000
ОтложитьЧитал
Потемневшая от накрапывающего дождя извилистая лента дорожного полотна казалась нескончаемой, хотя по моим прикидкам до города оставалось не более получаса езды. Погода стала портиться накануне вечером, всю ночь за окном слышались завывания ветра и дальние раскаты грома, а наутро я решил уехать с базы отдыха раньше положенного срока, поскольку проведенные среди убогих деревянных домиков дни оказались один тоскливее другого. В дороге сразу же возникло стойкое ощущение, будто с каждым новым километром обратного пути удушающие объятия овладевшей мной скуки понемногу ослабевают. Я слушал зажигательные музыкальные треки, но все равно старался ехать без превышения разрешенного скоростного предела, памятуя о многочисленных камерах фиксации вдоль трассы. Хмурый ненастный пейзаж за усеянными каплями моросящего дождя автомобильными стеклами заметно усиливал блаженство от нахождения в уютном прогретом салоне. Расслабившись в водительском кресле, я сливался с мчащейся машиной в единое целое, ощущая ладонями едва заметную дрожь рулевого колеса и по мере необходимости плавно притормаживая или слегка поддавая газу. После одного из затяжных поворотов мне пришлось резко сбросить скорость, поскольку по обе стороны дороги показались выстроившиеся в ряд приземистые дома небольшого поселка. Пару минут я вынужденно плелся с черепашьей скоростью велосипедиста, казавшейся мне изощренным издевательством над человеком за рулем после стремительной езды по шоссе. На самом выезде из населенного пункта у дороги стоял худощавый парень с поднятой рукой, которого дружно игнорировали проезжающие мимо водители. Видимо, я оказался самым отзывчивым среди них, поскольку неожиданно для самого себя остановился возле него без лишних колебаний.
– Подбросите до города? – спросил бледнолицый юноша с черными вьющимися волосами, приоткрыв пассажирскую дверь.
Мне оставалось только указать глазами на пустое кресло справа от себя, после чего парень мгновенно оказался в автомобиле.
Поначалу мы ехали молча, слушая наполняющую салон музыку, а разговорились лишь после того, как я из вежливости поинтересовался, не мешает ли она моему попутчику. Как выяснилось из нашего краткого общения, юношу звали Семеном, учился он на втором курсе политехнического института, жил в общежитии, куда и держал путь из своего родного поселка.
– Завидую я тебе, – невольно вырвалось у меня. – Студенческая пора – золотое время, даже если приходится обитать в общаге. Я вот, например, убежал с турбазы, о которой слышал только положительные отзывы, потому что теперь мне сложно угодить. То ли дело в студенческие годы, когда для ощущения счастья не требовались определенные условия!
– По правде говоря, я сам, несмотря на свою молодость, вечно скучал или пребывал в плохом настроении, за исключением последних нескольких дней, – заявил Семен, вызывая мое любопытство.
– И что же случилось в эти дни, если не секрет? – поинтересовался я.
– Мне посчастливилось поучаствовать в фантастическом эксперименте, который могла запустить только сверхъестественная сила. Понимаю, звучит как горячечный бред, но это правда, – спокойно ответил он, после чего тихо добавил: – Могу теперь вас пригласить в него вместо себя, поскольку пришло время передавать эстафету другому человеку, чтобы самому не перегореть.
– Пригласи, будь добр, – с ухмылкой бросил я только из-за желая узнать, как молодой фантазер станет выкручиваться.
– Рад, что у вас не возникло возражений, – отреагировал он таким тоном, будто хорошо меня знал и потому не ждал другого ответа. – В следующий раз, когда будете чем-либо раздражены, обеспокоены или сбиты с толку, просто вспомните наш разговор и произнесите про себя фразу: «Посторонним вход разрешен».
– А почему не «мутабор»? – язвительно спросил я, еле сдерживаясь от смеха.
Вместо хоть какой-то реакции на мое ехидство Семен как ни в чем не бывало продолжил свой инструктаж:
– Когда вами овладеет новое состояние, все вопросы отпадут сами собой. Позже придет понимание, что пора отдавать эстафету другому человеку. Вы его определите среди прочих своим чутьем, и все ему объясните в непринужденном разговоре, подобном нашему.
Я захотел возразить в том смысле, что сам ничего толком не понял, но делать этого не стал, поскольку решил лишний раз не раздражать паренька с явно нездоровой психикой. Вскоре на горизонте забелели высотки спальных районов, а минут через десять мой автомобиль въехал на один из городских проспектов, после чего студент попросил высадить его у ближайшей станции метро. Исполнив желание своего попутчика, я прибавил громкость колонок и с ветерком покатил в направлении дома хорошо знакомым маршрутом, тут же забыв об услышанной по дороге к городу ахинее.
Пустая квартира встретила меня своей особенной атмосферой тихого уюта, которую я оставил ради недельного пребывания в холодном домике у начинающей остывать реки по причине своей вечной неудовлетворенности тем, что есть. Мне захотелось быстренько принять душ, после чего заварить себе свежего чая, однако даже наполнить чайник водой не вышло, поскольку из открытого крана с отвратительным утробным урчанием в раковину хлынула ржавая струя.
– Черт бы побрал этих коммунальщиков! Дерут такие деньги, а аварии следуют одна за другой! – воскликнул я в сердцах и полез за минералкой в холодильник, где увидел на одной из полок запотевшую бутылку водки.
Выпивать мне совсем не хотелось, но из-за вспыхнувшего вследствие сущего пустяка раздражения я все же решил опрокинуть рюмашку в качестве успокоительного, что и сделал без промедления. Алкоголь быстро восстановил некое подобие внутренней гармонии, правда, чтобы ее поддерживать, следовало периодически добавлять, а пьянка в мои планы никак не вписывалась. Вскоре действие водки начало ослабевать, отчего неумолимо возвращалось дурное расположение духа, подпитываемое беспрестанно возникающими мыслями о скопившихся проблемах и разного рода неприятностях. Как бы я ни пытался от них отмахнуться, сколько бы ни старался думать о более приятных вещах типа плавности хода своего нового автомобиля или неожиданно сносных результатах медицинских анализов, сданных накануне поездки на базу отдыха, настроение неумолимо портилось без особых на то причин. Стоило прикрыть веки, как перед глазами вставали тяжелые свинцовые тучи, нависшие над бескрайними полями, которые прорезала убегающая вдаль черная лента асфальта. На мгновение мне показалось, что я вновь несусь по загородной трассе, после чего с поразительной ясностью вспомнился разговор со странным попутчиком, и тут же с моего языка сама собой слетела фраза: «Посторонним вход разрешен», которую он предлагал произносить всякий раз при потере душевного равновесия.
Как и следовало ожидать, в следующий момент ничего ровным счетом не изменилось, лишь кривая ухмылка прожженного скептика исказила мое лицо. Я вернул бутылку обратно в холодильник от греха подальше, закрыл кран, из которого все это время продолжала бежать мутно-бурая струйка, а затем вдруг ощутил, что незаметно для себя самого стал проникаться удивительной легкостью, какая случается в первые мгновения пробуждения после долгого глубокого сна, когда зеркальная гладь сознания еще не потревожена вихрями мыслей. Причем сами они продолжали возникать, но лишенные внимания сразу же угасали, поскольку теперь мне до них не было особого дела. Я вдруг четко осознал одну непреложную истину – если слишком доверять собственному уму, то он неизбежно превращается из необходимого для решения постоянно возникающих задач инструмента в змеиный клубок мыслей о прошлом и будущем, отравляющий жизнь невероятно раздутыми опасениями и сожалениями. Из открывшейся чудесным образом ретроспективы становилось ясно как день – лишь незначительно малая толика когда-то изводящих меня беспокойств имели под собой хоть сколько-нибудь реальное основание. По сути, взявший надо мной власть ум всю дорогу безбожно врал, становясь еще сильнее и активнее от посеянного им самим недовольства вперемешку со смятением. Осознанная правда оказалась предельно проста и очевидна, поэтому принималась столь же естественно, как земное притяжение или таблица умножения, и оставалось лишь недоумевать, почему подобное прозрение не случилось раньше.
Стоило мне перестать верить приходящим в голову мыслям, как я почувствовал необычайную легкость, будто с моих плеч упал тяжелый груз. Разумеется, в своем новом состоянии, свободном от гнета вышедшего из-под контроля ума, я перестал тратить жизненную энергию на негативные переживания, отчего мое настроение резко поползло вверх. Какое-то время я расхаживал по комнатам, получая удовольствие от самой возможности делать движения, вдыхать воздух, смотреть вокруг себя, ощущать прохладный пол под ногами. Все, ранее казавшееся не стоящим внимания, рутинным, третьестепенным, обретало сакральный смысл, вследствие чего меня переполняла благодарность за саму возможность находиться в собственной квартире, которую теперь язык не поворачивался назвать пустой. Вернувшись на кухню, я открыл кран, из которого для моей пущей радости побежала прозрачная вода, и вскоре мне, едва обсохшему после контрастного душа, наконец-то удалось сделать обжигающий глоток свежезаваренного чая.
Обычно во время чаепития я лез в свой ноутбук или включал негромкую музыку, поскольку возникающие мысли назойливо убеждали меня в том, что гораздо полезнее узнать какую-нибудь новую информацию или на худой конец послушать красивую композицию, чем просто так восседать с чашкой в руке. Теперь же я оставался глух к подобным советам, а потому они быстро стихли в голове, после чего мне довелось познать ни с чем не сравнимый вкус рожденного из тишины умиротворения. До самого вечера я испытывал невыразимый душевный покой, когда мысли были бессильны указать на какой-либо изъян в каждом проживаемом мгновенье, а значит у меня не возникало обычного свербящего желания каким-то образом его изменить. При всем том я явственно осознавал, что преградой к этому естественному для всякого человека состоянию является беспокойный ум, но мало кому суждено обуздать его.
