000
ОтложитьЧитал
– Я ведь работаю из любви к искусству. Это моя жизнь, герр Вильке.
– То, что я вам предлагаю, еще более захватывающее приключение, фрау Марта.
– Но все это актуально, если архив существует.
– Само собой, фрау Марта.
– А вы посвятили в детали вашего помощника обер-лейтенанта Генке?
– Оберштурмфюрер Генке знает ровно столько, сколько ему положено знать. Ничего важного про архив я ему не сказал.
– Вы не верите даже ему?
– Генке не готов услышать правду сейчас, фрау Марта. Сейчас её мало кто готов услышать.
– Но вы сказали это мне.
– Вы не фанатичка, фрау Марта. Я тоже не фанатик. Потому нам с вами легко понять друг друга…
***
Харьков.
Ул. Сумская, дом № 100.
Управление службы СД генерального округа «Харьков».
Гауптштурмфюрер Вильке.
1 октября, 1942 год.
Гауптштурмфюрер Вильке сидел в своем кабинете и чертил карандашом геометрические фигуры на листке бумаги. Так он часто делал, когда думал.
Его волновала совсем не облава, в которой пришлось поучаствовать его помощнику оберштурмфюреру22 Генке. Он думал о Вдове и о том, как эффективно использовать сведения, которые он получает через неё.
Раздался телефонный звонок.
– Вильке у аппарата!
– Гауптштурмфюрер? Я вернулся с облавы.
– Генке, у вас что-то срочное?
– Да. И мне нужно говорить с вами лично!
– Прямо сейчас? Это нельзя отложить до завтра?
– Нет. Именно прямо сейчас, Это важно, герр гауптштурмфюрер!
– Хорошо! Я вас подожду. Как скоро вы будет в управлении?
– Через 30 минут.
– Жду!
Вскоре явился Генке. По его лицу Вильке понял, что тот принес нечто важное.
– Мы кое-что поймали во время облавы, герр Вильке! – сказал он с порога.
– Снова листовки?
– На этот раз гораздо серьезнее!
– И что же?
– Радиоприемник, который должен был быть сдан согласно приказа немецкого командования еще в декабре 1941 года!
– Приемник не рация, Генке.
– Но это позволяло преступникам слушать большевиков и изготавливать листовки!
– Я же говорил, что это листовки, Генке! Кто-то слушает радио Москвы и переносит услышанные сведения в листовки! Да, я согласен, что это преступление! Но пусть этим занимаются полицейские Борзенко или ваш приятель капитан Витал из федльдгестапо23.
– Вы ведь не дослушали меня, герр гауптштурмфюрер! А выводы уже сделали!
– Хорошо, Генке. Говорите, что у вас.
– Хозяин этого самого радиоприемника некий молодой человек по фамилии Бойко. Я приказал доставить его сюда.
– Он связан с подпольем?
– Не думаю, – сказал Генке.
– Так зачем вы привезли его сюда? У нас и так полно серьезных дел Генке. Мне некогда заниматься русскими молодыми фанатиками. Пусть себе такие дела берет на себя Борзенко и зарабатывает очки в глазах немецкого командования.
– Но вы сами весьма интересовались партией офицерских «Вальтеров» которые две недели назад были похищены с нашего военного склада. У Бойко был обнаружен «Вальтер» нужной нам серии!
– Вот как?
– И три обоймы к нему. Я потому и приказал доставить молодого человека сюда. Сами знаете, как топорно работают в федльдгестапо или у Борзенко. А к молодому человеку нужен подход. Он желает умереть героем это видно сразу. Им он ничего не скажет.
– Возможно, вы правы, Генке. Где этот Бойко?
– В нашей допросной.
– Я займусь им немедленно…
***
Вильке хорошо разбирался в людях. Поэтому сразу определил, как нужно говорить с молодым человеком. Здесь нельзя применять угрозы и резкий тон. Здесь нужна работа ювелирная, как сказал бы криминальдиректор Вальтер Кубицки.
– Моя фамилия Вильке, – представился он, садясь на свое место. – Прошу вас садиться, молодой человек.
Бойко сел на стул. Наручники с него уже сняли.
– Вы насколько я понимаю, разговаривать не желаете, господин Юрий Бойко.
– Нет. Вы может сразу начинать ваш настоящий допрос.
– А вы знаете, что такое настоящий допрос, юноша? – спросил Вильке.
– Начинайте и вы увидите, чего добьетесь от меня! – гордо сказал Бойко.
– Вы хотите умереть, молодой человек?
– Меня не нужно запугивать, господин офицер.
– Я разве пугал вас, господин Бойко? Я только задал вопрос. Вы хотите умереть?
– Нет. Но готов к смерти, если придется умирать!
– Вот как? Сколько пафоса в ваших словах, господин Бойко. Но я совсем не желаю вам зла.
– А чего же вы желаете, господин офицер?
– Пока я намерен просто поговорить. Вы и я.
– Смотря о чем.
– Для начала я хочу изложить вам факты. Вы готовы их слушать?
– Да. Но о каких фактах ведет речь, господин офицер?
– Господин Бойко, что такое факт? Это истинное событие, которое имело место и которое никто не оспаривает. Например, фактом является событие моего или вашего рождения. Поскольку мы с вами сейчас разговариваем, значит мы с вами существуем. А значит, что мы родились на этот свет. Еще один факт, что произвела нас на свет женщина. Также фактом является наша смерть, которая обязательно произойдет когда-нибудь. Ибо все люди смертны.
– Я не полный идиот, господин офицер, и представляю какую суть скрывает слово «факт».
– Вот и отлично! Давайте же вместе пройдемся по фактам.
– Я готов.
Вильке начал:
– Вас взяли во время облавы. У вас нашли радиоприемник, что является нарушением приказа немецких властей. Приемники было приказано сдать под страхом сурового наказания. Вам этот факт знаком?
–Да.
– Отлично! Вы признали себя виновным в одном преступлении, господин Бойко. Но, теперь мы исследуем с вами иной факт. Вас привезли в гестапо! Вопрос, почему именно сюда? Ведь приемниками мы не занимаемся. Это дело местной вспомогательной полиции. Какой вывод вы можете сделать из этого факта как умный человек? Простой – не радиоприемник тому причиной. Вы согласны со всем, что я сказал, господин Бойко.
– Да.
–Именно факты вещь упрямая как говорят у вас. Радиоприемником занялась бы вспомогательная полиция или фельдгестапо. Вас бы, по их обычаю, просто вздернули бы на первом фонарном столбе и прикрепили бы табличку «партизан». Это они называют «Для устрашения». Но другой факт против вас! Кроме приемника у вас нашли пистолет. Новый офицерский «Вальтер». Вы ведь не станете отрицать этого, господин Бойко?
– Нет.
– Вот и отлично! Нет смысла отрицать очевидное. Эти самые новые «Вальтеры» совсем недавно похитили с военного склада и при этом были убиты два немецких солдата.
– Возможно, что это так.
– Значит, и это вы не отрицаете, господин Бойко. А вам известно, что за это убийство было повешено 10 человек заложников?
Бойко молчал.
Вильке врал насчёт заложников. Пока повешен не был никто. Полицаи Борзенко расстреляли четверых подозреваемых в деле нападения на склад, но похищенного не обнаружили.
Гауптштурмфюрер захватил с собой несколько фотографий повешенных мирных граждан. Он часто использовал их при допросах. Вот и сейчас он разложил перед молодым человеком фото.
– Смотрите, Бойко. Вот эти люди были повешены из-за вас. Мы объявили о сроках сдачи для убийцы немецких солдат. Но вы не пришли и дали умереть вот этим людям. Посмотрите внимательно. Здесь хорошо видно лицо этой женщины. Она молодая. Не больше 25 лет. Смотрите.
– В своё время вы ответите за это!
– А вы? – спокойно спросил Вильке.
– Я не отдавал приказа вешать людей, господин офицер.
– Но вы могли честно явиться к нам и признаться, что солдат убили вы! Тогда повесили бы вас. А вот их отпустили бы домой. Но вы предпочли отсиживаться дома и не пожелали расстаться со своей жизнью. Это ведь факт, Бойко? Но давайте посмотрим на этот факт с другой стороны. Что вас ждет? Смерть! Но умри вы на две недели раньше, эти люди остались бы жить. Итак, вы выторговали для себя две недели жизни за десять жизней своих соотечественников.
– Я никого не убивал! – закричал Бойко.
– Иными словам крови немецких солдат на вас нет?
– Да. Я не убивал ваших солдат!
–Отлично! – сказал Вильке. – А вы говорили, что у нас не получится разговора, господин Бойко. Вот всплыл еще один факт. Господин Бойко не убивал немецких солдат! Тогда совсем иное дело. Эти люди уже не на его совести, и он может спать спокойно. Но идем дальше. Мне нужно выяснить еще один факт.
– Какой же?
– Пока ни одного пистолета данной серии найти не удалось. Исключая тот, что нашли у вас. Возникает вопрос – откуда о вас «Вальтер» и обоймы к нему?
– Я его купил.
– Хорошо хоть не нашли на улице. Вы его купили. Отлично. У кого?
– Я не знаю этого человека.
– Пусть так, но где вы его купили и за сколько? Мне, как любителю фактов, просто интересно, сколько стоит офицерский «Вальтер» в Харькове.
– Купил на базаре. Какой-то мужик предложил и я купил. Отдал килограмм сала и полкило сахара.
– Килограмм сала и полкилограмма сахара? Но это настоящее богатство по нынешним временам, господин Бойко. Вы ведь не работаете нигде? На бирже труда зарегистрированы?
– Нет.
– Почему?
– Не успел еще.
– А и правда, куда вам торопиться, если у вас есть свободные продукты питания. И не просто есть, а у вас есть лишнее, что вы можете продать на рынке или обменять на что-либо полезное. Например, на пистолет. Пусть так. Будем временно считать это новым фактом. Но зачем вам пистолет? Вы можете сказать?
Бойко ответил:
– Бороться с врагами.
– Откровенно!
– Можете считать это новым фактом, герр офицер.
– А как вы собирались это делать? Неужели стрелять в полицейских? По-вашему в предателей, что служат оккупантам. Такие случаи бывают. Но чаше всего их режут ножами. Но вы ведь не способны убить человека ножом, Бойко? Это сделать совсем не так просто, как может показаться. Стрелять на расстоянии легче. Но с двадцати метров вы в человека не попадете. И с десяти также. Чтобы убить кого-то из «Вальтера» вам нужно приблизиться к жертве на расстояние двух метров.
– Возможно.
– Это так. Уж можете мне поверить, Бойко. Я имел дело с огнестрельным оружием. Итак, вы подходите к жертве на расстояние двух метров и стреляете. Шуму будет много. Успеете ли убежать?
– Это не так важно, если враг будет мертв!
– А вы станете героем? В глазах ваших соотечественников.
– Для меня это не так важно. Важно делать дело!
– Отличные слова, молодой человек. Я сам часто повторяю их. Важно делать дело. Но вот что это за дело убить простого полицейского? Неужели вашей армии будет от этого большая польза?
– Почему же именно полицейского? А если немца? – спросил Бойко.
– Солдата тылового подразделения охраны? Неужели это такой большой героизм, по-вашему?
Вильке достал из папки другие фото.
Он положил перед Бойко фотографию женщины с двумя детьми.
– Это семья одного из убитых на складе немецких солдат. Фрау Маер с дочерьми. А знаете кто такой этот убитый Маер? Судетский немец в прошлом рабочий в автомастерской. Кормил местных харьковских детишек шоколадом. К партии фюрера не имеет никакого отношения. Я могу показать вам и другие фото, господин Бойко.
– Не я виноват, что вы пришли на нашу землю.
– Да. Но разве Маер в этом виноват? Его мобилизовали в армию. Разве фрау Маер виновата? Или вот эти девочки виноваты?
– Но я не собирался казнить простого солдата! Я хотел убить полковника! – выпалил юноша.
– Полковника?
– Да!
–Но до офицера такого ранга добраться не столь просто, Бойко. Вам никто не дал бы убить полковника. Да и много ли полковников вы видели?
–Этого видел.
–И кто же это? Возможно, что вы перепутали знаки различия и за полковника приняли обычного лейтенанта вермахта?
– Ничего я не перепутал. Этот офицер не столь хорошо заботится о своей безопасности, как вам кажется.
– Но возможно, что он не полковник.
– Полковник и даже барон!
– Вот как? Баронов в Харькове не столь много. Есть при штабе армейского корпуса. Но туда вам не попасть, ни при каких обстоятельствах. Это работа для опытного диверсанта.
Вильке вдруг подумал про барона фон Рунсдорфа! Рунсдорф полковник и действительно не любил охраны. По этому поводу у него возникают конфликты в Клейнером. Неужели Бойко охотился на Рунсдорфа?
– Сколько человек с вами Бойко?
– Каких человек?
– Я спросил, сколько людей в вашей группе?
– Я один!
– Один?
– Да. Я не вхожу в состав подполья и ничего про это не знаю. Я купил пистолет, дабы убить немецкого офицера. И я нашел для себя цель. Вот и все факты, господин офицер!
***
Вильке вызвал к себе оберштурмфюрера Генке.
– Вы смогли его разговорить?
– Все что нужно я знаю.
– Он имеет связь с партизанами?
– Нет. И к ограблению военного склада отношения не имеет. Хотя то, что он сказал о том, как попал к нему «Вальтер», ложь от начла до конца. Но не это главное.
– А что же?
– Он готовил покушение на барона фон Рунсдорфа.
– Вот этот сопляк?
– Да. И он явно не один. У него есть сообщники, но пока он ничего про них не сказал.
– Но может ли это быть правдой?
– Только это в его рассказе и есть правда, Генке.
– Прикажете отдать его в обработку?
– Ни в коем случае, Генке. С ним никто не должен больше говорить. Только я.
– Но я не понимаю, герр Вильке.
– Вам ничего и не нужно понимать, Генке. Только проследите за исполнением моего приказа. Юношу не трогать! Кормить порциями из солдатской столовой.
– Он вам будет нужен, герр Вильке.
– Еще как. У меня есть работа для этого сопляка. И самое главное, что он уже готов её выполнить.
– Значит хорошо, что я притащил его сюда?
– Это просто великолепно, Генке. И в интересах дела, чтобы молодой человек выглядел сытым и здоровым. Он не должен быть жертвой гестапо. В свое время все увидят его и подумают, а почему после застенков страшной тюрьмы молодой человек такой упитанный.
– Если он готовил покушение на полковника немецкой армии, то он заслуживает виселицы.
– В своё время, Генке. В свое время. Смерть этого молодого человека должна принести нам пользу…
Глава 6
Ольга Дроздова
Харьков.
Группа Кравцова.
Октябрь, 1942 год.
Капитан Кравцов (Савик Нечипоренко) получил шифровку из Москвы. Импресарио (старший майор Нольман) сообщал:
«Импресарио» – «Референту»:
«Дроздова Ольга Тимофеевна, старший сержант связи в настоящее время находится в Москве. Агент из группы Лаврова, которая называет себя этим именем, нуждается в тщательной проверке. Возможно, что это Дроздова Ольга Дмитриевна санинструктор Воронежского коммунистического добровольческого полка. Пропала без вести в сентябре 1941 года.
Контакты с Лавровым стоит продолжать, но соблюдать осторожность и свести личные встречи к минимуму. Возможно, что это игра Абвера. Требуется проверка. Лаврову о Дороздовой нужно рассказать. Есть предположение, что рядом с вами находится «Вдова».
В связи с этим «передача» откладывается. Никаких контактов с лавкой «Скобяной товар Антипенко и Ко» пока не задействовать. Сидеть тихо. Все активные действия «заморозить» до особого приказа.
Импресарио»
Савик сжег шифровку.
– Что-то важное? – спросил Жора.
– Да.
– Но что случилось?
– Возможно, что мы уже под колпаком у Абвера.
– Возможно?
Савик все рассказал Жоре. В конце добавил:
– И если то, что предполагает Нольман истина, то нас просто «ведут».
– Не похоже, командир.
– Люди из Абвера умеют работать. Мне это известно лучше, чем кому-либо иному.
– И что нам сейчас поручено?
– Ничего.
– Как ничего?
– А вот так просто выступаем с концертами. Все контакты по Лаврову я возьму лично на себя. Вы с Адой должны быть не всяких дел в ближайшее время.
– Но ты сам говорил, командир, что сейчас время активных действий.
– Жора! Это приказ из центра. Не вздумай испортить игру Нольмана. Однажды я это уже сделал. А если против нас Вдова, то мы должны исполнять все приказы центра с точностью до запятой! Ты меня понял?
– Понял, командир.
– Они передали нам шифровку по рации. А это говорит о срочности. Нольман довел информацию.
– Ты сказал про Вдову, Савик.
– В центре считают, что она рядом.
– Она так опасна?
– Не дай бог тебе попасть ей под руку, Жора.
– Когда ты намерен пойти к Лаврову?
– Чем скорее, тем лучше. Возможно, что это исправит положение. Ты понимаешь что случилось? Лавров вышел на нас, а если его помощница Дроздова работает на Абвер, то нашей операции здесь грош цена!
– Но ведь точно мы не знаем, Савик. И в центре этого знать не могут! Что у них есть на Дроздову? Ну назвалась не тем именем дабы попасть в абвершколу? Мало ли какие причины заставили её это сделать.
– Но она через Лаврова передала в центр ложную информацию о себе, Жора. Это еще ни о чем не говорит, но операцию они проведут без нас.
– Но мы основная группа в Харькове!
– Наверное, уже нет, Жора…
***
Харьков.
Группа Лаврова.
Октябрь, 1942 год.
Савик Нечипоренко назначил свидание Лаврову. Пришлось сделать это через Ольгу Дроздову. Но иного выбора пока у Савика не было. Лаврова нужно срочно предупредить.
Они встретились в развалинах дома, где за ними трудно было следить, если слежка была.
– Здравствуй, капитан. С чего такое место для встречи? – спросил Лавров.
– Обстоятельства.
– Что тебе сказали по моему поводу? Я прошел проверку? Моя информация подтвердилась?
– Не совсем.
– Что это значит, капитан?
– Твоя помощница не та, за кого себя выдает, – сказал Савик.
– Ольга?
– Была проведена проверка.
– И что?
– Сведения, которые она о себе дала, не соответствуют действительности.
– Ты хочешь сказать, что Ольга Дроздова, не Дроздова?
– Она действительно может быть Ольгой Дроздовой. Но она не Ольга Тимофеевна, а Ольга Дмитриевна Дроздова. Но именно Тимофеевна была радистом в составе Воронежского коммунистического добровольческого полка! А Дмитриевна была санинструктором в составе медсанбата.
– На основании чего сделаны выводы? – спросил Лавров.
– Ольга Тимофеевна Дроздова, старший сержант, теперь является инструктором школы радистов НКВД. И она в настоящее время находится в Москве. В плену она никогда не была. Награждена медалью «За отвагу». А вот санинструктор Дроздова Ольга Дмитриевна пропала без вести в сентябре 1941 года.
– Но Ольга была одной из лучших по радиоделу в абвершколе в Брайтенфурт. Инструктор лейтенант Грезе хвалила еще больше остальных.
– А вот это еще одна информация к размышлению, Роман. Скажи мне, ты насколько ей доверился?
– Полностью. Ведь это она вышла на контакт с тобой. Зачем задавать такой вопрос?
– Тогда мы уже под колпаком у Абвера!
– Я не верю, что она работает против меня, капитан.
– А если это так? Ты подумал, что это провал моей группы, Лавров? Зачем ты действовал через Дроздову? Ты когда меня узнал, мог связаться и напрямую.
– Но мы вместе с ней искали выход на наших!
– А теперь получилось так, как получилось.
– Что Нольман?
– Мне приказано просто ждать. Лечь на дно и ждать особого распоряжениям.
– Они изменили ход операции! – догадался Лавров.
– Нольман не станет рисковать, Лавров. Если предположить что твоя напарница работает на Абвер, то моя группа под колпаком!
– Тогда вся операция Нольмана больше не имела бы смысла. Но разве ты заметил слежку за своей группой, капитан? Что изменилось?
– Ничего. Ничего такого я не заметил.
– Это говорит, что ваши подозрения насчет Ольги не обоснованы. Да и что вы узнали? Только то, что она Дроздова Ольга Дмитриевна, а не Тимофеевна? Но о чем это говорит?
– Ольгу никто и ни в чем пока не обвиняет, Роман. Нужна проверка..
– Как ты предлагаешь её проверить? – спросил Лавров.
– Поначалу поймать на мелочах.
– Это как?
– Ольга Дроздова начала свою службу в Воронежском коммунистическом добровольческом полку. Затем полк переименован в Воронежский стрелковый полк, а затем в 1-й гвардейский стрелковый полк.
– Думаешь, что она проколется на мелочи? Я попробую. Но не думаю, что это хоть что-то даст!
– Тогда второе, – сказал Кравцов. – Информация о террористическом акте.
– Что это значит?
– Такую информацию она сразу же донесет до своего начальства. Если работает на немцев. Здесь они не станут ждать.
– Подробнее.
– Ты скажешь ей, что в Харьков прибыла группа диверсантов в составе трех человек. Моя группа обеспечивает прикрытие. Их цель ликвидация полковника Лайденбаха.
– Военного коменданта?
– Да.
– Но он неподходящая цель для диверсии такого рода. Кто такой этот Лайденбах? Может быть лучше выбрать шефа местного гестапо Клейнера?
– Я думал над этим. Но Клейнер фигура еще боле мелкая. Прислать из Москвы группу для его ликвидации? Нет. Это могли доверить одной из местных групп из подполья. А Лайденбах все же фигура!
– Пусть так. Что дальше?
– Ты скажешь, что группа приступила к заданию и для неё есть работа.
– Какая?
– Скрытное наблюдение за одним из маршрутов Лайденбаха…
***
Харьков.
Улица Короленко.
Группа Лаврова.
Октябрь, 1942 год.
Лавров вернулся домой на улицу Короленко.
Он по пути вспоминал обстоятельства своего знакомства с Дроздовой. Тогда майор Лайдеюсер заместитель начальника разведшколы в Брайтенфурт, доверил ему самому отобрать агентов для выполнения задания в Харькове. И это он сам настоял на включении в состав группы женщины. Лайдеюсер не возражал. Ему дали дела всех курсанток из группы связи абвершколы.
Он долго сидел и читал дела. Ему не понравился никто. И лейтенант Ингрид Герзе, начальник женского отделения школы, посоветовала ему Дроздову. Она сказала тогда Лаврову: «вы знаете методы советской разведки, господин Лавров. Цель в вашем ведомстве, как и у нас, всегда оправдывает средства. Так вот, эта девушка не остановится ни перед чем».
Потом он сам говорил с Дроздовой. Задавал ей вопросы и нашел некоторые нестыковки в мелочах. Да и отвечала она так, словно хорошо заучила урок.
А если Дроздову ему подставили? Ведь Кравцов и Нольман могут быть правы. Что он знает о ней? Почти ничего, но почему-то стал ей доверять. Почему? Лавров не мог ответить на этот вопрос.
Ольга уже ждала его дома.
– Что? – с порога спросила она.
Он ничего не ответил и снял плащ и кепку.
– Шигаренко нет дома. Мы одни. Говори смело. Что он тебе сказал?
– Новое задание.
– Какое? Нам что поверили?
– Новое задние у группы Кравцова.
– А мы?
– Нас продолжат проверять!
– Но как же так? Ты выдал им столько полезной информации по абвершколе Брайтенфурт!
– Я не знаю почему, Ольга. Возможно, для проверки нужно больше времени. А ты ничего не упустила?
– Ты о чем?
– Когда сообщала информацию о себе?
– Значит причина во мне? – спросила она.
– Нет. Я этого не сказал. Я только предположил, что причина может быть в тебе. Не во мне же. Обо мне они всё знают.
Ольга не ответила.
– Ты что-то скрыла? Так? – допытывался Лавров.
– Не совсем. Я рассказала…
– Ольга! Прошу тебя будь откровенной. От этого многое зависит.
– Я действительно Ольга Дроздова. Но я Ольга Дмитриевна. И я не была радистом в Воронежском полку. Я была санинструктором.
– Санинструктором Воронежского полка?
– Воронежского коммунистического добровольческого полка, так он назывался летом 1941 года. Если тебе угодно меня проверить, то спроси прямо. Я могу назвать и фамилию командира, и начальника штаба и замполита. Командир полковник Войцеховский, комиссар – Латышев, начштаба – Худяков.
– Ольга! Я верю тебе, но почему ты не сказала, что была санинструктором сразу! Зачем назвалась радистом?
– Но откуда я могла знать, что они смогут это раскопать так быстро?
– Ольга! Это НКГБ! Что ты скрыла? Только не ври, пожалуйста.
– Я Дроздова Ольга Дмитриевна. Была санинструктором в Воронежском коммунистическом добровольческом полку. Попала к немцам в плен в сентябре 1941 года. И соврала только по поводу отчества и специальности радиста.
– Но зачем ты соврала?
– Мой отец Дмитрий Васильевич Дроздов был офицером НКВД. Арестован в 1938 году. Я решила пока этот факт не открывать. Думала, что мне никто не поверит после этого. Но ведь они не могли узнать, Роман!
– Если твой отец служил в НКВД? Такое они не знать не могут! Тем более если за дело взялся Иван Артурович Нольман. А почему ты взяла имя другой Дроздовой?
– Она погибла. Чем это ей повредит?
– Погибла?
Лавров понял в чем «прокололась» его Ольга. Все возможно и получилось бы, но настоящая Дроздова была жива! И она в Москве!
– Дроздова связистка погибла?
– Да. Причем погибла на моих глазах. Как ты думаешь, Роман, откуда мне так хорошо известна биография второй Ольги? Мы с ней часто говорили еще до отправки на фронт. Она любила рассказывать о своей семье. Вот я и решила взять её отчество и стать ею.
– А твои успехи в радиоделе? Ведь в Брайтенфурт ты попала как радистка?
– А как мне, по-твоему, было можно выбраться из борделя? Немцы объявили набор женщин знающих радиодело. Кстати оно показалось мне совсем не таким сложным.
– Ты хочешь сказать, что всему научилась в Брайтенфурт?
– Там, – ответила она. – Но неужели они все узнали, Роман?
– Да.
– Но как? Ты знаешь?
– Знаю.
– Тебе сказал Савик?
– Да. И мне приказано тебе не говорить ничего.
– Но ты говоришь.
– Я хочу тебе верть, Ольга.
– Как же они узнали?
– Все проще простого, Ольга. Дроздова Ольга Тимофеевна не погибла. Она жива и сейчас работает на курсах радистов в спецшколе НКВД. Потому твой обман быстро раскрылся.
– Но этого быть не может, Роман!
– Почему?
– Я видела мертвое тело Ольги Дроздовой! Она не может быть жива. Там в Москве под её именем живет другая женщина. А ты понимаешь, что это значит?
– Агент Абвера?
– Именно. Дроздова погибла, и они подставили вместо неё своего агента. Она отправилась в госпиталь по ранению и получила место в секретной школе НКВД! Это идеальная заброска, Роман! И мы можем раскрыть агента!
– Кто нам поверит, Ольга? Ты соврала. И теперь нам нужно доказывать, что мы с тобой правы!
– Но ты можешь действовать через Савика Нечипоренко. Пусть он убедит твое начальство и они проведут проверку той лжеДроздовой!
– Я попытаюсь, Ольга, Но придется сообщить о твоем отце.
– Если нужно, то сообщай.
– Как это воспримут во 2-ом управлении НКГБ?
– Давай сделаем дело, Роман. А там будь что будет…