Департамент ночной охоты

Краем глаза он следил за тем, как Борода тихонько подначивает покрасневшего охранника, выспрашивая того о самых новых моделях планшетов. Поймав взгляд Григория, охотник едва заметно кивнул – мол, осмотрелся, порядок.

Борода широко улыбнулся, похлопал охранника по плечу, пожелал счастливой смены, уточнил, что Сергей будет завтра, а Семен на дверях. После чего развернулся и пошел обратно по коридору. Кобылин двинулся рядом, подстраиваясь под широкий шаг напарника.

Сохраняя абсолютное молчание, друзья свернули за угол, и Борода побрел к лестнице, что располагалась недалеко от входа в архив. У Кобылина на языке вертелась сотня вопросов, и он едва сдерживался, чтобы не дать хорошего тумака Григорию, устроившему весь этот цирк. Сдерживало его только одно – за стеной сидела упырица с тонким слухом, а позади остался охранник. Пожалуй, тут не место для семейных сцен.

Борода же сохранял спокойствие, словно ничего и не произошло. Он медленно подошел к проему в стене и начал подниматься по лестнице, тяжело топая по тонким ступеням из листового железа. Кобылин двинулся следом, чуть остыв и порадовавшись, что ему не придется возвращаться обратно тем чудовищным коридором.

Лестница оказалась короткой – всего пара пролетов. Она вывела друзей в небольшую квадратную комнату, с одной-единственной дверью, у которой стоял крохотный стол, охраняемый коротко стриженным пареньком, копией того, что остался в подземелье. Увидев Григория, он нахмурился, смерил грозным взглядом Кобылина и коротко кивнул.

Борода махнул охраннику рукой, поманил за собой Кобылина и молча прошел мимо стола. Приложил к замку пластиковую карточку, распахнул дверь, ловко выпорхнул наружу. Кобылин шагнул следом и с ходу окунулся в жаркое августовское утро. Прямо перед ним раскинулся огромный пруд, вокруг которого вилась асфальтовая дорожка. По воде, между деревянных домиков скользили утки, лебеди и еще десяток водоплавающих пичуг, которых охотник не смог опознать.

Потрясенный, Кобылин обернулся и окинул долгим взглядом железные решетки, скамейки, лестницу. Взгляд его задержался на крохотном домике, из которого они только что вышли. Он стоял в самом углу забора – розовый, двухэтажный, и напоминал небольшую четырехугольную башню. Сделанную просто так, для красоты.

– Ну да, – тихо сказал Борода, вынимая из кармана темные очки. – Зоопарк. Пройдемся?

– Пожалуй, – медленно отозвался Кобылин. – Где тут выход?

Борода медленно, прогулочным шагом двинулся вперед, выходя на дорожку у пруда. Кобылин двинулся следом, с интересом посматривая по сторонам. Посетителей этим утром было мало. Пара детских компаний растянулась вдоль пруда, галдя и чирикая не хуже обитателей самого пруда. Десяток взрослых, присматривающих за детьми, озабоченно крутили головами, пытаясь удержать всех подопечных в поле зрения. Никому не было дела до двух мрачных типов в темных костюмах, неторопливо прогуливающихся по краю дорожки. И уж точно никто не прислушивался к их тихой беседе.

– Ты уж прости за эту шоковую терапию, – виновато произнес Борода. – Хотелось показать тебе это местечко, сразу, в первую очередь, чтобы ты проникся духом предстоящей работы.

– Ладно, – сдержанно отозвался Кобылин. – Считай, что проникся. Старье, разруха, бюрократия, недостаток финансирования.

– Ну, не так все плохо, – буркнул Борода. – Но в целом да. Это тебе не нанотехнологии. Просто держи это в уме при работе. Делай скидку на особенности отечественного бюрократостроения.

– Даже не знаю, зачем я все это слушаю, – отстраненно заметил Кобылин, посматривая на уток, плещущихся у самого бортика. – Кой черт понес меня на эти галеры?

– Надо, Леша, надо, – со вздохом произнес Борода. – Надо как-то выходить из партизанских лесов, надо работать легально. Не все же по подвалам скрываться. Помнишь, сам говорил.

– Помню, – не стал отпираться Кобылин. – Я все понимаю. Появились деньги. Финансирование, прикрытие. Это все отсюда?

– Ну, примерно, – отозвался Григорий. – Смысл в том, что мы работаем теперь официально. На кого надо, кем надо, и далеко не все о нас знают, но зато те, кому положено, – знают. Понял? Мы уже не кустари-одиночки с моторами, у нас документики имеются. И когда кто-нибудь спросит, а какого вы тут делаете, мы вежливо ответим, а вот мы люди маленькие, звоните, пожалуйста, кому надо. Вам расскажут, что мы тут делаем. Если вам положено это знать.

– Ну, – Кобылин с досадой хмыкнул. – Ты уж не упрощай. Не с ребенком говоришь.

– Да вот порой кажется, что именно с ребенком. – Борода откровенно вздохнул. – Леш, ты не напрягайся. Я буду тебе звонить, говорить, что делать, вы с ребятами будете решать проблему, вот и все.

– И никаких вольных похождений по ночам? – спросил Кобылин, резко останавливаясь. – Конец свободной охоте? Делай, что скажут?

– Ты не нагнетай, – попросил Гриша. – Надо будет охотиться, охоться. Тебя же с пути и бульдозером не своротишь. Просто будем записывать, что где да как. Отчитываться.

Кобылин помолчал, провожая взглядом выводок утят, отчаянно пытавшихся догнать маму утку, скользившую по волнам к центру пруда.

– Ладно, – веско уронил он. – С этим разберемся по ходу дела. А что это был за подвал и на кой черт мне про это знать?

– Это зоопарк, Леша, – отозвался Борода, поправляя черные очки. – Зоопарк с номером два. Или литерой “бэ”, это как тебе удобнее.

– А подробнее?

– Тебе полную авторизированную версию? – без тени иронии осведомился Григорий.

– Пожалуй, лучше краткое содержание предыдущей серии, – так же серьезно отозвался Кобылин.

– Значит, так, – начал Борода, бесцеремонно засунув руки в карманы пиджака и пнув лакированным ботинком подвернувшийся камешек. – Когда-то давно тут были звериные ямы. В них держали диких зверей, для немудреных кровавых забав городской публики. Потом в ямах стали появляться гости – оборотни, домовые, крысы, душегубы и прочая нечисть, которой не поздоровилось попасться живой в руки горожан. Потом это превратилось в подземную кунсткамеру для развлечения, так сказать, тогдашних VIP-персон. Кроме того, это заведение успешно служило тюрьмой для существ, вызвавших неудовольствие своих, как бы это сказать, родственников. Позднее, так сказать, в царские времена, поверх тюрьмы отгрохали зоопарк. Очень удобно. Много людей, звери, клетки, цепи. С обслуживанием нет проблем, с кормежкой. Ну, корова туда, корова сюда, никто и не заметит, сам понимаешь.

– Понимаю, – Кобылин кивнул, – очень удобно. А дальше?

– А дальше… – Борода остановился, окинул взглядом пруд, обернулся к напарнику. – Дальше все это захирело. Во время революции всем было начихать. Все, кто мог бегать, – разбежались. Всем не до того было. И лишь много позже, уже после войны, здесь организовали лабораторию. Изучали, понимаешь, на правительственном уровне некоторые забавные организмы. И, думаю, ты не удивишься, когда узнаешь, что изучением занимались тоже весьма примечательные организмы. В основном.

– Дай догадаюсь, – буркнул Кобылин. – В Перестройку опять все зачахло. Кто мог убежать – убежал, уполз, упрыгал. Всем опять было начихать. А теперь что – все начинается заново? Собирают новую коллекцию?

– Ну, пожалуй, что нет, – отозвался Борода. – В целом это место сейчас – огромный архив. Невероятно ценный. В его сохранении заинтересованы как мы, так и представители, кхм, ну ты понимаешь – не совсем стандартной общественности.

– Как ты ловко их обозвал, – сдержанно отозвался Кобылин. – А то я не знаю, что упыри и оборотни делят власть, а порой рвут друг друга в клочья за местечко у кормушки. Лучше скажи, сейчас там, внизу, есть кто-то?

– Ничего такого, – отмахнулся Борода. – Если ты думаешь, что там в цепях сидит Дракула, дожидаясь своего часа, то – нет. С другой стороны, там есть пара каких-то опасных организмов. Я даже не знаю каких, честно. Еще не добрался. Но еду туда подкидывают из зоопарка, а раз в месяц приходят с проверками.

– Люди в черном?

– Ну, не совсем люди, – протянул Гриша. – Но в целом да. В черных костюмах.

Кобылин задумчиво оглядел детишек, толпившихся у пруда, встревоженных взрослых, белых лебедей, уток…

– Мы их душили-душили… – пробормотал он.

– Что? – вскинулся Борода. – Кого душили?

– Значит, отловом заниматься не будем? – спокойно спросил Кобылин.

– Никаких отловов, – пообещал Гриша. – Я серьезно. Все остается по-прежнему.

– Ты это уже десять раз повторил, – беззлобно ухмыльнулся Алексей. – Значит, точно что-нибудь изменится.

– Да я…

– Забей, – бросил Кобылин. – Я все понял.

– Что ты понял? – надулся Борода. – Я тут ему все на тарелочке, а он…

– Первое, – Алексей поднял руку и загнул указательный палец. – Ты показал мне государственный орган, который занимается делами нечисти. Второе – эта самая нечисть преспокойно работает в этом органе. Кстати, почему именно упырица?

– А кто, по-твоему, будет сутками сидеть в сыром подвале без окон и дверей? – буркнул в ответ Борода. – Да еще в полутьме. Тут упырям и карты в руки.

– Ладно, – отмахнулся Кобылин. – Третье. Ты провел для меня небольшой экскурс в историю, рассказав, что это уникальное место – самая обыденная штука, о которой за ненадобностью помнят только узкие специалисты.

– И какой ты делаешь вывод из всего этого? – скептическим тоном осведомился Гриша.

– Вывод такой, – тихо отозвался Кобылин. – Ты подводишь меня к идее, что мир устроен совсем не так, как мне представлялось пару лет назад. И даже не так, как мне представляется сейчас. Ты хочешь дать понять, что все эти монстры – вовсе не реликты древних лет, не остатки истребленных человеком племен, а вполне себе жизнеспособные наши соседи. И очень надеюсь, что просто соседи, а не хозяева.

– М-да. – Борода снял очки, прикусил дужку и смерил друга долгим взглядом. – Ну в целом…

– Спешу сообщить, – сухо заметил Кобылин. – Я, в общем-то, давно до этого дошел сам. Одна тусовка оборотней в погонах чего стоит. Я понимаю, что это не единичный случай. А вот не понимаю я того, почему все это по-прежнему тайна. Казалось бы, при таком раскладе мы давно должны жить в мире, где в соседнем доме живет семья разумных крыс, а ночью под окнами воют не коты, а оборотни.

– Не так все было, барин, – задумчиво произнес Борода. – Понимаешь, их, всех их – много. Но тех, кто живет рядом, – мало. Наиболее антропоморфные – оборотни и упыри – участвуют в нашей общественной жизни на равных с нами. Ты зря их воспринимаешь как расу. Воспринимай их как национальность. Да, они лезут в политику, протаскивают своих на теплые места, сколачивают состояния, разоряются в прах и даже стреляются от безысходности бытия. Серебряными пулями. Это – общество. Да, определенные лица знают больше, чем другие. Есть некая прослойка, с которой обычный человек не сталкивается на улице. Ну те же политики, например. Или олигархи. Ты знаешь, что они есть, занимаются своими делами, у них своя компания, но ты никогда с ними не встретишься. Вот есть и общество, ну, скажем, другой стороны. Свои кланы, свои разборки, свои интересы…Часть цивилизации.

– Общество другой стороны, – буркнул Кобылин. – И кого же из этих твоих других олигархов я гоняю ночью по улицам?

– А ты их не гоняешь, – спокойно отозвался Борода. – Ты гоняешь тех, кто не хочет быть частью цивилизации. Отморозков. Мусор, который нужно убрать.

– Ну спасибо, открыл глаза, кэп. А то я не знаю.

– Ты много чего не знаешь, Леша, – очень серьезно сказал Борода. – Но далеко не все можно взять и рассказать.

– Кое-что нужно показать, – согласился Кобылин. – Ну и что же ты хочешь мне показать в следующий раз?

– Сюрприз, – Гриша ухмыльнулся. – Тебе для этого понадобятся две вещи – хороший костюм и умение не бросаться первым на нечисть.

– Так. – Кобылин остановился. – Это что, ты меня проверял? Это что сейчас было, репетиция?

– Вроде того, – не стал отпираться Борода. – Инстинкты свои научился держать на привязи. А вот с костюмом надо что-то делать.

– У меня от тебя голова болит, – пожаловался Кобылин. – Не можешь прямо сказать, что тебе от меня надо?

– Надо, чтобы ты постепенно перестал быть машиной для убийств, – отчеканил Борода. – Достаточно прямо?

– Это в каком смысле? – искренне поразился Кобылин. – Я же… это же единственное мое достоинство! Я – охотник!

– Ты идеальный солдат, – признал Борода. – Даже, скорее, идеальный сержант. Великолепный исполнитель. Непревзойденный. Супер-гений спецопераций. Но, Лешенька, нельзя всю жизнь в сержантах проходить. У тебя есть все для того, чтобы двигаться дальше. Вот и надо потихоньку двигаться.

– Куда двигаться? – шепотом осведомился Кобылин, чувствуя, как у него волосы встают дыбом.

– Вперед, Лешенька, – спокойно отозвался Борода. – Хороших исполнителей всегда намного больше, чем хороших руководителей. Кто-то, кто хорошо разбирается в одном деле, рано или поздно должен начать руководить другими, чтобы его опыт не пропал зря. Такие люди, спецы в своем деле, везде ценятся на вес золота.

– Ты что, – протянул Кобылин. – Предлагаешь мне открыть школу охотников?

Борода остановился и глянул поверх очков прямо в лицо Кобылину.

– Вот дубина, – расстроенно сказал он. – Я тебе прямым текстом, как ты просил, а ты…Хотя, может, и рановато, в самом деле.

– Гришенька, – в тон ему отозвался Кобылин. – Ты не томи, ты дело говори. А то как случится со мной какой-нибудь психический приступ… Я человек контуженый, сам за себя не отвечаю…

Борода промолчал, но взгляда не отвел – все так же придирчиво изучал своего друга, словно тот был интересным экземпляром в музее. И под этим взглядом Алексей вдруг почувствовал себя очень неуютно. На миг ему показалось, что из-под черных очков на него смотрит не Борода, веселый толстячок, а совсем чужой, посторонний человек, которого он вовсе и не знает.

– Вот не пойму я тебя, – тихо сказал Гриша. – То ведешь себя как взрослый, а то ляпнешь такое, что хоть стой, хоть падай.

– Ну, – насупился Кобылин. – Чего я сказал-то?

– Да ничего, – отмахнулся Борода. – Замнем. Потом поговорим. Вон люди на нас уже оборачиваются.

– Да я только хотел сказать…

– Ой, все, – бросил Гриша, – проехали. На сегодня свободен.

– Ну и хрен с тобой, – обиделся Кобылин. – Тоже мне, мастер дзена. Наводишь тень на плетень в ясный день.

– Леш, забей, – примирительным тоном произнес Борода. – Давай постепенно. Сейчас – все как раньше, охота, все дела. Потом потихоньку разберемся. Посмотришь, что я тебе хочу показать, а потом еще за жизнь поговорим, идет?

– Ладно, – буркнул Кобылин, рассматривая выход из зоопарка. – Ты сейчас куда?

– Да вот, пойду отчет писать, – бросил Гриша. – О проделанной за сегодня работе. А ты?

– Соревнования по паркуру в юго-западном округе, – отозвался Кобылин. – Погляжу на ребят, такие штуки вытворяют, просто загляденье.

– Паркур? – Борода хмыкнул. – В наше время это называлось – пойдем по стройке полазаем.

– В твое время? Это когда, при царе-батюшке? Тебе сколько лет-то, отец?

– Мне триста лет, я выполз из тьмы, – с серьезным видом процитировал Борода.

– Выползень, – с чувством произнес Алексей.

– Ступай уже, молодежь, веселись, – отмахнулся Гриша. – Я позвоню, если что.

Кобылин ухмыльнулся, хлопнул друга по плечу и двинулся в сторону ворот. Этот выход из зоопарка выходил на другую улицу, но Алексей эти места знал и представлял, как можно быстро пройти к метро.

Когда он подходил к воротам, улыбка сползла с его губ. Эта дружеская пикировка с Гришей, так похожая на их обычные взаимные подколки… Но не в этот раз. Что бы ни пытался сказать Борода, он так ничего и не сказал. Алексей, конечно, догадывался, о чем идет речь. Но хотел, чтобы Гриша сказал ему об этом сам. В лицо. Как друг. Как напарник. Вот тогда и можно будет поговорить серьезно. Впрочем, в одном Борода был прав.

Выйдя из ворот, Кобылин огляделся и двинулся в сторону метро, доставая на ходу из кармана телефон. Не глядя под ноги, он быстро открыл браузер и забил в поиск всего пару слов – мужские костюмы.

* * *

Кобылин не знал, кто придумал называть лофтом любой мало-мальски просторный подвал. Нет, он знал, что означает это слово, знал и об индустриальных районах Нью-Йорка, и о галереях в покинутых из-за возросшей аренды заводских цехах, и о фабрике Уорхолла… Чего он не мог взять в толк, так это почему сейчас лофтом обзывали все, что имело хотя бы одну ободранную кирпичную стену. Вот сказал где-то один, а остальные как попугайчики тупо, с горящими глазами, повторяют модное слово…

Свой «лофт» Кобылин нашел сразу, как только стали поступать деньги от новых спонсоров. Помня о своих метаниях по чердакам и подвалам, он сразу решил, что снимет, конечно, обычную квартиру. Но гнездо совьет совсем в другом месте. Пришлось, конечно, побегать, но в конечном итоге ему повезло. Подвернулось то, что риелторская контора обозвала модным словом «лофт». На деле оказалось, что это одноэтажная пристройка к жилому зданию – раньше в таких местах располагались овощные или хозяйственные магазинчики.

Вот и это место в советские времена было магазином, потом складом, потом офисом, потом тренажерным залом, а потом захирело настолько, что было заброшено. Одинокая труба, пара батарей на весь подвал – да что там, и окон-то нормальных нет. Витрину так часто били, что предыдущий хозяин наглухо заложил ее кирпичом, превратив в неприступную стену с крохотной железной дверкой. За ней скрывался небольшой холл, заставленный строительным мусором. Дальше шли коридоры с отдельными комнатками, оставшимися от периода офисов, а заканчивались они двумя большими залами, когда-то служившими складами. Залы были пустыми и темными – у них имелись только крохотные окошки высоко под потолком. Узкие, такие, что сквозь них не пролезть человеку, забранные наглухо железными решетками, они являлись отверстиями для вентиляции, а не окнами. И все же немного света они пропускали – ровно столько, чтобы осветить сложенные штабелями мешки с цементом, деревянные козлы, испачканные краской, высокие ровные столбцы деревянных паллет – поддонов, старые шкафы, ящики и прочее барахло, навечно застывшее в состоянии едва начавшегося ремонта.

Весь этот бардак отпугивал потенциальных съемщиков, не желавших вкладываться в новый ремонт вусмерть разбитого здания. А вот Кобылину этот темноватый лабиринт приглянулся. Он без труда перебил цену агентства, сообщил заинтересованным лицам, что хочет сделать там склад пустой стеклянной тары, а пока собирает деньги на ремонт. После чего забился в этот уголок, поставил новые двери с новыми замками и принялся вить гнездо.

Никто его не тревожил – обитатели соседних многоэтажек давно привыкли к заброшенной пристройке и равнодушно шагали мимо изрисованных яркими красками кирпичных стен. Кобылин тоже особо не светился – заходил с черного хода, расположенного с противоположного, от жилых подъездов, конца. Вскоре он обустроил дом по своим меркам и даже немного обжил его – когда Лена согласилась разделить с ним это странноватое и мрачноватое жилье. И забросил его наглухо в тот же день, когда Лена собрала вещи и ушла.

И только сегодня, месяц спустя, Алексей решил, что настала пора взять себя в руки и вернуться в заброшенный дом. В конце концов, там оставались и его вещи.

Сжимая под мышкой большой пакет из магазина одежды, Кобылин быстро отпер железную дверь, привычно зыркнул по сторонам и вошел в свой лофт со стороны черного хода. Захлопнул дверь, не забыл набросить засов и только после этого щелкнул выключателем на стене.

Люстрами он так и не обзавелся, поэтому помещение озарили лишь тусклые лампочки Ильича, печально свисавшие с потолка на голых проводах. Стараясь ступать аккуратно, Кобылин прислушался к пустому зданию – скорее по привычке, чем по необходимости, и лишь потом двинулся во второй зал, служивший ему жилой комнатой.

Здесь, в большом зале, было прибрано, а окна под потолком плотно закрыты железными ставнями. Лампочек здесь не было – лишь у входа, да прямо по центру зала стояла пара торшеров, служивших источниками света. Они очерчивали вокруг себя светлые круги, а высокий потолок терялся в темноте.

Кобылин обогнул ряд старых шкафов, служивших залу внутренней стеной и деливших зал пополам, обогнул большой обеденный стол со стульями и вышел к дивану, стоявшему между двух письменных столов. Позади дивана высились еще пара шкафов, создавая иллюзию отдельной комнаты, появившейся прямо посреди пустого зала.

Швырнув пакет с одеждой на диван, Кобылин вытащил из шкафа ноутбук – тот самый, прошедший с ним огонь и воду, – положил на стол, включил. Пока он загружался, охотник успел достать из другого шкафа небольшой проектор – такой обычно использовали на выездных презентациях менеджеры самого разного звена – и подключил его к удлинителю.

Пока прогревалась лампа проектора, Кобылин отошел к другой паре шкафов, образовывавших соседнюю стену. Распахнул дверцы, глянул в зеркало, что расположились на одной из них, а потом окинул взглядом забитые одеждой полки.

Переоделся он быстро. Маловатый костюм отправился на нижнюю полку с ненужным барахлом, а его место быстро заняли удобные широкие джинсы, плотная футболка и ветровка из чертовой кожи с десятком удобных кармашков. Облачившись в домашнюю одежду, Кобылин испустил вздох облегчения и вернулся к своему компьютерному столику.

Подключив ноут к проектору, охотник выбрал нужный файл, потом чертыхнулся и подошел к большой пластиковой доске на ножках. Сорвав с доски потрепанный кусок мешковины, Кобылин воззрился на лабиринт, нарисованный на доске черным фломастером.

На первый взгляд, в этом хаотичном нагромождении линий не было никакого смысла. Черточки, линии, кружочки, большие и малые дуги, стрелочки – все это хаотично усеивало пожелтевший пластик доски. Тронув пальцем кончик носа, охотник отступил в сторону, и свет проектора упал на доску, наложив нужную картинку на хаос черточек.

На доске появились надписи. Подписи. Заметки. Теперь линии вели от одного названия к другому, кружки объединяли в себе заметки, и бессмысленный хаос в одно мгновение превратился в осмысленную схему.

Алексей задумчиво шагнул вперед, вытянул руку и медленно, кончиком пальца, стер одну из линий, ведущих к жирной надписи «ОРДЕН». Потом взял фломастер и так же медленно провел новую линию – к точке, озаглавленный «Гриша». Потом отступил на шаг и окинул доску долгим взглядом – как художник, любующийся удачным мазком.

Блок «ОРДЕН» занимал на доске вовсе не центральное место, нет. Он примостился с краю, и хотя от него исходил десяток разных линий, блок был не самым большим. В центре доски красовались три жирных вопросительных знака, от которых исходил целый пучок пунктирных линий, расходящихся во все стороны, подобно солнечным лучам. Одни линии заканчивались именами, другие названиями, а некоторые маленькими знаками вопроса.

Решившись, Алексей шагнул вперед, стер один из маленьких вопросов и парой взмахов начертал вместо него «ЗОО», прочертил от буковок линию к соседнему значку, заменил его на «Министерство», а потом соединил обе новые точки с «Гришей».

Швырнув фломастер на подставку, охотник вернулся к столу, с размаху сел на заскрипевший диван, решительно придвинул к себе ноутбук и застучал по клавишам, открывая новые окна поиска.

Расследование шло медленно. Информации было очень мало, ее приходилось собирать по крохам, тщательно отфильтровывая слухи и легенды. И все-таки усилия Кобылина приносили свои плоды. Постепенно перед ним вырисовывалась схема того самого «другого общества» о котором сегодня пытался толковать Гриша. Алексей, конечно, мог ему прямо сегодня рассказать, что он знает о трех старейших кланах, забравших в свои руки управление банковской системой – еще лет сто назад, – но… Ничего он не сказал и о паре известных политиков, за спинами которых маячили мрачные тени кукловодов. Умолчал и о том, что давно наблюдает за грызней среди силовиков, где оборотни меж собой делили новые посты. Он умолчал обо всем, что знал, в том числе и о том, что Орден – всего лишь одна из многих организаций, пытавшихся подмять под себя вольных охотников. На самом деле, чем больше Кобылин собирал слухов, тем отчетливее понимал, насколько мало ему известно. Кто, зачем, почему… Как. Нет, сейчас не время говорить, сейчас время – слушать. Внимательно, настороженно, прикидываясь тупым, дурным, слабоумным и слабовольным. Ибо молчание золото, как гласит мудрость веков. А слово не воробей.

Склонившись над клавиатурой, Алексей выбрал один из закрытых сайтов потокового анализа информации, вбил купленный за большие деньги пароль и погрузился в чтение сотен тысяч упоминаний о странных происшествиях. Информация. Ему чертовски нужна была информация. Наступил вечер, и рабочий день охотника только начинался…

* * *

Переступив порог кабинета, Григорий демонстративно-медленно снял черные очки и огляделся. Полумрак. Всегда этот проклятый полумрак. Огромная комната располагалась на втором этаже, но окон здесь не было. Освещение – всего пара настенных светильников, выглядевших как одинокие тусклые свечи. Из темноты в углах проступали ряды книжных шкафов, в центре виднелись зыбкие очертания большого журнального стола, окруженного массивными кожаными креслами. Хорошо был виден только письменный стол у дальней стены – широкий монстр из темного дерева, с резьбой и завитушками, выстланный зеленым сукном и уставленный бронзовыми офисными безделушками. Подставки под карандаши, перекладные календари, ежедневник в кожаной обложке, часы в виде старинного замка. Хорошо было видно и хозяина кабинета, склонившегося над столом и что-то писавшего в записной книжке с обложкой из светлой кожи.

Дверь за спиной Бороды закрылась с глухим лязгом. Хозяин кабинета медленно поднял голову. Выглядел он худощавым, высохшим, словно недавно перенес серьезную болезнь. Но плечи у него были широкие, как у пловца, руки длинные, мощные, с широкими ладонями и длинными пальцами. На узком худом лице торчали скулы, а подбородок, выдававшийся вперед, был острым, словно пика. Маленькие узкие губы были почти бесцветными – как и маленькие глаза, строго глядящие на бумагу из-под белых, почти бесцветных бровей. На вид ему было лет сорок. А может, и все сто.

Хозяин кабинета медленно выпрямился, окинул гостя суровым взглядом, потом медленно кивнул на стул, расположившийся ровно напротив его стола.

– Проходите, – тихо сказал он. – Присаживайтесь.

Борода развязно сунул руки в карманы пиджака, медленно прошел через весь кабинет к столу. Ему не нравился этот стул – очень простой одинокий стул прямо напротив богатого стола хозяина кабинета. Было в этом что-то унизительное – сидеть на деревяшке ровно, глядя на хозяина снизу вверх. Это место для просителя, не для партнера.

Опустившись на жесткое деревянное сиденье, Борода поерзал, заставив стул заскрипеть, и, не найдя удобной позы, строго глянул на собеседника. Тот ответил совершенно равнодушным взглядом светло-голубых, почти белых, глаз.

– Григорий Борода, – медленно произнес блондин. – Рад встретиться с вами лично. Телефонные звонки, конечно, не могут заменить настоящей беседы.

– Добрый день, Павел Петрович, – мрачно произнес Гриша. – Действительно, думаю, настала пора поговорить.

– Ну что же. – Хозяин кабинета расправил широкие плечи. – Тогда не будем ходить вокруг да около. Поговорим напрямую, а то, боюсь, у нас возникло некоторое непонимание.

– Есть такое, – признал Гриша. – Орден, конечно, сообщил мне о вашем назначении. Но инструкции, которые я получил, несколько двусмысленны. Конечно, я приготовил все отчеты по своей работе, они у меня с собой. Я готов передать все дела…

– Стоп! – Павел Петрович поднял широкую ладонь. – Григорий, давайте внесем ясность. Орден назначил меня куратором, но это не значит, что я готовлюсь вас заменить. Я не собираюсь принимать у вас дела и не собираюсь выслушивать отчеты о проделанной вами работе.

– Но Совет Ордена недвусмысленно переподчинил меня вам, – веско сказал Борода и сердито засопел. – Вся моя работа…

– Вся ваша работа остается при вас, – строго сказал блондин. – Я курирую совершенно отдельный и особый проект. Я выполняю задание Ордена, важное и приоритетное. На это время вы беспрекословно выполняете мои распоряжения. После того как моя работа будет завершена, вы снова останетесь единственным координатором Ордена в этом городе.

– Ах вот как. – Григорий задумчиво коснулся коротко стриженной бороды. – Дело, кажется, проясняется. Признаться, ваша настойчивость при первой нашей беседе меня немного обескуражила.

– Сроки, Григорий, сроки, – напомнил Павел Петрович. – Я должен уложиться в определенное время. А уровень секретности не позволяет мне рассказывать подробности. Именно поэтому, боюсь, мои инструкции были несколько суховатыми и резкими.

– Да уж, – хмыкнул Борода. – Мне показалось, что Орден недоволен моей работой и решил заменить меня.

– Нет, – строго отозвался Павел Петрович, – во всяком случае, я не имею ни малейшего понятия о таких планах. У меня свое дело. Продолжайте работать, как работали. Просто мои поручения должны иметь абсолютный приоритет. Как, кстати, с первым заданием?

– Все прошло удачно, – медленно произнес Гриша. – Я устроил Кобылина в Министерство, провел его по коридорам, сделал все, чтобы его визит не остался незамеченным.

– Превосходно, – сухо сказал блондин, что-то отмечая в блокноте.

– Но, признаться, я не понимаю – зачем, – сказал Борода. – За ним и так следят – все кому не лень. Визит охотника Кобылина в Министерство вызовет вопросы у многих, скажем так, заинтересованных лиц.

– Ну и чудесно, – отозвался Павел Петрович. – Пусть все заинтересованные лица смотрят на вашего чудо-мальчика.

– Ах вот как. – Борода окинул задумчивым взглядом хозяина кабинета. – Отвлечение внимания. Не кажется ли вам, что это из пушки по воробьям? Кобылин не просто охотник…

– Да, я знаю вашу теорию, – отозвался Павел Петрович. – О том, что этот мальчишка – Аватар. Что рано или поздно в него вселится дух великого воина, а то и древнего полубога. И это будет не Одержание, а полноценное сотрудничество.

– Налицо все признаки такой связи, – быстро произнес Борода. – И подобное сотрудничество откроет для Ордена новые возможности по работе в области охоты и…

– Увольте, – бросил хозяин кабинета. – Мне это не интересно. Для меня он сейчас удобный инструмент – как и вся ваша городская организация охотников. Мои поручения должны выполняться быстро и в срок. Вот в чем основная идея приказа Совета Ордена. Все остальное несущественно. Доступно?

– Понятно, – сухо отозвался Григорий. – И что теперь мне делать с Кобылиным? Есть ли какие-то особые поручения и распоряжения?