000
ОтложитьЧитал
«НАЛОГИ – НАША ПЛАТА ЗА ЦИВИЛИЗОВАННОЕ ОБЩЕСТВО», – ГЛАСЯТ СЛОВА ОЛИВЕРА ХОЛМСА НА НАДПИСИ, ПОМЕЩЕННОЙ НАД ВХОДОМ В ШТАБ-КВАРТИРУ НАЛОГОВОЙ СЛУЖБЫ В ВАШИНГТОНЕ. ОДНАКО ОТ ТОГО, КАК МЫ ПОЛУЧАЕМ НАЛОГИ И КАК ИХ ТРАТИМ, В ОГРОМНОЙ МЕРЕ ЗАВИСИТ, КАКИЕ МЫ ЛЮДИ: ПРЕУСПЕВАЮЩИЕ ИЛИ БЕДНЫЕ, СВОБОДНЫЕ ИЛИ ПОРАБОЩЕННЫЕ, А САМОЕ ГЛАВНОЕ – ХОРОШИЕ ИЛИ ПЛОХИЕ.
Надпись на двери «Служба внутренних доходов» (налоговая служба США).
Часть I
Налоги: что они собой представляют и где берут начало
Помещенная на предыдущей странице карикатура Джеймса Стивенсона из журнала «The New Yorker» не просто забавна, а еще и наполнена глубоким смыслом: она объясняет, что такое налоги, и наглядно показывает, как люди относились к налогам с самого начала известной нам истории человечества. Если внести в эту карикатуру соответствующие изменения, она вызвала бы понимающую улыбку у налогоплательщиков Древнего Рима и у граждан многих других обществ с высокими налогами, существовавших в разные времена. Уподобление налога грабежу, образно представленное в этой карикатуре, было распространенным за много веков до новой эры.
Сходство между сборщиками налогов и грабителями просматривается и в базовом значении слова «налог», что означает принудительное изъятие (exaction), причем принуждение имеет насильственный характер. Родственное слово «вымогательство» (extortion) наделено схожим оттенком смысла – «выкручивание рук». Налоги – не долги, хотя мы часто по легкомыслию считаем их таковыми. В основе понятия долга, могущего быть взысканным на законном основании, лежит принцип получения справедливой ценности, который никакого отношения к налогообложению не имеет. Мы обязаны платить налоги потому, что так приказывает государство, и никакой другой причины для этого нет. Итак, по сути своей налог – это осуществляемое государством изъятие денег, собственности или даже услуг без какой-либо компенсации. Если государство изымает землю, чтобы построить школу, и платит за землю, такое изъятие не является налогом.
Во все времена люди безотчетно отождествляли сборщиков налогов с грабителями, поскольку сборщики действуют путем угроз и запугивания, а за взятое не платят. Отсюда следует, что сравнение с грабежом отнюдь не настолько безосновательно, как может показаться. В нашем эмоциональном представлении сборщик налогов – этакий бюрократический Робин Гуд, который берет деньги всюду, где их находит, и, как Робин Гуд, часто делает с помощью этих денег немало добра. Ведь если у государства не будет доходов, оно рухнет, общество, каким мы его знаем, исчезнет, и воцарится хаос. Сборщик налогов, конечно, отличается от Робина Гуда, поскольку занимается узаконенным грабежом.
Налоги – это топливо, на котором работает двигатель цивилизации. Ни одна известная нам цивилизации не существовала без налогов. Самая первая из зафиксированных цивилизаций возникла 6 тыс. лет назад в Шумере, на плодородных равнинах в междуречье Тигра и Евфрата (территория современного Ирака). Заря истории, в том числе истории налогообложения, запечатлена на глиняных табличках, раскопанных в шумерском городе-государстве Лагаш. Во время суровой войны его жители ввели тяжелые налоги, но когда война закончилась, сборщики налогов отказались сложить свои полномочия. От края до края страны, говорят эти таблички, «всюду ходили сборщики налогов». Налогом было обложено все. Даже умершего нельзя было похоронить, не заплатив налога. Такое положение прекратилось, когда добрый царь Урукагина «установил свободу» для народа и вновь «сборщиков налогов не стало»[7]. Вероятно, это было не самое мудрое решение, поскольку вскоре после этого город был разрушен захватчиками.
В табличках этой угасшей цивилизации встречается и пословица о налогах, гласящая: «Над тобой может быть господин, над тобой может быть царь, но тот, кого тебе следует бояться, – это сборщик налогов»[8].
Очевидно, что с тех пор мало что изменилось. Мы по-прежнему боимся налогового инспектора. Свидетельство тому – недавняя американская карикатура; на ней изображен налогоплательщик, который просит своего бухгалтера завершить налоговый аудит поскорее, потому что «успокоительные таблетки кончаются».
История налогов в древние времена имеет немало примечательных параллелей в нашем мире. За 6 тыс. лет сборщики налогов и налогоплательщики не сильно изменились. Современные компьютерные системы мало в чем превосходят вездесущий надзор египетских писцов. Наше современное чувство налоговой справедливости уступает древнеримскому. Перераспределение налоговых поступлений между территориями – отнюдь не недавнее открытие; его придумали греки, и этот механизм функционировал без развитой бюрократии. Древние евреи боролись с такой формой налогового терроризма, по сравнению с которой исламский экстремизм выглядит весьма умеренным[9].
Мы можем многому поучиться у древних, особенно в вопросе о правах человека. Свобода пошла от греков, которые считали тиранию последствием неправильной системы налогообложения. К этому убеждению греков римляне прибавили свое: в любом конфликте между свободой и налогами свобода отступит.
Если мы всмотримся в наши древние корни, у нас не останется иллюзий по поводу налогообложения и его потенциальной опасности для той самой цивилизации, которую оно, по идее, должно поддерживать. Когда мы вводим налоги, мы играем с огнем и если не проявим осмотрительности и внимания, легко можем спалить все, что выстроили, и обратить в дым наши надежды на лучший мир. С другой стороны, при надлежащем контроле налоги позволяли создавать великие государства и приносили много благ их жителям. В Древнем мире правильное налогообложение способствовало расцвету Греции, лежало в основе величия Рима и даже послужило причиной успеха и популярности Цезаря.
В международной политике древности налогообложение тоже играло основополагающую роль. Империи вступали в столкновения и сражались за право обложить налогом слабейшую сторону. Центральным пунктом мирных конференций и договоров был вопрос о том, какое количество налогов получат победители. Малые народы восставали или затевали международные козни с целью приобрести налоговые выгоды.
В древние времена налогообложение было самым важным делом цивилизации. На всех уровнях жизнь становилась в первую очередь налоговой борьбой. И вот как это происходило.
1. Древний Египет: вездесущие писцы
Писец выше всех остальных. Тот, кто записывает, налог не платит. Запомни это хорошо.
Египетский папирус, 1200 г. до н. э.
Не так уж давно открытия египтологов попадали на первые полосы газет. Сообщения о затерянных гробницах, о связанных с ними проклятиях и сказочных сокровищах волновали воображение не меньше, чем сейчас космические путешествия. Интерес к тайнам Древнего Египта не исчез; группы энтузиастов по-прежнему верят, что в великих пирамидах и гробницах сокрыты тайны мироздания. Эта так называемая мудрость фараонов, возможно, имеет отвлеченный и мистический характер; гораздо конкретнее имеющиеся у нас данные по истории налогов Египта.
Египетская цивилизации выделяется длительностью своего существования. Развитая форма цивилизованной жизни на берегах Нила полностью расцвела еще до 3000 г. до н. э. и сохранялась вплоть до падения Рима. Дважды эта цивилизация переживала смутные времена – примерно в 2200 г. до н. э. и затем около 1880 г. до н. э., – но оба раза возрождала свое первоначальное величие. В XIV в. до н. э., во время и после правления фараона Эхнатона, который запомнился попыткой ввести единобожие, произошли крупные изменения в налоговой системе. Попытка заставить всех поклоняться одному богу потерпела неудачу, а налоговые новшества сохранились, и в Египте начался медленный упадок; он продолжался в течение следующей тысячи лет. За это время Египтом много раз правили чужестранцы; правда, они сами попадали под обаяние великой египетской культуры и после краткого периода ассимиляции в большинстве своем выглядели, говорили и вели себя, как египтяне. Но сколь бы ни была сильна египетская культура, египетское государство больше не смогло вернуть себе былую мощь. И этим упадком оно в первую очередь обязано налоговой системе.
Большинство из нас представляют Древний Египет как страну жестоких господ и угнетенных рабов. К этому нас приучила история Моисея в Книге Исхода. Но эта история относится к неспокойным для Египта временам. Современные переводы иероглифических текстов свидетельствуют, что жизнь в Древнем Египте, как правило, была зажиточная и мирная. Страна обладала большими богатствами, и при хорошем урожае всем всего хватало. Древний египтянин был оптимистом. Мужчины и женщины были равны; они наслаждались жизнью и друг другом. В египетской песне о любви влюбленный поет: «Если я целую ее и ее губы раскрываются, я счастлив даже без пива» [10]. Могущественные фараоны часто изображены рука об руку с женами; они хотели быть вместе и в посмертной жизни. Работники не находились в крепостной зависимости; первую в истории забастовку организовали египтяне, протестовавшие против задержки заработной платы. Храмы и пирамиды, возможно, были построены рабочими, исполненными любви к богам и фараонам; по схожим мотивам крестьяне строили великолепные церкви в Европе и Латинской Америке.
Основой благополучия Египта была щедрость великой реки Нил. Ее ежегодные разливы удобряли почву и в большинстве случаев обеспечивали богатый урожай. Но если Нил орошал страну раз в год, то сборщики налогов наводняли ее постоянно. Звались они писцами и держали общество такой же железной хваткой, какой коммунистическая партия правила бывшим Советским Союзом. Если шумерский Лагаш памятен свободой от сборщиков налогов, то Египет – образцовый пример страны, где этих сборщиков было «как песка морского». Поскольку в те древние времена понятие «свобода» обозначало налоговый статус человека, нет ничего удивительного, что ни в одном египетском диалекте такое слово не встречается.
Египтяне подметили регулярность природных явлений, включая разливы Нила и перемещение солнца по небу в течение дня и в течение года. Они заключили, что главный элемент мироздания, солнце, должно иметь своего двойника в государстве, и этот двойник – фараон. Великий фараон Сесострис I, правивший около 2000 г. до н. э., так описал свое положение: «Бог сделал меня пастухом этой земли, ибо он знал, что я сохраню в ней порядок для него». Порядок поддерживали писцы; они обеспечивали сбор налогов фараона, которые, в свою очередь, высчитывались по итогам ежегодной налоговой проверки.
Эти процедуры должны быть хорошо знакомы каждому современному налогоплательщику, который прошел через аудит. Уклонявшихся налогоплательщиков вынуждали предоставлять государственным инспекторам на проверку бухгалтерские книги и налоговую отчетность за прошлые периоды. Специальные исполнители обеспечивали явку с помощью дубинок, этого древнего эквивалента повестки из налоговой инспекции.
Как и нам сейчас, тогдашним египетским налогоплательщикам тоже было сложно оспорить расчеты писцов. У писцов были свои налоговые суды, а налогоплательщик даже не имел права нанять адвоката, который представлял бы его интересы [11]. Мы обнаружим, что судебные решения по налогам в Древнем Египте выносились с таким же несоблюдением правовых процедур, как это бывает и в наше время.
В Египте налогом облагалось все: продажи, рабы, чужестранцы, импорт, экспорт и любой бизнес. Сельскохозяйственная продукция облагалась тяжелым налогом в 20 %, причем этот налог распространялся не только на собственно урожай, но и на плоды домашних садов и любые промыслы, т. е. на доход любого происхождения, и фактически был аналогом нашего подоходного налога. Наглядным примером тирании писцов в повседневной жизни служит налог на пищевое масло. Писцы регулярно инспектировали все кухни, дабы убедиться, что хозяйки используют именно то масло, которое облагается налогом, а не какой-нибудь случайно подвернувшийся жир.
Почти все сельскохозяйственные угодья принадлежали государству и сдавались в аренду крестьянам, обязанным платить налог на урожай.
Налоговые чиновники фараона – везде суют свой нос, все изучают, записывают и арестовывают, вплоть до полсчета количества яиц в голубином гнезде – чтобы фараон гарантированно получил свою 20 %-ную долю.
Налог высчитывался не по фактическому размеру урожая, а по потенциальному, каким этот урожай должен быть. Расчетной базой служил размер участка, предоставленный арендатору. Нет сомнения, что геометрия Евклида восходит к методам землемерия, разработанным писцами в далекие времена. Евклид был греком, но жил в Египте, а свои математические труды писал в Александрии. Он просто систематизировал и упорядочил египетские познания, применявшиеся для сбора налогов.
О привилегированном положении писца в египетском обществе повествует папирус, относящийся примерно к 1200 г. до н. э., т. е. к эпохе великой династии Рамсесов. Ученики просят учителя посоветовать, какое занятие им выбрать в жизни. Некоторые думают стать земледельцами. И вот что отвечает учитель: «Разве вы не знаете, в каком положении оказывается земледелец, которому нужно платить налог на урожай, хотя змеи растащили одну половину зерна, а бегемоты пожрали другую? В полях кишат мыши. На поля садится саранча. Стаи мелких пташек приносят беду земледельцу. А с тока зерно крадут воры… А писец пристает к речному берегу и высчитывает налог на урожай. Его помощники с копьями и розгами говорят, чтобы земледелец выдал зерно, – а зерна-то нет. Тогда земледельца бьют, связывают, с головой погружают в колодец и так держат. Его жену и детей тоже связывают на его глазах. Соседи отворачиваются от него. Вот чем грозит нехватка зерна. А писец – всему голова. Тот, кто записывает, не облагается налогом, он ничего не должен платить. Запомните это хорошо» [12].
Конечно, писцы не всегда были жестоки. Их учили, что чиновник великого фараона должен проявлять снисхождение к бедным и беззащитным людям. Поэтому в одном из древних текстов сказано: «Если бедный крестьянин имеет задолженность по налогам, прости ему две трети» [13]. Другой текст призывает чиновников «ободрять всех и приводить в хорошее настроение» и предписывает, что «если кто-то сильно страдает от гнета налогов либо дошел до крайнего положения, такого не следует подвергать проверке» [14].
Такая политика прощения налогов в трудные времена была достаточно распространенным явлением, и первоначально обозначалась греческим словом «philanthropa» (добрые, гуманные поступки), от которого происходит современное слово «филантропия».
В нашем обществе прощение налогов – дело неслыханное. Наши законы об облегчении долговых обязательств не имеют никакого отношения к налоговым требованиям. Большинство сборщиков налогов спокойно могут выселить вдову с десятью детьми из ее жалкого домишки и продать его. Практически все, что закон разрешает ей сохранить, – это одежда, которая на ней. Гуманность, отразившаяся в налоговых законах Древнего Египта, совершенно неведома нашему налоговому законодательству (см. United States Internal Revenue Code, Section 6334).
Фараоны наделяли писцов очень широкими полномочиями, и это время от времени создавало большие проблемы. Там, где много власти, там неизбежно есть и коррупция, – особенно если власти много у агента налоговой службы; этот урок нам еще предстоит усвоить. Фараонам пришлось завести специальную службу для надзора за коррупцией среди налоговых чиновников. Практическую работу обычных писцов контролировала группа особых писцов в главном управлении. Эти контролеры проверяли работу сборщиков на предмет того, не пытались ли последние обжулить налогоплательщиков с помощью неверных измерений площади и веса или неверных итоговых расчетов. Главная задача контролеров состояла в выявлении жалоб налогоплательщиков.
Вскоре после смерти ныне широко известного молодого фараона Тутанхамона сильный фараон по имени Хоремхеб обнаружил глубоко укоренившуюся коррупцию уже в самой спецслужбе. Ее агенты незаконно делили налоговые деньги с писцами, работавшими в полевых условиях, – теми самыми, за кем были поставлены следить. Когда до Хоремхеба дошли слухи об этом внутреннем сговоре, он провел расследование и издал девять новых законов, призванных искоренить коррупцию. Писец, найденный виновным в завышении налога, приговаривался к отрезанию носа и ссылке в необитаемый район Аравии. И это была не пустая угроза. В древних источниках есть сведения о целом поселении в Аравии, где содержались люди с обезображенными лицами. Другой фараон повысил жалованье писцам, чтобы у тех пропало искушение обогащаться за счет обмана налогоплательщиков. Но такая мера, скорее всего, только возбудила их денежные аппетиты – такова уж человеческая природа.
Мы не знаем, были ли подати египетским изобретением, но египтяне имели хорошо налаженную податную систему задолго до времен Моисея и успешно использовали ее в течение столь длительного времени, что просто удивительно, как им удавалось это делать. В поздний период подать стала уродливой формой колониализма. А в ранний период и в период расцвета египетской державы система, насколько можно судить, работала гладко и не вызывала никаких восстаний. Она была «свидетельством мягкого и не слишком навязчивого правления, которое в сочетании с неусыпной бдительностью служило главным средством создания и поддержания Египетской империи» [15].
Таким образом, в самую раннюю нашу историческую эпоху подать была умным налогом и только в поздний период, примерно с 1000 г. до н. э., становится системой уродливой, жестокой и гнетущей. И эта старинная последовательность, как мы увидим, повторяется в истории. Мы убедимся, что передача сбора налогов на откуп прошла такой же путь и из разумной меры стала неразумной. В ранний период Нового времени могущество Испанской империи рухнуло, когда она перешла от акцизных платежей к насильственным поборам. В ХХ в. наши творцы налогов проследовали тем же путем с подоходным налогом, который поначалу, в XIX в., тоже был разумной мерой.
Ранние формы подати были разовыми ежегодными платежами. Местные власти собирали их и передавали верховному правителю на торжественной церемонии. Правитель, в свою очередь, делал ответные дары властям податных городов и впечатляющим образом демонстрировал свои могущество и благосклонность. Он выступал в роли доброго опекуна, заботящегося о своих детях. Позже, в IV в. до н. э., когда подать уже давно утратила характер добровольности, началось прямое налогообложение, которое осуществляли специальные налоговые агенты. Писцы стали выезжать на податные территории для расчета и сбора налогов. По сути дела, это была уже чисто принудительная система, требовавшая строгого надзора за колониальными территориями. Уклонение от налогов пресекалось с помощью информаторов и военной силы. Информаторы получали процент от выявленных неуплаченных налогов, – точно так же, как сейчас в Америке.
Намеки на существование таких информаторов есть в Библии. В Книге Экклезиаста Иудея предстает землей, залитой слезами угнетенных. Евреи тогда находились под властью Египта, и мы можем получить представления о чувствах еврейского народа по отношению к вездесущим информаторам, помогавшим собирать египетские колониальные налоги. Шпионы фараона были повсюду, и даже «птица небесная может перенести слово» (Еккл 10, 20) человека, который тайно злословит на фараона. Налоговый гнет, писцы и доносчики – вот что проклинали евреи. Электронных жучков тогда, естественно, не было, но многочисленные осведомители писцов разузнавали даже о тайных встречах, подслушивали и доносили. Информаторов вознаграждали, а недовольных евреев наказывали.
Фараон был земным воплощением бога. Разливы Нила и обильные урожаи приписывались его божественной силе. Даже на территориях, плативших подать, благодатные дожди считались деянием фараона, который переносил часть нильских вод на небо. Основной опорой величия и власти фараона была религия. Если его величие потускнеет, империя неизбежно рухнет, – как, собственно, это и случилось. Власть фараонов ослабела не только, так сказать, в религиозном измерении, но и в сфере налогообложения. И упадок этой древней империи служит подтверждением тезиса, сформулированного Полом Кеннеди в его известной книге «Подъем и упадок великих держав» (1987): налоговые системы утрачивают способность поддерживать империю после того, как она создана.
Крах Египта как империи пришелся на царствование знаменитого фараона Эхнатона. Он попытался ликвидировать традиционную систему многобожия и заменить ее культом одного бога, Атона, символизировавшего солнце. Это предприятие, поглотившее все силы и всю казну Эхнатона, потерпело неудачу и разрушило двухтысячелетнюю колониальную империю Египта. В результате на протяжении следующей тысячи лет Египтом фактически правили ассирийцы, вавилоняне, персы, греки и, наконец, римляне. Что же из совершенного Эхнатоном привело к такому плачевному концу? Насколько можно судить по источникам, его налоговая база сократилась вдвое, доходы упали и начался неизбежный упадок.
Сначала Эхнатон потерял богатые податные территории в Сирии и Палестине. Они достались Хеттской империи, поскольку фараон по необъяснимой причине не стал защищать эти имперские владения. До нас дошли письма посланников фараона в Сирии и Палестине; они просили фараона прислать хоть немного войск и лично посетить города, платившие подать. Просьбы остались безответными, и один египтолог объясняет это бюрократическими препонами: «По мере ухудшения ситуации в Сирии все большее сочувствие вызывает верный посланник, который старается сделать все от него зависящее… в этих тяжелейших обстоятельствах и обречен на трагическую участь.
Само его негодование по-человечески совершенно понятно и заслуживает одобрения, поскольку он резко порицает то, на что мир с тех пор жаловался постоянно, но до сих пор вынужден терпеть, – высокомерное упрямство мелких чиновников» [16].
Возможно, все дело в том, что «мелкие бюрократы» из египетского управления по зарубежным делам не потрудились разъяснить Эхнатону неизбежные последствия невнимания к имперским территориям. Но возможно и другое: одержимость религиозными реформами отняла у Эхнатона всякий интерес к империи и сбору податей. Один крайне огорченный посланник напоминал, что фараон не посещал эти места уже 20 лет, и с тех пор вера местных жителей в его величие и силу почти исчезла. Для сбора подати не требовались войска, поскольку вассальные государства собирали ее из религиозных убеждений, будучи уверены, что благосклонность и благословение фараона поддержат и защитят их. Но для исправного функционирования системы требовались частые показательные мероприятия, – демонстрации военной силы, подобные советским первомайским парадам, проводившимся с целью предъявить военную мощь государства всем желающим. Гитлер тоже любил парады; нет сомнения, что они запугали многих, и, возможно, именно это впечатлившее мир зрелище гигантских парадов позволило Гитлеру заключить с Чемберленом сделку в Мюнхене.
Эхнатон много лет не демонстрировал ни себя, ни свои войска. Вассальные территории потеряли веру в фараона, а его посланники были вынуждены бежать ради спасения жизни. При таком вакууме власти хеттам было нетрудно взять верх и навсегда перекрыть для Египта источник подати.
До нас дошли письма правителей этих вассальных государств с жалобами на скудость даров, полученных от фараона. Здесь перед нами раскрывается оборотная сторона податной системы: фараон направлял ответные выплаты и дары правителям, которые брали обязательство собирать подати; это была своего рода система подкупа, вполне законная в те времена. Правители, которые утрачивали веру в фараона и переставали получать богатые дары, не имели больше никаких стимулов собирать для него подати. За короткое время все богатые города Палестины и Сирии перешли под власть хеттов, а потом ассирийцев.
В самом Египте при новом фараоне все налоговые поступления уходили на перестройку старых храмов и других сооружений в соответствии с требованиями монотеистического культа Атона-Солнца. Эта программа истощила казну фараона и, по всей видимости, послужила главной причиной оскудения даров правителям вассальных земель.
Реформы Эхнатона провалились; новые правители сочли нужным снести все, что он построил, и даже разрушить его новую столицу. А влиятельное жречество решило так ослабить фараонов, чтобы те больше не представляли угрозы. Впредь фараоны должны уважать независимость и силу жрецов, и самый лучший способ добиться этого – отнять у фараонов право собирать налоги. Храмы и жрецы получили налоговый иммунитет, а будущие фараоны фактически были простыми марионетками жрецов, а в лучшем случае – ровней им. Фараон перестал быть воплощением бога для всех египтян. Он сохранил божественный статус, но больше не имел реальной власти над каждым египтянином.
Налоговый иммунитет для храмов и жрецов приобрел огромные масштабы, поскольку примерно треть всех земель Египта принадлежала храмам и получила освобождение от налогов. Древнегреческий историк Геродот совершил путешествие в Египет и в своей «Истории» сообщает, что каждый жрец имел «12 арур отборной земли, не облагаемой налогом. Арура же составляет 100 квадратных египетских локтей» [17]. Локоть – мера длины, приблизительно 50 см. Могущественный храм Амона в Карнаке вполне мог не считаться с фараоном, поскольку имел в своем владении 250 кв. км плодородных угодий с расположенными там деревнями.
Фараон Хоремхеб, первый сильный правитель после Эхнатона, подарил храмам Амона много земель, освобожденных от налога; более того, он снабдил эти земли охраной, скотом и сельскохозяйственными инструментами. В конце концов, «столь щедрое вознаграждение служителей Амона проложило путь к тирании жречества Амона, которая закончилась кончиной Египта» [18]. Не стало ли это освобождение от налогов, которому сопутствовала новая тирания, последним смертельным ударом?
Рядовой египетский налогоплательщик не имел никакой выгоды от соперничества между жрецами и писцами фараона. Если он жил на храмовых землях, то там работники не платили подушный налог, крестьяне – налог на урожай, но зато обязательные подношения храму были ничуть не меньше. Налоговый иммунитет наблюдается на всем протяжении истории. В Средние века главные конфликты между папами и королями возникали тогда, когда церковь отстаивала свое право не пускать к себе королевских сборщиков налогов.
Храмы и их земли были не только свободны от налогов, но и служили местом, где люди могли укрыться от светских властей и особенно от писцов. Это право убежища, как его называют, было своего рода заменителем гражданских прав и до сих пор соблюдается в международных дипломатических отношениях. Например, один венгерский кардинал прожил несколько лет в американском посольстве в Будапеште, пользуясь правом на предоставление убежища, которым по международному соглашению обладают все посольства. Чужестранцы, которые на протяжении тысячи лет вторгались в Египет и правили им, быстро отменили налоговый иммунитет храмов и положили конец непомерной власти жречества, но сохранили право убежища и в этом поступили дальновидно. Если бы они сами были свергнуты или побеждены в битве, они всегда могли укрыться в ближайшем храме и спастись. Но чаще всего правом убежища пользовались задолжавшие налогоплательщики, которые скрывались за воротами храмов, убегая от преследователей-писцов. Если налогоплательщик выигрывал гонку и оказывался в безопасности, то весьма любопытно, не возникало ли у него желание повернуться и показать язык расстроенным писцам? Многие налогоплательщики в наши дни были бы рады получить такую возможность.
История Древнего Египта показывает, что происходит в обществе, обремененном тоталитарной налоговой системой. Доносчики, коррумпированные налоговые чиновники и, самое главное, тирания вездесущего контроля – вот пороки этой системы. Любая операция, с которой можно взять налог, должна быть зафиксирована и представлена на проверку. В результате человек вынужден раскрывать каждый аспект своей жизни перед налоговой инквизицией.
Не имея нашей современной и сложной системы учета, египтяне для надзора за налоговой системой фараона использовали писцов. Писцы и собранные ими данные заменяли все, чем пользуются современные сборщики налогов, – сведения о банковских счетах, компьютеры, индивидуальные номера налогоплательщиков и многое другое. При такой системе, где бы она ни существовала, неприкосновенность частной жизни и свобода отходят на задний план. Писцы были повсюду; они выслеживали, проверяли и записывали. Подобную систему шпионажа не следует судить слишком строго. Ведь наша система фактически такая же, она служит тем же целям и использует средства и приспособления, доступные в наше время. Изменились только инструменты; система осталась прежней. Скажем, в 1975 г. Верховный суд США постановил, что федеральные налоговые агенты имеют право выяснять все, что считают нужным, действовать и высылать повестки под псевдонимом. В особом мнении судьи Поттера Стюарта подчеркивается всепроникающий характер нашей налоговой системы: «Практически все субъекты и объекты в этой стране… могут иметь налоговые проблемы. Каждый день экономика производит тысячи продаж, займов, дарений, покупок, аренд, волеизъявлений и тому подобного, которые могут принести кому-нибудь налоговые проблемы. Наша экономика завязана на налоги почти в любом своем аспекте» (U.S. v. Biscaglia, 420 U.S. 141, 156 [1975]).
Агент налоговой службы, работавший под псевдонимом, написал следующее: «Нет такой важной информации в отношении вас, которую я не имею права выяснять» [19]. Разве не тот же самый подход господствовал в налоговой системе Древнего Египта? И разве наши налоговые аудиторы не напоминают почти во всех деталях вездесущих писцов фараона?