001
ОтложитьЧитал
– О, вы разбираетесь в собаках?
– Да не очень, но такую красоту нельзя не знать. А можно ее погладить?
– Это мальчик, Себастьян. Можете его погладить.
– О, привет, Себастьян, рада познакомиться.
Он улыбнулся и, как мне показалось, заговорщицки мне подмигнул, оценив мою деликатность. И вдруг подал лапу.
Я удивилась, но с удовольствием пожала ее. Егор же удивился несказанно.
– Чудеса, да и только! Он никогда не дает лапу никому, кроме меня. Что бы это значило?
– Думаю, только одно – я ему понравилась! Впрочем, как и он мне. И я даже чувствую себя польщенной! Ладно, сосед, я спешу, пока!
Ай да Себастьян, какую разыграл сцену! А может, зеркало показало мне Себастьяна как ключевую фигуру моего с Егором романа? Да, скорее всего. Он ведь так удивился поступку собаки, что явно заинтересовался мной. Иной раз удивление – это уже полдела. И вполне возможно, он решит, что стоит поэкспериментировать, завоет пес во время его… блуда со мной? Тьфу, вот привязалось! Мне стало вдруг так весело, так хорошо, но тут же я поняла – чепуха, не рискнет такой мачо заводить шашни с соседкой, это ж недальновидно, откуда он знает, что я не стану в дальнейшем портить его сексуальную жизнь? И вообще, мне это ни к чему. Еще влюблюсь в него, буду ревновать, мучиться, нет уж, не желаю! Егора мы вычеркиваем из списка претендентов!
Я приготовила скромный, но вкусный обед, решила, что кормить его буду на своей новой шикарной кухне. Первый гость… Часов в семь я была уже готова и начала волноваться. Включила телевизор, ни на чем не могла сосредоточиться и вдруг на канале «Спорт» увидела Егора! Он вел какую-то программу. Ого, оказывается, он спортивный комментатор! Вот только этого мне и недоставало! Телевизионщик! Когда в конце программы я увидела титры, то поняла, что он ко всему еще и олимпийский чемпион по фигурному катанию! Но хорош, черт бы его взял! Нет, мне такой хоккей не нужен, впрочем, вместе с фигурным катанием!
Но передача здорово отвлекла меня от ожидания простолюдина. Тут зазвонил телефон.
– Даша, это Герман!
Похоже, я буду сидеть с мытой шеей!
– Даш, у нас ничего не отменяется?
Слава богу!
– Нет, я жду вас!
– Так я подымусь?
– Вы уже внизу? – запаниковала вдруг я.
– Да. Код какой?
Я быстренько глянула в зеркало, кажется, все в порядке, и прильнула к глазку. У лифта стоял Егор! Хорошо бы он столкнулся лицом к лицу с Германом. Мечты иногда сбываются, пусть даже такие крохотулечные! Едва подъехал лифт, оттуда с букетом роз вышел Герман. Он был на целую голову выше Егора. Я сразу открыла дверь и успела заметить весьма любопытный взгляд любвеобильного соседа.
– Даша! Привет! – расплылся в улыбке Герман. – Я, кажется, не опоздал!
Егор уехал.
– Привет, заходите, Герман!
– О, как у вас красиво, краской еще пахнет, недавно ремонт делали?
– Я только на днях сюда переехала, вы самый первый гость!
– Кстати, я боялся, что сегодня не смогу прийти, до шести все еще было неясно, но вот вырвался, очень уж хотелось вас повидать. Но у меня всего только два часа, и я не смогу выпить даже глотка – работа, ничего не попишешь. Вы не обиделись?
– Да нет, почему я должна обижаться? Работа святое дело, я понимаю.
– Вы умница, что не добавили «для мужчины».
– Почему? – засмеялась я. Хотя я, конечно же, обиделась. Он что, сюда жрать пришел?
– Тогда бы это значило, что вы все-таки обиделись.
– Я вообще-то не обидчива.
– Здорово, а то я подумал… Вы ж вот обиделись на того типа…
– На какого типа? – искренне не поняла я.
– Который сломал кровать…
– Да что вы, я ему безмерно благодарна!
– За что?
– Это было последней каплей, и я начала новую жизнь!
– Назло ему? – усмехнулся он. – А где у вас можно руки помыть?
Я показала на дверь ванной. Странный тип…
– Ох, я такой голодный, с утра ничего не ел.
Он мне жутко нравился, но я понимала – сегодня ни-ни! Второпях я не люблю. Если полезет, получит отлуп. Я чувствовала, что тоже ему нравлюсь, но уже через несколько минут поняла, что и он не хочет впопыхах, и совершенно успокоилась.
– А ты вкусно готовишь, мне нравится, моя бабушка тоже такой грибной суп варила, с геркулесом…
В голосе этого громилы прозвучала нежность.
– Вы любили бабушку?
– Да, я практически вырос у бабушки с дедом. Дед был военный инженер, а бабушка окончила Питерскую консерваторию по классу флейты. Играла в оркестре Большого театра. Она была маленькая, хрупкая, а я уже в четырнадцать вымахал до метра восьмидесяти пяти, она мне едва до подмышки доставала и все смеялась: «Герка, ты нарочно так вырос, чтобы я не могла тебя поцеловать…» Бабка была дворянских кровей, правда, с детства привыкла это скрывать…
Вот тебе и простолюдин, ошибочка вышла, драгоценная Зюзюка.
– А дед тоже был высокий, сильный, только, в отличие от бабки, молчун. Она все смеялась: «Вася привык хранить военные тайны, и из всего делает тайну, даже из неправильно вросшего ногтя на ноге…» Ох, извините, не к столу будь сказано… А это что такое? Так вкусно пахнет…
– Баранина с овощами.
– Люблю баранину…
Он много рассказывал о себе, почти ни о чем меня не спрашивая. Рассказывал даже такое, что не принято рассказывать мало знакомым дамам. А я слушала с удовольствием, мне было интересно, это во-первых, а во-вторых, мужчины любят, когда их слушают не перебивая. И чем больше он говорил, тем яснее я понимала, что он обязательно еще придет.
Время стремительно приближалось к часу его ухода.
– Даш, ты прости, что я все о себе и о себе, тебе почему-то хочется рассказывать… Я сегодня выболтал что-то такое, чего не говорил никогда и никому, сам не знаю, что на меня нашло… И ведь что самое смешное, стрезва2… Знаешь, мне так хочется посидеть с тобой, никуда не спешить, выпить… А давай поедем ко мне на дачу, я там редко бываю, там живет один мой товарищ, от жены ушел, то-сё, а мне лучше, чтобы кто-то там жил… А?
– Можно, но у тебя бывает свободное время?
– Бывает, конечно, но… Ты извини, мне уже пора, я знаю, неприлично уходить сразу после еды, но…
– Ладно, дворянин, будь проще! Ты много о себе рассказал, вот только я не поняла, почему ты занялся таким, прямо скажем, недворянским делом, как охранное агентство?
Он рассмеялся.
– Я тебе все расскажу, что ты захочешь узнать, кроме своих женщин, об этом извини…
– Зачем мне твои женщины? – удивилась я.
– По-разному бывает… Ну ладно, спасибо тебе, знаешь, я когда увидел тебя в машине, рыжую, бледную, я сразу понял – неспроста… Ну все, ужин был – супер!
Он как-то замялся на пороге.
– Можно я буду звонить?
– Конечно.
– Хочу заранее извиниться, могу иногда пропасть на несколько дней, со мной бывает, работа такая… Но ты тоже звони, если я не могу разговаривать, я отключаю телефон. Для работы у меня другой…
– Поняла.
– Пока… Как неохота уходить…
– Иди уже, опоздаешь!
Он ушел. До пробуждения Зюзюки было чуть меньше двух часов. Меня так и подмывало разоблачить старую ворчунью! Смерд, простолюдин! Ничего она не понимает и вообще врушка! И он мне вполне подходит, нравится, волнует и даже вызывает некоторую жалость, несмотря на рост, силу и околобандитскую профессию. Он – мачо, в нем есть загадка, а еще накаченные мускулы, широченные плечи… А Егор? Егор мне тоже нравится, но… И вдруг я подумала: Дарья, да ты рехнулась! Ты живешь в двадцать первом веке, тебе сорок лет, позади трудная жизнь, два мужа, были еще романы, и чем ты занимаешься, идиотка? Тебе надо не о мужиках думать, а работу искать! На мужиков нынче надежды нет, самой надо себе старость обеспечивать… А ты руководствуешься представлениями Зюзюки! Дворянин – не дворянин! Секс, конечно, важная составляющая, но сама жизнь куда важнее, а в твоем возрасте искать такого мужа, чтобы тебя содержал, по меньшей мере глупо. Денег у тебя хватит ну на год, если прижаться, на два, а дальше что? А ведь еще и машину надо купить! И к чертям Зюзюку, она безнадежно отстала от жизни… Но сегодня я еще поговорю с ней, надо ж утереть ее кожаный нос, а потом займусь вплотную поисками работы. И обязательно надо созвать на новоселье старых знакомых. Новая жизнь не означает забвения старой.
Наконец пробило двенадцать. Я вытащила Зюзюку из сумки.
– Знаю, знаю, ошиблась я, бывает… Только все равно не годится он тебе, этот Герман.
– Почему?
– Он от тебя сына скрывает.
– Какого сына?
– Сын у него есть, прижил когда-то, а мать спилась, он ребеночка-то отобрал, теперь воспитывает, тетка ему помогает.
– Какая тетка?
– Его родная тетка. И он твердо решил не жениться. Так что не женится он на тебе, не рассчитывай.
– Да я и не думала о замужестве.
– И в отцы нашей девочке он не сгодится.
– Какой девочке?
– Ну ты ж девочку родить должна, пока еще не поздно.
– А почему он в отцы-то не годится?
– Генетика плохая!
– Что? – мне показалось, что я ослышалась.
– Генетика, говорю, плохая, наследственность, не понимаешь, что ли?
– Да ты-то откуда про генетику знаешь?
– Глупый вопрос, откуда я вообще все знаю? Так вот, матушка его от туберкулеза померла, и у мальчишечки тоже легкие слабые, вот он его у тетки за городом и держит. Где воздух свежий.
– Значит, про товарища на даче он наврал?
– Да нет, это правда, только ребеночек у тетки живет, тетка у него помешанная на здоровом образе жизни, живет в деревне, козу держит, козьим молочком мальца поит…
– А почему ж он мне этого не сказал?
– А, видать, не хочет, чтобы ты… Словом, в мачехи парню не годишься.
– Почему не гожусь?
– Да вообще-то сгодилась бы, но он так считает, и тут уж я ничем тебе не помогу. Я ж знаю – негодный он для тебя.
– Тогда зачем приходил?
– Для блуда.
– Так ничего же не было.
– А он думает, что будет!
– А будет?
– Нет, не будет.
– Почему?
– Прошлое помешает, которое и есть будущее.
– Какое прошлое?
– Зачем заранее говорить? Может, и не сладится ничего.
– А если в зеркало заглянуть?
– Глянь, попробуй.
Я открыла пудреницу и увидела в зеркальце зад удаляющегося джипа с номером Германа.
– Значит, тут и надеяться не на что?
– Забудь!
– Но он мне понравился!
– Как понравился, так и разонравится. Он, если хочешь знать, как выпьет лишнего, так баб своих лупит! Вон, глянь!
И я увидела в зеркальце, как Герман со всего маху бьет по щеке какую-то блондинку.
– Может, за дело? – с робкой надеждой спросила я.
– А я почем знаю!
– Ну, допустим, а что скажешь насчет Егора?
– Это который сосед с собакой?
– Да.
– Он тебе пригодится.
– Для чего?
– Не знаю пока. Мы с ним еще мало знакомы. Вот позови его в гости, тогда я разберусь. Или сама к нему в гости сходи, только меня взять не забудь. Ну все, я спать хочу. Ты сегодня меня обидела.
– Я?
– Ты, ты! Еще как обидела!
– Чем это?
– А ты обо мне плохо думала! И старая ворчунья я, и врушка, и вообще ничего в вашей жизни не понимаю, у вас на дворе двадцать первый век, а Зюзюка устарела, и не надо ее слушать… Так что пока, чувиха!
И с этими словами она уснула. Ни фига себе, она мысли читает… И… Интересно, неужели у Германа действительно есть сын, про которого он умолчал?
– Есть, есть, не сомневайся. Я одну ошибочку сделала, да и не такая уж ошибочка-то… ты из высокородных дворян, а он из захудалых, худородный… Так что, как ни крути, не пара он тебе. Все!
Она и вправду читает мысли! Мне стало как-то неуютно. Мало ли что приходит в голову сорокалетней незамужней женщине, у которой давно не было мужика.
Утром меня разбудил звонок Кристины.
– Подруга, привет! Разбудила?
– Да!
– Ничего, просыпайся, а то все на свете проспишь! Я соскучилась и вообще жажду тебя навестить, у меня есть шикарный подарок на новоселье! Давай адрес, я сейчас приеду! И никаких возражений!
– Ладно, черт с тобой!
– И имей в виду: я еду к тебе завтракать!
– Поняла. Сколько у меня времени?
– Час!
Я побежала в ванную, потом быстренько оделась, застелила постель, окинула взглядом квартиру, все ли в порядке, поменяла воду в розах, принесенных худородным дворянином – здорово он, однако, повысился в звании, – все же от смерда до худородного дворянина дистанция немалого размера. Но, как ни странно, мысль о нем после беседы с Зюзюкой была уже какая-то отстраненная, как будто я смирилась с его потерей. Выходит, у этой старой варежки есть на меня влияние. Чудеса, да и только! Интересно, к чему это приведет?
Кристинка явилась с целым ворохом пакетов, один из которых был огромным.
– Вот, держи! – с порога она протягивала мне именно этот огромный пакет. – Хотя постой, поди-ка сюда! – она за руку вытащила меня на лестничную площадку, выхватила что-то круглое и мягкое из пакета и швырнула в прихожую. – Вот теперь твое проживание здесь можно считать легитимным! (Когда-то Кристина работала помощником депутата в Государственной думе).
– Что это? – ошалело спросила я.
– Кот!
Это и в самом деле был кот! Огромный круглый котище, связанный из шерсти, рыжий в коричневую крупную полоску.
– Господи, Дашка, что ты с собой сделала! – всплеснула руками Кристинка, только сейчас заметив мои рыжие кудри. – А здорово! Тебе идет, и котяра тебе в масть! Скажи какой, а? Я хотела живого котенка, а потом подумала: в твоем возрасте ты всю любовь обрушишь на маленькое живое существо, никуда не сможешь уехать и все такое, и я разорилась на этого… Он дорогой, зараза, но неотразимый, правда? Давай, показывай хоромы! Да, впечатляет! Конечно, если бы в такой вид привести старую квартиру…
– На какие шиши?
– Тоже верно! Зачем жалеть о прошлом? Ура! Мне нравится! А что с соседями? Успела познакомиться?
– Слегка! Пожилая дама и Егор Ольшанский.
– Какой Ольшанский? Фигурист?
– Да.
– Ни фига себе, он потрясающий…
– Потрясающий? Фигурист или…
– Или я не знаю, а фигурист точно потрясающий, мужик офигительно красивый!
– Собака у него офигительно красивая, а он… молод для меня.
– Ему тридцать семь. И чему это мешает? Он, кажется, в разводе.
– И к нему стоит очередь баб.
– Дашка, знаешь, что я тебе скажу, – пристально глядя на меня, вдруг заявила Кристина. – Ты вошла в свой возраст. И с этим цветом волос… Ты дико похорошела! Дико! Вот мой возраст уже прошел, он был с двадцати пяти до тридцати восьми, наверное. Но я не расстраиваюсь, я все успела, что собиралась: нашла небедного мужа, родила нормального здорового пацаненка, до тех пор налюбилась и наработалась за троих, так что… Скучновато, правда, иногда бывает, хочется бурных чувств, но ты же знаешь, у меня рацио всегда было на первом месте. А у тебя все, что раньше было, – только прелюдия, а концерт и не начинался… Как насчет Ольшанского?
– Да брось, это не мой тип и не мой случай.
– Все равно, не любовник, так друг… Такой друг пригодится, к нему наверняка ходят классные мужики… и если он поймет, что ты на него не претендуешь, то может проникнуться доверием и начать приглашать тебя куда-нибудь или к себе, когда друзья придут… Иными словами, тут есть перспектива.
Я вспомнила предсказания Зюзюки: Егор тебе пригодится. И теперь я, кажется, знаю, в каком качестве. Кристинка – это Зюзюка номер два! Не многовато ли на меня одну?
– Я так понимаю, что с работой пока глухо?
– Как в танке.
– Это хреновато… Хотя… Уверена, что скоро подвернется что-то стоящее, главное, не паниковать.
– Я пока и не паникую, но мне все же сорок лет. Карьеры уже не сделать, но хоть надежный кусок хлеба…
– Ты больная? Что такое сорок лет? Да вот когда моей маме было сорок, случилась перестройка, вся жизнь поломалась, и никто из ее подруг не пропал! Почти все нашли новую работу. И карьеру, кстати, многие сделали, вот мужики да, они в большинстве своем спились, опустились, хотя тоже не все, но теперь ведь у нас мужчины – слабый пол. А ты глянь на себя в зеркало! Тебе от силы тридцать два можно дать, ты с этими волосами вообще – отвал башки! Не желаю я больше слушать эту упадническую чушь! Ты начала новую жизнь! И давай за это выпьем!
– С утра пораньше?
– Какая разница, мы ж не будем целый день квасить. И вообще, невежливо не рассмотреть подарки! Итак, котяру посадим в угол дивана, смотри, он прямо рожден для этого места, красавец! Скажи, разве не красавец? Как ты его назовешь?
– Надо подумать.
– Назови его просто Барсиком или Мурзиком, чего выдрючиваться.
– Да ну, он такой здоровенный, какой из него Мурзик. Скорее уж Бегемот.
– Думаешь, он будет сидеть и примус починять? Дудки! И вообще, к черту литературные реминисценции. Предлагаю Афанасия! Есть в нем что-то такое…
– А что, мне нравится. Кот Афанасий! Солидно, основательно… Годится.
– Только Афоней не зови, ему не идет. Просто и достойно – Афанасий. У вас есть кот? Да, его зовут Афанасий! Класс! Возьми его на руки, я вас сниму!
Она вытащила из сумки полароид и через минуту уже протягивала мне снимок: я ахнула – снимок был такой гламурный, я на нем такая красивая, а Афанасий такой милый… Что-то совсем из другой жизни. Интересно, а он ночью не станет учить меня жизни, он ведь тоже вязаный…
Потом Кристинке кто-то позвонил, и она умчалась со словами:
– К чертям мерихлюндию, Дашка! У тебя есть все основания радоваться жизни, а когда человек ей радуется, то она старается хоть изредка его побаловать!
Кристинка – безумная оптимистка, и я легко и охотно заряжаюсь ее настроениями. Я вообще поддаюсь влиянию, правда, до определенного предела, а потом бунтую, но все же… Вот, к примеру, после беседы с Зюзюкой я почти не думаю о худородном дворянине. И тут я вспомнила, что у меня ведь нет машины. А может, и не стоит ее покупать? Зачем мне она? Сейчас в Москве ездить такая мука, эти вечные пробки, наглые и неопытные водители, от которых сплошь и рядом не знаешь, чего ждать, жулики и вымогатели в автосервисах, да даже если я буду ездить на такси, мне это обойдется намного дешевле… Ладно, там будет видно, сперва надо найти работу…
Я взяла телефон и стала обзванивать старых знакомых, чтобы сообщить новый номер телефона и заодно закинуть удочку – вдруг кто-то что-то услышит насчет работы. Правда, в этот час я далеко не всех застала, а звонить по таким делам на мобильный просто бессмысленно. И каждый, с кем я говорила, спрашивал: когда новоселье? Но мне была непереносима даже мысль о том, что ко мне ввалится толпа гостей, мало чем друг с другом связанных, некоторые перепьются, как водится, кто-то с кем-то поссорится, хорошо, если не подерутся, кто-то будет лопаться от зависти… Нет! Ни за что!
И вдруг в дверь позвонили. Кто бы это мог быть? На пороге стояла соседка Эмилия Казимировна с горшочком розовых гиацинтов.
– Извините, Даша, я не вовремя? Вот, хочу поздравить вас с новосельем.
– Спасибо, спасибо огромное, заходите, Эмилия Казимировна, сейчас будем пить кофе или чай. Я очень рада!
– Вы переносите запах гиацинтов? А то у некоторых бывает аллергия…
– Не просто переношу, а обожаю! Ничего, если мы на кухне посидим?
– Конечно, мы же соседки. Я так понимаю, мы все трое одиночки?
– Трое? – не поняла я, занятая завариванием чая.
– Ну да, вы, я и Егор. Он, кстати, очень славный человек, но бабник жутчайший.
– Я уж поняла. Но мне это как-то все равно.
– А я, кстати, люблю бабников, они умеют общаться даже с женщинами, на которых не имеют видов. А это приятно…
– Не думала об этом, но, кажется, вы правы.
– Дашенька, простите за нескромность, вы где работаете?
– Ах, в данный момент нигде, я пока безработная. Я начала новую жизнь…
– А, поняла, но профессия у вас есть?
– Да, я окончила филфак МГУ, романо-германское.
– Боже мой, я в свое время тоже училась на романо-германском, потом работала в издательстве «Прогресс», а потом вышла замуж за дипломата и на этом моя карьера закончилась. Мы с мужем где только не побывали…
– Моя мама работала в «Прогрессе»! И, как я понимаю, примерно в те же годы…
– Как ее звали?
– Алла Евгеньевна Шапошникова, по мужу Милорадова…
– Аллочка Шапошникова? Боже мой, я прекрасно ее помню, она была такая хорошенькая, такая женственная, только очень много курила, да?
– Да, правда… Как свет мал…
– Так вы ее дочка? А мама…
– Мама умерла пять лет назад…
– Ох, простите, Даша… Но как же вы…
– Я живу одна, поменяла огромную родительскую квартиру, вернее, продала, купила эту, и мне пока есть на что жить, сейчас вот ищу работу…
– У вас какие языки?
– Французский, итальянский и английский…
– Знаете, Даша, я ничего не обещаю, но попробую вам помочь.
– Да? Вот было бы здорово! А что за работа?
– Знаете, у моей дочери своя фирма, и как раз на днях она говорила, что ей нужен человек с итальянским, она затевает бизнес с Италией, я в этом ничего не понимаю, но попробовать стоит!
– А какой бизнес, я ведь могу совсем не знать специфики и терминологии.
– Ну, Даша, терминология дело наживное, я сама когда-то взялась за технический перевод, абсолютно ничего не зная о сути предмета, два-три дня со специалистом – и я щелкала тексты, как орехи… И мне это нравилось, хотя я все равно ничего в технике не понимала.
– Вообще-то вы правы. Так чем занимается ваша дочь?
– Она поставляет модным домам Европы изделия русских художников, но не живопись, а кружева, батики, вышивки и все в таком роде… А все началось с того, что Ирочка попала в сибирский городок Мухлынь, где плетут удивительные кружева, о которых никто как-то не знал, в отличие от вологодских, елецких и других. Муж ее бросил, надо было как-то жить, и вот тут ее осенило… Она занялась этими кружевами, вывезла их в Германию и показала одной женщине, модельеру, та ухватилась, и они вдвоем организовали совместную фирму. Что Ирке пришлось пережить… Знаете, как у нас – валяется капитал под ногами, никто и не замечает, а нашелся один приметливый, так сразу и остальным захотелось… Там, в Мухлыни этой, мэром женщина одна, умная, энергичная, она и поддержала дело, они там цех открыли кружевной… Но, боже мой… мне постоянно боязно за Ирку, она такая отчаянная… Впрочем, что это я разболталась, надо брать быка за рога! Я сию минуту позвоню дочке! Она схватила телефон: Иринка, ты сейчас можешь говорить? Нет, ничего не случилось, просто ты на днях жаловалась, что у тебя нет надежного человека с итальянским? Да, у меня есть кандидатура. Это моя новая соседка, оказалось, что я работала с ее мамой, а сама Даша окончила филфак, у нее итальянский, французский и английский! И она как раз ищет работу. Думаю, твоя ровесница. Она из очень хорошей семьи.
Я вся дрожала. Неужто повезет?
– Да, обязательно! Хорошо, хорошо, ладно, беги! Даша, завтра в двенадцать тридцать сможете быть у Иринки в офисе? Он находится в Головином переулке. Я вам дам адрес.
– Разумеется, буду! Не знаю, как вас благодарить-то, Эмилия Казимировна…
– Бросьте, Даша, пока благодарить еще рано, но мне почему-то кажется, что все получится и, более того, вы с Иринкой подружитесь. У вас есть что-то общее, а, кроме того, я просто считаю своим долгом помочь вам, как однажды мне помогла ваша мама. Да не просто помогла, а буквально спасла меня, ну, если не от ареста, то уж от увольнения с волчьим билетом точно.
– Я ничего об этом не знаю, расскажите, Эмилия Казимировна! Умоляю!
– С удовольствием расскажу! Дело было в семидесятых, кажется, в конце шестидесятых… точно года уже не помню, но только кто-то привез мне какую-то запретную книжку, то ли Оруэлла, то ли Авторханова, а может, и Солженицына. Не помню. Мы с Аллочкой симпатизировали друг другу, но особой дружбы не было, я больше с Лоркой Шостко дружила… Лорка с Аллой в одной комнате сидели, а я в другой. И вдруг как-то вечером звонок в мою дверь. На пороге Алла, бледная, лоб в испарине, я испугалась. А она молча берет меня за руку, выводит на лестницу и шепчет: «Не вздумай завтра на работу Оруэлла принести, тебя заметут, я слышала. А лучше всего избавься от книги прямо сейчас, мало ли что…»
Я испугалась страшно и даже решила, что со стороны Аллочки это провокация…
Мы ж тогда всех в стукачестве подозревали. Она видит мое состояние и шепчет:
– Ты у Лорки мужика отбила, а она на тебя настучала, что ты запрещенные книги распространяешь…
– А ты откуда про это знаешь?
– Совершенно случайно разговор услышала… Может, ничего и не будет, но подстрахуйся, если что запретное есть, уничтожь! Но уж на работу точно книгу не приноси.
Ох я и растерялась. А она спрашивает:
– У тебя много?
– Книжка и рукопись!
– Сожги!
Вот когда она это сказала, я ей окончательно поверила.
– Как я в коммуналке жечь буду? Подозрительно.
– Тогда давай сейчас же это сюда и поедем к нам на дачу! Там печка…
Аллочка тогда уже на «москвичонке» ездила, и мы помчались за город, сожгли там все в печке, смеялись и плакали. Ну, короче, на другой день подходит ко мне Лорка, спрашивает: «Ну, принесла?» Я на голубом глазу отвечаю: «Что?» – «Книжку». – «Ага, – говорю, – принесла», – и отдаю ей в руки… поваренную книгу Молоховец, тогда это раритет был, но не крамольный. Смотрю, у нее морда вытянулась. Короче говоря, ночью у меня был обыск. И ничегошеньки не нашли! Так что, сами понимаете…
– И вы с этой Лорой общались?
– Да нет, она вскоре сама ушла. Очень уж явно все было. Я потом боялась, что меня могут с мужем за границу не выпустить из-за той истории, но нет, обошлось…
– А с мамой как сложилось?
– Первое время мы боялись обнаружить наши отношения, то есть общались как прежде, мы об этом договорились еще на даче, а потом… Жизнь развела, но я всегда жалела, что у меня нет такой подруги… И вот Бог привел встретиться с Аллочкиной дочкой, и, надеюсь, с вами мы подружимся.
У нас обеих глаза были на мокром месте. Так приятно было услышать эту историю о маме… Она была очень закрытым человеком, я мало что знала о ее молодости, да и вообще бабушка была мне намного ближе. Но от Эмилии Казимировны веяло теплом и атмосферой моего детства. Вот такие интеллигентные редакционные дамы частенько собирались у нас в квартире, вели заумно-диссидентские беседы, распаляясь иной раз до скандала, а иногда эти поборницы свободы и демократии вдруг начинали просто сплетничать по-бабьи и становились как-то симпатичнее, что ли… Я терпеть не могла эти посиделки: «Вчера по “Голосу Америки”… Слышали на “Немецкой волне”… на “БиБиСи”…» Я была еще совсем девчонкой, и меня пугали эти известия, мне становилось плохо, неуютно жить. И я бежала к бабушке, которая тоже все это не любила. Бабушка учила меня языкам, манерам, рассказывала истории из прошлой жизни, она была в молодости красавицей и, как я понимаю, не слишком любила мою мать. Называла ее приятельниц суфражистками и однажды сказала в сердцах, когда в столовой уж очень пылали страсти:
– Ах, Даша, они просто не знают настоящего страха… Времена нынче уж не такие людоедские, вот и позволяют себе… Кстати, не поручусь, что многие из них, особенно яростные, не стучат помаленьку… Вот, например, эта Ада… Не нравится она мне, к тому же дура редкостная, и такая оголтелая, зря Аллочка ее приваживает, ведь сажают и в наши дни. Впрочем, бог с ними, давай-ка мы лучше послушаем «Волшебную флейту» и я покажу тебе, как надо вязать крючком…
Но я больше любила вязать на спицах, и это умение здорово мне пригодилось в юности. Купить было нечего, я распускала старые свитера и шали, вязала из них модные вещицы и всегда была прилично по тем временам одета почти без всяких затрат. Помню, мама как-то сказала: «Дашка, повезло тебе с бабкой, всему научила, а я как была безрукая, ни на что не годная, так и осталась…»
– Дашенька, хочу только предостеречь… Вы такая красивая, привлекательная, а Егор ни одной юбки не пропускает, он уж и на вас глаз положил… Не стоит с ним…
– Боже упаси!
– Поверьте, девочка, я желаю вам добра… Егор просто еще не перебесился. Он же не мог перебеситься в молодости, все силы отнимал спорт, а теперь наверстывает…
– Да бог с ним, с Егором, он вообще не моего романа, вот Себастьян – это другое дело. Знаете, он мне сам вдруг подал лапу. Егор безмерно удивился.
– Это плохо, деточка, очень плохо!
– Почему?
– Удивился, значит, заинтересовался, ох, а устоять против такого трудно.
– Мне нетрудно. У меня к тому же голова не тем сейчас занята.
– Ну дай Бог, дай Бог!
Мы еще поболтали о пустяках, обменялись кое-какими рецептами, и она ушла, попросив непременно сообщить ей о моей встрече с Ириной. Что ж, можно считать, что с соседями мне крупно повезло. Посмотрим, на что мне пригодится Егор?
Зюзюку я вечером будить не стала, и сама она помалкивала – кавалеров в этот день на горизонте не было. А Герман даже не позвонил.
Офис Ирины помещался в полуподвале, но там было просторно, красиво и никаких кабинетов, приемных, секретарш, все друг с другом на ты… Я насчитала пять девушек. Две сидели за компьютерами, одна что-то выясняла по телефону, еще одна варила кофе в кофеварке, одновременно что-то подсчитывая на калькуляторе. Пятая оказалась хозяйкой. Я с первого взгляда поняла, что мы сработаемся и подружимся.
– О, девочки, смотрите, в нашем коллективе явно не хватало рыжей сотрудницы! – со смехом сказала она. – Даша? Проходи, раздевайся, давай пальто, садись! Мама уже ввела тебя в курс дела?
– Нет, ну или в самых общих чертах! Знаю лишь, что ваша фишка – мухлынские кружева!
– Да, но не только! Ты в подобных фирмах когда-нибудь работала?
– Нет.
– Бог с ним, но компьютер знаешь?
– Конечно.
– И три языка?
– Это да.
– С людьми общаться умеешь?
– Вполне.
– Загранпаспорт есть?
– Есть.
– Ты семейная?
– Нет. Я одна!
– Я тебя беру! Машину водишь?
– Вожу!
– Супер! А машина есть?
– В данный момент нет. Мне на днях ее разбили. Но собираюсь купить.
– Хорошо. Послезавтра должны приехать два макаронника, ты их встретишь, разместишь в отеле и привезешь сюда. Машину возьмешь мою, я сделаю доверенность. Паспорт с собой? Давай сюда! Валя, оформишь все, извини, Даш, пока буду платить тебе тысячу баксов, там поглядим, тебя устроит?
– Для начала, конечно. А можно вопрос?
– Валяй?
– Какие у меня перспективы?
– В смысле денег?
– Не только, главное, в смысле работы…
Она очень внимательно на меня посмотрела.
– Ну, к примеру, место постоянного представителя фирмы в Италии тебя бы устроило? В перспективе, разумеется?
– Безусловно!
– Но ты понимаешь, я должна разобраться, с кем имею дело, так что перспектива довольно отдаленная, не раньше, чем через полгода, к тому же до постоянного представительства еще очень далеко, мы только начинаем переговоры.
– Конечно, – улыбнулась я, – мне не к спеху!
– Отлично, мы друг дружку поняли! – она улыбнулась в ответ. – Завтра к одиннадцати ждем на работу! Поздравляю.
– К одиннадцати! Здорово!
– Конечно! Зачем мне в офисе сонные тетери? Рабочий день, если нет ничего срочного, до полседьмого, если нужно уйти пораньше, всегда договоримся. Вот такие пироги!
– Спасибо, Ира!
– Кушайте на здоровье! Как там мама?
– По-моему, прекрасно, мы уже нашли общих знакомых, и твоя мама знала мою…
– Я рада, что мать там не одна, ой, только не думай, что из-за этого я не буду посылать тебя в командировки.