думать о ней. С того самого дня в начале декабря, когда она пришла сюда за отчётами…
– Она же младше тебя на восемь лет, чёрт тебя дери? – я вновь ощущал нарастающую ярость.
– Думаешь, я не в курсе? – горько выдавил Соколов. – Мы с ней уже месяц встречаемся… И уже месяц я пытаюсь вернуть деньги обратно на твои счета.
Я понял, что влюблённость Владимира в Лизу как ни крути пришлась мне на пользу. Ещё бы месяц моего пребывания в Китае, и деньги бы дошли до места назначения, а там безвозвратно исчезли бы со счёта кипрской компании и все следы были бы замётаны, ищи-свищи потом чужие миллионы. В таком случае решётка светила бы только мне, во всех контрактах стояла моя подпись и нигде не светилось имя Тани. Мне вдруг припомнился Танин ночной разговор в гостиной нашей китайской квартиры:
– Таня в курсе, что ты пытаешься вернуть деньги? Это с тобой она говорила несколько дней назад?
– Со мной, но она не в курсе, – ответил Володя, а я чувствовал, что в его голосе сквозит боль. – Таня знает, что деньги зависли, но она думает, что я делаю всё, чтобы довести их до назначения, до счёта её фирмы на Кипре. Она боится, что я не успею перебросить деньги до того, как ты что-то начнёшь подозревать, и постоянно торопит меня. Я поэтому тебя и вызвал. Я перепробовал все варианты вернуть деньги обратно, но сумма слишком велика.
– Как ты вообще умудрился перевести такую сумму? – зло выдавил я, пытаясь разобраться во всех подробностях этой финансовой махинации.
– Я заключил с этой фирмой фальшивый контракт на покупку оборудования. Но кипрская компания не смогла принять всю сумму целиком, их банк потребовал доказательства. В итоге деньги сейчас висят в воздухе. Мы не можем их вернуть и не можем зачислить на счёт офшора. Я уже месяц бьюсь над этой проблемой. На нас могут обратить внимание чиновники госконтроля из отдела международных валютных операций, если мы не предпримем что-то в течении трёх месяцев…