Человек с автоматом

ОТ АВТОРА

Роман «Человек с автоматом» – это робкая попытка заострить внимание общества на мировоззренчески «зрелом» и, в тоже время, уже почти потерянном, поколении россиян.

На тех, кому сейчас чуть больше 50 или около того.

На тех, о ком сейчас предпочитают лучше не писать. А если и говорят в СМИ, то – лицемерно, вскользь, с наигранными жалостью и скорбью…

На тех, которые, увы, не те, какими хотели бы их видеть деды и отцы. И, уж тем более, Его Высокопревосходительство Государство.

И все потому, что… Что им (нам), то есть молодежи прошлого тысячелетия, слишком многое пришлось самим попробовать на вкус?! Бездарную войну в Афганистане. Взлет и расцвет преступности и неприкрытого цинизма. Фатальное крушение идеалов Чести, Личного Достоинства, Морали, Совести и Благородства. Самопрезрение к себе. И, наконец, развращающую душу Трясину Материальных Благ.

Да, не спорю, кто-то смог пройти через все это с истинным достоинством и честью. И, при этом, не стал сподручным Мафии, не «уматал» за границу, не засел в коммерческий ларек и не претворился полным «идиотом».

Но речь не о них. Тем более, что таковых, «счастливчиков, не так уж много.

Мой же роман совсем про Других. Про тех, кто…

Кто оказался слабым духом. Кто ныне за бортом. Кто в этой, «новой», жизни вдруг почувствовал себя немножко лишним. А посему, и выбрал для самоутверждения очень скользкий путь.

Конечно, проще их вообще не замечать. Клеймить презрением, позором и прилюдным унижением.

Но, где гарантии того, что завтра, по иронии Судьбы, любой из нас вдруг не окажется одним из них? Или, того пуще, таковым уже себя в душе считает.

Короче говоря, роман для тех, кто хочет и способен думать.

Иным он вряд ли будет интересен…

АЛЕКСАНДР АЛМИСТОВ, Москва, апрель 1994 – май 2017 гг.

ПРОЛОГ

Люди, рожденные под астрологическим знаком Овна, от Природы полны энергией и однозначно нацелены на активную жизнь. Их врожденный темперамент делает их неугомонными, честолюбивыми, беспокойными, экстравагантными.

Но, и что самое главное, они безрассудно отважны и храбры. Иногда они смелы до такой степени, что способны легко и без сомнения рисковать своей жизнью с насмешливой улыбкой на устах.

ЗОДИАКАЛЬНЫЙ АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ГОРОСКОП

Стояло раннее утро.

Дерзкое и неугомонное апрельское Солнце завидным усердием теребило заспанный город и золотистым блеском своих лучей бесцеремонно сметало остатки промозглой прохлады и ночного тумана с пустынных улиц и бескрайних площадей.

По усыпанному заиндевевшими лужами полотну асфальта на бешеной скорости мчался приземистый автомобиль.

Его водитель, не в силах сдержать переполнявшее его беспокойство и волнение, нервно ерзал на переднем сидении, время от времени оборачиваясь назад и с трепетом поглядывая на свою пассажирку.

Его тревогу и нетерпение вполне можно было понять. На «белый свет» вот – вот должен был появиться новый Человек. И его нежданное и кажущееся несвоевременным «вторжение» в этот мир не давало покоя ни его матери, ни водителю автомобиля. Время в буквальном смысле слова шло на минуты. Каждое новое мгновение лишь только усугубляло и без того незавидное положение роженицы.

Неожиданно автомобиль резко вздрогнул всем своим корпусом, и его неудержимо потащило куда – то вбок. Не снижая скорости и быстро стирая покрышки о грубую поверхность асфальта, он стремительно заскользил по мостовой, обреченно выскочил на встречную полосу, пересек ее по диагонали и, так и не сумев толком затормозить, протаранил бампером ограничительный бордюр и, неуклюже кувыркаясь в воздухе, скатился вниз по косогору.

В считанные секунды все было кончено. Водитель и его пассажирка даже не успели понять, что же произошло. Подоспевшая минут через 15 «Скорая» была уже не в состоянии, чем-либо помочь погибшим.

Два дюжих санитара, скорбно отводя в сторону глаза, с трудом извлекли из покореженных обломков два бездыханных тела, бережно опустили их на мокрую траву и поспешили накрыть их с головой традиционной в подобных случаях белой простыней.

Но малыш, появившийся на свет за мгновение до гибели своей матери, каким – то чудом остался жив.

Это было невероятно, но это было именно так. Многое повидавшие на своем веку врачи «Скорой» недоверчиво передавали его из рук в руки, будучи не в силах произнести ни слова от растерянности, а малыш отчаянно голосил и дрыгал своими малюсенькими ручками и ножками.

Его нежное тельце было густо перепачкано кровью, однако к немалому удивлению врачей он выглядел целым и невредимым. Досадное исключение составляла только глубокая, с рваными краями, рана в виде креста, красовавшаяся над правой бровью младенца.

– Поверить не могу, это просто фантастика какая-то, – в полной растерянности бормотал себе под нос главный врач «Скорой», стирая полотенцем кровь с тельца малыша. – Судьба благоволит этому карапузу с первых мгновений его жизни. Этот малыш просто счастливчик! Родись он на минуту раньше или позже, участь его была бы незавидной. Только случай, счастливое стечение обстоятельств, фортуна, наконец, великодушно сохранили за ним право на жизнь…

– В самую пору стать суеверным! Верно я говорю, Владимир Петрович? – нервно почесывая рукой подбородок, произнес один из санитаров, склоняясь над телом малыша. – Это надо же было так чертовски повезти! Хотя, с другой стороны, у этого бедного парня все еще очень мало шансов на то, чтобы выжить.

На то, что осталось от его матери просто невозможно смотреть без боли и сострадания. А без материнской ласки и опеки он… Того… Не жилец, в общем! Чем мы можем ему помочь? Ведь водитель этого автомобиля, насколько я понял, был его отцом?! А других его родных мы так найти и не смогли…

– Кажется, я знаю, как ему помочь! – неожиданно перебил санитара моложавый милиционер, нежно поглаживая белокурую головку малыша. – Да, да, я знаю, что нужно делать! Моя фамилия Мальцев. Мальцев Анатолий Юрьевич. Позвольте мне забрать этого малыша. У моей жены двухмесячная дочка и, и этому малышу будет у нас хорошо. Вы уж поверьте мне. А что касается формальностей, то я все сделаю. Сделаю, как положено. Зачем же отправлять такого красавца в роддом, а затем в приют. Зачем ломать ему жизнь…

– Ладно, сержант, будь по-твоему, – нетерпеливо перебил милиционера Владимир Петрович. – Забирай малыша. Только смотри, заботься о нем как о своем родном. И никогда, никогда не обижай! На всем белом свете за этого карапуза более некому заступиться. Помни об этом!

– Да, да, конечно, я понимаю, – с готовностью закивал сержант и с благодарностью посмотрел в глаза Владимиру Петровичу. – Вот только, как мне его назвать?! Может, его родители…

– Об этом забудь! – резко перебил его врач. – Ты теперь его «родители»! Решать только тебе. А о том, что произошло сегодня, парню лучше не рассказывай. Ему незачем этого знать. Так будет спокойнее и тебе и ему!

– Может быть Вы и правы, – грустно и неуверенно согласился сержант, крепко прижимая к груди неожиданно притихшего младенца. – Теперь у меня есть сын!

Глава первая
ОДИН ИЗ МНОГИХ

– Стой! Стрелять буду! – грозно скомандовал карапуз лет пяти, самодовольно вскидывая дулом вверх свой игрушечный «шмайстер» и направляя его прямо в лоб своему «незадачливому «противнику».

«Вражеский» солдат, в чей адрес прозвучала команда, выглядел не на много старше нападавшего. Он был одет в пеструю маечку, серые шорты, панамку и залепленные грязью кеды. Кроме того, через плечо у него был перекинут кожаный ремень с кобурой, а на шее болтался бутафорский бинокль с простыми стеклами.

Услышав команду, «неприятель» торопливо отпрыгнул в сторону и предпринял отчаянную попытку укрыться за толстым, почти в два обхвата, стволом дерева. Но, уже через мгновение он, недовольно морщась и почесывая затылок, был с позором выдворен из своего спасительного укрытия напарником нападавшего.

– Ну, хватит, Генка, мы же договорились?! Раз мы в тебя выстрелили, значит, ты убит! И без фокусов! – чуть ли не хором заныли оба «вражеских» солдата, нерешительно обступая своего противника с обеих сторон.

– Ладно, черт с вами, – совсем по-взрослому выругался Генка, бросая на землю свой «пистолет – пулемет» и поднимая руки вверх. – На этот раз «ваша» взяла!

– Ну, тогда веди нас в ваш штаб! – вначале неуверенно, а затем все более решительно, потребовал один из победителей, отчаянно размахивая правой рукой. – Давай, давай! Мы же договаривались?!

– Еще чего, – дерзко огрызнулся Генка и, заметив легкое замешательство в глазах своих противников, предпринял еще одну попытку улизнуть.

Но «победители», казалось, только этого и ждали. С двух сторон навалившись на Генку, они неуклюже повалили его на землю и с громким сопением принялись вязать веревкой ему руки и ноги. Генка отчаянно сопротивлялся, но силы явно были не равными. С трудом закончив свою неблагодарную работу и устало стирая пот со лба, «победители» наконец – то оставили скрученного Генку в покое и великодушно прислонили его к дереву.

– Ну, а теперь скажешь, где твои? – с трудом переводя дыхание, прохрипел один из них, наклонившись прямо к лицу Генки.

– Не – а – а, – замотал головой тот и гордо уткнулся подбородком в грудь.

– Не, он не скажет, – уверенно подтвердил второй из его противников. – Это точно. У него то и кликуха – «Партизан»! Это за то, что он упрямый… И хитрый, аж жуть! Не, Колян, этот не скажет!

– Партизан, говоришь? – ехидно переспросил Колян и надменно оглядел Генку с головы до ног. – А что, если мы его пытать будем? Ну, как в «Гестапо»?! Помнишь фильм про Штирлица, а, Пончик?

– Пытать?! – недоверчиво переспросил карапуз, которого Колян обозвал Пончиком. – Как это?

– Как, как… – в замешательстве забормотал Колян, многозначительно морща лоб и почесывая за левым ухом.

Его громкое сопение раздавалось не менее минуты, прежде чем на его раскрасневшейся физиономии проступила гримаса радости и злорадства.

– Ха, кажется, придумал, – наконец восторженно вскрикнул он и, обернувшись к Пончику, неожиданно спросил:

– Слышь, Жиртрес, у тебя конфеты есть?

– Ну – у, есть, – скрепя сердце, признался Пончик.

– Давай, не жидись, гони их сюда! – бесцеремонно приказал ему Колян.

С трудом выудив из необъятных карманов своего товарища горсть карамели, Колян принялся усердно запихивать их прямо в обертке Генке в рот.

– Чего вылупился, – раздраженно окликнул он Пончика. – Давай, помогай! Пихай этому пижону конфеты в рот, пока не станет чуть посговорчивее!

В следующий момент Генка, упрямо отплевываясь и мотая головой из стороны в сторону, неожиданно изловчился и дерзко вцепился зубами в рукав своего ошарашенного мучителя.

– Кусается, зараза! – резко отскакивая в сторону, завопил Колян и, чуть погодя, с ненавистью добавил:

– Не – е, тут конфетами не обойдешься! Тут песок нужен. Тогда, точно, все расскажет!

Генка в отчаянии вздрогнул от подобной угрозы и на его ресницах выступили слезы бессилия и злобы. Но тут…

…Откуда ни возьмись на ничего не подозревавших Коляна и Пончика с разных сторон неожиданно навалились сразу несколько запыхавшихся Генкиных товарищей, размахивая целым арсеналом игрушечного оружия.

– Свои! – все еще отказываясь верить в близость своего счастливого освобождения, прохрипел Генка и искренне улыбнулся сквозь слезы…

* * *

ПРОШЛО ТРИНАДЦАТЬ ЛЕТ.

Тринадцать мучительно долгих, а порой, наоборот, неумолимо коротких и беспечных лет.

Генка Мальцев – тот самый карапуз, который, кажется, еще совсем недавно бегал по улицам в ребячьих шортах и самозабвенно предавался невинным играм и всевозможным забавам, теперь с грустным и недовольным выражением на своем повзрослевшем лице мрачно дожевывал завтрак и уныло разглядывал незатейливый пейзаж за окном кухни.

Он здорово изменился за все эти промелькнувшие годы. За его плечами были уже и беззаботное детство и тоскливые школьные годы, дворовый футбол резиновым мячиком и помпезные пионерские праздники, эйфория от грандиозных комсомольских прожектов и жестокое разочарование в реальной банальности и примитивности мира.

Однако, несмотря ни на что, в его хитро прищуренных глазках нет – нет, да и вспыхивал время от времени задорный «бойцовский» огонек… И Генка вновь, как по мановению волшебной палочки, становился самим собой – тем самым искренним, доверчивым, бесстрашным и дерзким карапузом, каким каждый из нас был когда – то, пока не научился цинизму и показушной уверенности в себе.

Неожиданно из прихожей раздался требовательный зуд дверного звонка.

Раздраженно поморщившись, Генка допил остатки своего чая и нехотя поплелся открывать дверь нежданному гостю.

Виктор Кольцов – Генкин сосед, одноклассник и закадычный друг виновато и как – то неуверенно топтался на пороге Генкиной квартиры и все не решался войти.

– Ты чего?! – удивленно вскидывая брови и слегка дергая при этом подбородком, пробурчал в его адрес Генка, приглашая войти.

– Да вот, – смущенно забормотал Виктор, поднимая глаза на Генку. – Тут мой батя кое-что просил тебе передать.

Наконец, зайдя в Генкину квартиру, Виктор торопливо достал из внутреннего кармана своей куртки замусоленной листок желтой бумаги и нерешительно протянул его Генке.

– Ну и что это? – равнодушно поднося к своим глазам листок, поинтересовался Генка.

– А ты прочти, прочти его, старик, – робко посоветовал Виктор.

– На основании Закона СССР «О всеобщей воинской обязанности «Вы призваны на действительную военную службу и зачислены в команду N 20А…Приказываю Вам… Явиться для отправки на сборный пункт… Военный комиссар Трутнев В.Г… – громко и в легком замешательстве прочитал вслух Генка и недоуменно взглянул на Виктора.

– Ну как? – с беззлобной усмешкой на губах откликнулся тот. – Класс-с-с, да? Но ты, Генок, особо не огорчайся! Мне тоже такая бумажка пришла. Вот. Так что мы с тобой друзья по несчастью. Ну-у-у, чё-е будем делать?

– Ничего не будем делать, равнодушно пожав плечами, произнес Генка и небрежно сунул повестку в задний карман брюк.

– Если надо служить, так послужим – пробурчал он уже себе под нос, усаживаясь на табуретку и усердно натягивая на ноги узкие туфли.

В отличии от большинства его современников для Генки перспектива неминуемого призыва на солдатскую службу не была такой уж серьезной трагедией. Более того, в глубине души он иногда даже хотел, чтобы это случилось как можно раньше.

Подобное его желание нельзя было объяснить только лишь юношеским максимализмом или неосознанным стремлением каждого нормального мужчины к военной карьере и боевым походам. Скорее наоборот. Советская армия, о которой Генка был вдосталь наслышан от своих старших товарищей, не вызывала в его душе теплых чувств и глубоких симпатий. Причин этому было много.

Ну, во-первых, Генка весьма своеобразно относился к такому понятию как дисциплина. Даже робкие мысли об этом вызывали в его душе глубокую неприязнь и отвращение. Мало того, что терпеть не мог выполнять чьи-либо приказы и отдавать их самому, Генка к тому же был патологически несговорчив и самолюбив. К любому «Коллективному мышлению» и «товарищеской солидарности» он всегда относился с нескрываемым презрением и насмешкой. Что уж говорить, Генка был до мозга костей индивидуалистом и неисправимым забиякой. А в армии, как известно, это далеко не в почете.

Но, с другой стороны, Генка искренне и, быть может, даже немножко наивно верил в то, что воинская служба – это безусловный долг и непременное испытание для каждого мужчины. Если он, конечно, не трус, и для него не безразличны такие понятия как Честь, Благородство и Чувство Собственного достоинства.

Генка не был трусом. Не имел он ничего общего и с теми плаксивыми подонками, самодовольно козырявшими своим умением лихо отмазываться от любой ответственности за выполнение своих обязанностей перед обществом.

Так что, у Генки просто не было другого выбора. И он был даже рад этому.

– Слышь, Виктор, – наконец, вспомнив о своем растерянно молчавшем товарище, заговорил Генка. – Ты не возражаешь, если мы сейчас быстро заскочим ко мне на работу, а? Ну, надо же, наверное, какие – то бумаги там оформить, расчет взять… Ну, и все такое. Ты как?

– Можно конечно, – неуверенно согласился тот, поглядывая украдкой на часы.

– Ну и порядок, – удовлетворенно заключил Генка, приподнимаясь с табуретки и дружески похлопывая Виктора по плечу. – Знаешь, Витек, я думаю, надо бы как-нибудь отметить это событие. Ну, там, «посидеть» где-нибудь… В «Лире» скажем, а? Хорошая мысль?

– Ну, в общем, да, – быстро согласился Виктор.

– Лады! – громко подытожил Генка, бесцеремонно выпихивая Виктора за порог своей квартиры и небрежно хлопая дверью за своей спиной. Все, двинули. И так уже полдень… Не мешало бы маленько поторопиться!

* * *

Был уже вечер, когда Генке, наконец, удалось закончить все свои дела.

Он торопливо шагал по Тверскому бульвару в сторону «России» и беспечно насвистывал себе под нос навязчивую мелодию из репертуара «Веселых ребят».

Виктор едва поспевал вслед за ним, бесцеремонно заглядываясь на встречающихся им на пути девушек и задорно им подмигивая.

Минут через десять они уже сидели в одном из уютных зальчиков «Лиры» и лениво потягивали через соломинки тягучий рубиновый напиток под громким названием «коктейль».

Генка был задумчив и как – то неестественно рассеян и молчалив. Он все еще не пришел в себя от неожиданно навалившихся на него мыслей о тех грядущих переменах, которые, несомненно, должны были в корне перевернуть всею его жизнь в самом ближайшем будущем.

Виктор же, напротив, чувствовал себя как всегда раскованно и непринужденно. По собственной воле взвалив на свои плечи обязанности «тамады», он много и бессвязно болтал и сам же громко смеялся над собственными же шутками и остротами, курил одну сигарету за другой и ни на секунду не выпускал из своих пальцев бокал с коктейлем.

Женская половина компании, надо отдать ей должное, была благодарным и отзывчивым слушателем, отвечая ему восторженным смехом и легким кокетством.

Однако, так не могло продолжаться слишком долго.

– Что – то Генка у нас сегодня какой-то мрачноватый, а, ребята? – как бы между прочим произнесла одна из девушек, перебив Виктора на полуслове.

– Он, наверное, съел что-нибудь, – мастерски парировал ее вопрос Виктор, переводя все в шутку, и дружески похлопывая Генку по плечу.

– Да ну тебя, Витька, – смущенно улыбаясь, отмахнулась от него девушка. – Я же серьезно!

– Я тоже! – изображая на лице серьезную мину, не унимался Виктор.

– Да, нет, все нормально, – поспешил успокоить всех Генка, выдавливая из себя улыбку. – Это я так… Задумался немножко…

– И о ком же ты так задумался, Геночка, – лукаво улыбаясь, поддела его вторая из девушек. – Может обо мне?

Девушка была очень красива и, к тому же, изысканно одета. На ней красовалось строгое черное платье с роскошным серебристым поясом, изящные туфли – «лодочки», дорогой «кубачинский» браслет на левом запястье и черненые лепестки «сережек» в ушах.

– Может быть, может быть, – растерянно оглядываясь по сторонам, произнес Генка и после небольшой паузы поспешно добавил: – Разве я могу думать о ком-нибудь другом, а? И ты готова в это поверить, Ленок?

Генка обвел нежным взглядом свою собеседницу и медленно поднес к губам запотевший бокал с коктейлем. Живительный глоток опьяняющей влаги окончательно привел его в чувство.

Лену он знал давно. Где – то с третьего класса. Об их необычном романе даже ходили легенды. И мало кто сомневался в том, что их свадьба вопрос решенный. Не вызывало это сомнений и у них самих.

– Ну, так, как же, Геночка, – нетерпеливо переспросила девушка. – Может что-нибудь случилось, а?

– Да в армию его забирают, в армию, – не утерпев, проговорился Виктор. – И меня тоже! Жаль, конечно, но что делать?

– Болтать бы надо поменьше, вот что делать, – раздраженно перебил его Генка и тут же, взяв себя в руки, поспешил исправить положение. – А вообще-то он прав. Аты-баты, шли солдаты…

– Ничего себе, – в легком замешательстве барабаня своими изящными пальчиками по столу, заговорила вторая из девушек, которую звали Света. – Да нет, мальчики, вы нас, наверное, разыгрываете?! Вы все это только что придумали, да?

– Ага! – с готовностью закивал Виктор, небрежно выхватывая из-за пазухи «повестку» и размахивая ею перед лицом девушки. – Вот и «повестку» сами себе послали… Точно, Ген?

– Значит, это все правда?! – как – то сразу сникнув, приглушенно произнесла себе под нос Лена и испуганно посмотрела в глаза Генке. – А это скоро, да?

– Не очень. Ну, может быть, через неделю, другую. А может и позже, отводя глаза в сторону и с трудом сдерживая дрожь в голосе, ответил Генка.

– Ну, так у нас еще уйма времени в запасе, – бесцеремонно перебила его Света. – Что грустить то, а?

– А я о чем! – дерзко обнимая ее правой рукой за плечи, поддержал Виктор. – Гулять – так гулять! Точно, а, Генок?

Ответом на его слова было молчание.

Генка только лишь беззвучно усмехнулся, лениво приподнялся из-за стола и вразвалочку направился к стойке бара. Но там его ожидало глубокое разочарование.

– Все, все ребята! Закругляйтесь! Мы уже закрываемся! Допивайте свои бокалы и вперед. Время, время уже! – бармен был неумолим и никакие уговоры на него уже не действовали. – Давайте, выметывайтесь! Не задерживайте! Вы и так уже последние…

– Что, уже пора? М – да? – брезгливо поморщившись, выдавил из себя Генка.

Получив лишний раз утвердительный ответ, он резко развернулся и поспешил громко известить всю компанию о том, что ему сказал бармен.

– Ну-у, мы так не договаривались! – предприняла отчаянную попытку возмутиться Света.

Но Виктор молча сгреб ее в охапку и потащил к выходу из кафе.

Генка и Лена не спеша направились вслед за ними.

Городские улицы встретили их океаном огней и колючей прохладой опустившихся сумерек.

– Ну и что теперь, – с трудом освободившись от цепких объятий Виктора, развязно произнесла Света.

– Может, махнем еще куда-нибудь?! Ну, скажем, в «Космос» или «Московское», а? – неуверенно предложил Виктор, прикуривая новую сигарету.

– Ого! – не слушая его, громко воскликнула Лена, ненароком бросив взгляд на свои часики. – Вот это да! Уже почти одиннадцать! Знаете что, мальчики, кажется мне пора! Ты меня проводишь, Ген?

– Конечно, о чем разговор, – поспешно откликнулся Генка.

– Ну вот и чудненько, – Лена решительно подхватила Генку под локоть и потащила его в сторону Арбата.

– Э – э – ээ, вы куда? – предприняла отчаянную попытку их остановить Света, обиженно надувая губки. – А мы?

– А вы можете еще погулять, – великодушно присоветовал Генка, взмахивая рукой в прощальном приветствии. – Завтра созвонимся! Лады?

– Это можно, – кивнул ему в ответ Виктор и, жеманно склонившись к своей спутнице, неуверенно добавил: – Светик, так мы еще погуляем, а? Или, может, сразу ко мне двинем?

– Лучше погуляем! – с расстановкой ответила ему девушка и выразительно вскинула брови.

Виктор глупо заулыбался и преданно посмотрел ей в глаза.

Генка уныло брел по пустынному бульвару и молча разглядывал звезды. Девушка сиротливо жалась к его плечу и тщетно пыталась заглянуть ему в глаза.

– Ген, а, Ген, – наконец не удержалась она и требовательно потянула его за рукав. – А ты мне будешь писать из армии?

– Конечно будешь! – неуклюже отшутился Генка, но девушка, кажется, не обратила внимание на иронию в его голосе.

– А я, я, – сдавленно продолжала она. – А я буду писать тебе часто, часто. Каждый день. Хорошо? Да? Ну, скажи…

– Ну просто прекрасно, – все в той же шутливой манере поспешил ее заверить Генка. – Пиши! Конечно, пиши! Чем чаще, тем лучше! Я буду очень ждать твоих писем, милая! Правда, правда!

Генка уже не шутил. Он говорил вполне искренне и твердо.

Но девушка ему не ответила. В безмятежной ночной тишине были отчетливо различимы ее приглушенные всхлипывание и тяжелое дыхание.

Как – то незаметно и быстро они прошли весь Тверской бульвар, миновали Старый Арбат и помпезное здание «МИД» а и, наконец, оказались в тихом уютном дворике «сталинского» особняка.

– Ну, вот, кажется, пришли, – с трудом сдерживая волнение, заговорил Генка и нежно прижал голову девушки к своей груди. – Это же твой дом, Ленок.

– Да, конечно, – потерянным голосом подтвердила девушка и после паузы неожиданно добавила: – А теперь иди! Дальше меня провожать не надо. Я как-нибудь сама. А ты иди, иди. Тебе тоже пора. А то скоро транспорт ходить перестанет…

– Как скажешь, милая, – недоумевая, согласился Генка, без особого желания отпуская от себя скажешь…Спокойной ночи, тогда… Я тебе завтра позвоню. Лады?

Девушка поспешно кивнула и решительно приоткрыла дверь в родной подъезд.

Генка отвернулся и неуверенно сделал шаг по направлению выходу из дворика.

– Нет, нет, подожди! Еще одну минутку, – внезапно окликнула его девушка.

Генка чуть заметно вздрогнул от неожиданности и встревожено обернулся.

В следующее мгновение раскаленные девичьи губы прильнули к его щеке, а нежные руки жадно обвили шею.

Генка совсем не ожидал такого поворота событий. Он был растерян и пребывал в замешательстве, будучи не в силах даже ответить на объятия девушки.

– Это, это тебе на прощание, – наконец вывел его из оцепенения ее разгоряченный голос.

Девушка выскользнула из его рук и не оглядываясь вбежала в подъезд, громко хлопая за собой дверью.

Генка, между тем, еще, наверное, с минуту продолжал стоять, глупо уставившись на заветный подъезд и где – то в глубине души все еще робко надеясь на возвращение девушки.

Наконец, тяжело вздохнув и окончательно смирившись со своей незавидной участью, он быстрым шагом направился в сторону залитого светом Садового Кольца.

Битый час он бесцельно блуждал по опустевшим улицам и грустно улыбался встречным фонарям и витринам.

Время от времени он резко запрокидывал голову вверх и предавался созерцанию черного безмолвия небесного свода и серебристого бисера звезд.

В эти минуты неудержимый водоворот мыслей и чувств безжалостно захлестывал его сознание, дерзко и настойчиво теребил память и раскаленным жемчугом слез проступал в уголках его глаз.

Ему было грустно и смешно. Ему было горько и радостно. Причем одновременно.