Глава 1
Конец эпохи
Старый герцог умирал. По воле Единого Творца не от руки неприятеля на поле брани, не от подсыпанного в кубок яда на дворцовом пиру. Великий Беорегард, грозный владыка Земли Нод, раскинувшейся на тысячи миль от Южного моря до Северных гор, умирал от старости в родовом замке семейства Валентайнов, в сиянии собственной славы и окружении десятков слуг.
Приближение скорой кончины великий герцог воспринимал спокойно и мужественно. Всем своим врагам он уже плюнул на могилы, раздвинул границы Земли Нод, преумножив свои владения втрое, подчинил народы Севера и Юга. Что ж, теперь спокойно можно перейти к Творцу. Смерти Беорегард не боялся. Но всё же тревожные мысли омрачали уход грозного правителя.
Что будет с плодами его трудов, когда его не станет, и стальной кулак разожмётся? Не развеется ли по ветру все то, что он собирал по крупицам с потом и кровью? Сыновья – вот теперь в ком его чаяния. На них надежда, на их единство и благоразумие.
Морщась от боли, причиняемый старой раной, Беорегард потянулся трясущейся рукой вверх. Дёрнул за шнурок. На звон колокольчика явился камердинер с серебряным подносом в руках. На подносе слуга нёс позолоченную пару для умывания – кувшин с ручкой в виде вставшего на задние лапы льва и таз, украшенный по бортику сценами сражений.
– Доброе утро, Ваше сиятельство. Как вам спалось сегодня?
Камердинер поставил поднос на столик рядом с кроватью и усадил господина на постели, бережно обложив его подушками.
– Дурно. Снилась битва за Кадре. Ты помнишь, Оллгар? Как они зажали нас у болота? И чуть не перерезали?
Герцог тяжело дышал, на лбу выступил пот. Каждое движение давалось ему с трудом.
– Как же, не помнить! Как сейчас! Я уже мысленно здоровался с Творцом, когда подоспела наша кавалерия. Ну и мы в долгу не остались. Отплатили, будь здоров! Три деревни до тла сожгли, а всех, кто там был, перебили. Кровищи же было!
Братья по оружию дружно расхохотались. В груди у герцога что-то заклокотало и он тяжело закашлялся. Оллгар подал хозяину стакан со столика.
– Вот ваша светлость. Лекарь велел принимать при приступах.
Беорегард маленькими глотками выпил микстуру.
– Что слышно от сыновей?
– Гонцы вернулись ночью. Оба ваших сына с почтением приняли ваш приказ явиться, и обещали прибыть сегодня к вечеру.
– Приготовь мне лучшее платье. Это будет мой последний семейный ужин.
– Конечно, ваша светлость.
– И вот ещё что, найди Лемюэля. Пусть как можно скорее придёт. Скажи дело очень важное.
– Будет исполнено, ваша светлость.
Оллгар положил на колени герцогу подушки, сверху поставил таз и принялся умывать господина.
***
– Да шагай же, ты ! Упрямая тварь!
Невысокий, полный человечек отчаянно ткнул пятками в бока осла, на котором сидел верхом. Животное мотнуло головой отгоняя мух и проигнорировало требование наездника. – Ах, ты!
Путник сопя слез с ослика и замахнулся сделав вид, что хочет хлестнуть его прутом. Строптивая скотина только лишь помахивала хвостом и не двигалась с места. Ещё ни разу хозяин не воплотил свои угрозы в жизнь.
– Ну, пошли тогда!
Человек пошёл по пыльной дороге, ослик пошагал за ним, покачивая притороченным сундуком.
Бесформенная тёмно-синяя ряса, делающая фигуру хозяина осла почти шарообразной и висящий на груди знак в виде заключённого в окружность равностороннего треугольника, говорили о принадлежности его к церкви Единого Творца.
– Здравствуйте, отец Лемюэль! – Босоногая девушка, пасшая гусей в близи дороги, поклонилась наезднику-неудачнику.
– Здравствуй, дитя.
– Благословите, святой отец!
Лемюэль остановился. Вытер платком пот с покрасневшего лица, поправил капюшон спасающий плешивую голову от солнца и тяжело дыша проговорил:
– Подойди, дитя.
Девушка подбежала к нему и опустилась на колени.
– Матушка говорит уж если вы благословите, то уж точно счастье в жизни будет и хворь пройдёт, и муж хороший, и детишки здоровые… А уж если изволите слова магические произнести…
Лемюэль приложил палец к губам болтушки.
– Т-с! Как зовут тебя дитя?
– Сусанна.
Лемюэль положил ладонь правой руки на голову девушки и зашептал молитву, отнял ладонь, и очертил перед ней по часовой стрелке круг сложенными вместе указательным и средним пальцами. Остальные пальцы при этом были прижаты к ладони.
– Да ведёт тебя Единый Творец.
Девушка схватила руку священника и поцеловала её.
– Ступай, дитя.
Лемюэль отправился дальше. Осел, стоявший во время таинства на почтительном расстоянии, поплёлся следом.
По правую руку вплоть до стен крепости расстилались луга с сочной травой, на которой паслись овцы. По левую расположилось поселение, в котором жили воины, охраняющие замок снаружи, мастеровые с семьями. Добротные хижины были огорожены невысокими заборами из плетёных ветвей. Замковый люд, занимающийся повседневными делами, с почтением приветствовал Лемюэля.
Замок Волентайнов стоял на холме и идти становилось все труднее. Добравшись наконец до вала с плотным частоколом на гребне Лемюэль остановился чтобы отдышаться. Не успел он ещё заявить о себе как дозорный на галерее возвестил:
– Отец Лемюэль к его сиятельству!
С грохотом заработал механизм, опуская для священника мост, дающий проход через ров, расположенный за валом, к калитке. Большие крепостные ворота были закрыты. Их не открывали с тех самых пор как герцог занемог, и перестал выезжать сам, и принимать гостей.
Переходя через ров, Лемюэль в очередной раз ужаснулся его глубине и количеству заострённых кольев, вкопанных на дне.
Оказавшись внутри крепости святой отец с облегчением вздохнул – наконец тень закрывала его от палящего солнца. Он двинулся по узким, хаотично извивающимся, улочкам, минуя конюшни, храм Единого Творца, казармы, тюрьму и множество хозяйственных построек, на другой конец крепости к главной башне замка где в своих покоях его ждал герцог.
Войдя в покои, Лемюэль встал посреди комнаты и повернувшись четыре раза на девяносто градусов, очертил в воздухе круг двумя пальцами. Затем показал слуге место куда поставить привезённый с собой сундук.
– Приветствую вас, святой отец, – слабым голосом поздоровался герцог.
– Приветствую тебя, Беорегард.
– Моё почтение, святой отец.
Лемюэль обернулся и всмотрелся в тёмный угол.
– А, и ты здесь, старый висельник… – священник рассмотрел в полумраке долговязую фигуру.
Оллгар хищно ощерился, обнажая жёлтые зубы, и вышел на свет.
– Не очень – то ты вежлив для святоши…– Уймись, Оллгар! – Стальным голосом приказал герцог. – Добавь занга в котёл и подожди за дверью.
Присмирев под грозным взглядом господина, Оллгар подошёл к внушительных размеров медному баку возле кровати герцога. Бак до половины был заполнен водой. Рядом с баком стояли ящик и совок. Камердинер открыл ящик зачерпнул оттуда совком белого порошка. Затем открыл крышку на баке и всыпал порошок внутрь. Вода забурлила выталкивая на поверхность горячий газ. Оллгар быстро захлопнул крышку. Через считанные секунды бак раскалился до красна.
Нарочито почтительно поклонившись священнику, Оллгар вышел за дверь.
Лемюэль сел на стул у изголовья герцогского ложа.
– Я умираю, святой отец, – голос Беорегарда снова стал тихим и усталым. – Я умираю и хочу перед смертью объединиться с Единым Творцом.
– Желание похвальное, но Объединение подразумевает Сокрушение сердца. Испытываешь ли ты это чувство?
– Не могу сказать, что наши взгляды с Творцом во всем совпадают, но да, есть то, что меня мучает. Если я правильно понимаю суть вашего служения, то отказать умирающему, вы все равно не можете. Так что давайте приступать, пока я ещё могу говорить.
Лемюэль открыл привезённый с собой сундук и начал приготовления. На запястья Беорегарду он повязал белые ленты, ещё одну пошире повязал вокруг головы. Это символизировало чистоту помыслов и деяний человека после того, как таинство будет завершено. На шею герцогу он одел символ Единого Творца.
Вынул из сундука огромный древний фолиант, открыл его на нужной странице. Затем стал облачаться сам. Накинул поверх тёмно-синей рясы белоснежную мантию, на голову водрузил конусообразный колпак, тоже белый.
Наконец, достал из сундука занговый светильник – небольшую ёмкость на треножнике, и два камня. Подсыпал немного белого порошка и когда газ стал просачиваться сквозь маленькое отверстие на крышке, чиркнул одним камнем о другой. От искр загорелось синее пламя. Светильник Лемюэль разместил над головой герцога. Прочитав шёпотом из фолианта Лемюэль обвёл в воздухе круг и снова сел на стул рядом с кроватью.
– Да ведёт тебя Единый Творец. Слушаю тебя, сын мой.
Помолчав немного, Беорегард начал.
– Ни о чем, что сделал я как правитель земли Нод, я не сожалею. Кровь, пролитая мной, была пролита во благо. Это была кровь врагов, пролитая на войне. И только лишь потому, что так захотел Единый Творец умерли они, а не я. А коль это Его воля то моей вины нет. Зато теперь мой народ живёт в достатке, не боясь, что завтра будет голодать. И солдаты соседнего короля не будут хозяйничать на его земле.
Беорегард перевёл дыхание и продолжил:
– Первый раз я женился тридцать лет назад. Это был брак по необходимости. Враги угрожали мне сразу с двух сторон и чтобы Нод не был растерзан этой сворой, я заключил мир с северным графством и закрепил наши взаимные добрые намерения свадьбой с дочкой тогдашнего правителя Северных земель.
Вместе мы одолели южан и разделили добычу. Вскоре граф Северных земель умер. Не будем сейчас углубляться в причины его внезапной кончины. Но поскольку сыновей у него не было, всё унаследовала его дочь – моя супруга. Правда, среди его окружения нашлись отчаянные головы, которые пытались оспорить её право на наследство, но они переменили своё мнение, после того как Оллгар с отрядом рыцарей нанёс им визит.
Почти сразу после свадьбы супруга понесла и родила мне прекрасного сына. Может, я и не любил её, но всегда уважал и был благодарен за первенца. Мальчика мы назвали Лисандр.
Прошло шесть лет. Однажды по необходимости я отправился к наместнику Южных земель. За обедом он представил мне свою младшую дочь.
Вам, святой отец, как человеку, сторонящемуся всяческих страстей, не понять что я испытал тогда. Но, поверьте, это было сильнее удара молнии. Вернувшись домой, я не мог думать ни о чём. Я потерял аппетит и сон. Так долго продолжаться не могло.
Если бы не ваша церковь, то возможно было бы все иначе… Но, было как было. Тогдашний епископ запретил мне развестись с женой. У меня не оставалось выбора и Оллгар отвёз мою супругу в монастырь в горах. Там её заперли в подземной келье, было объявлено, что она решила посвятить себя Творцу. Не знаю, жива ли она.
На следующий же день я отправился на юг. Наместник не хотел по началу отдавать за меня дочь. Но мне удалось его убедить, и он нас благословил.
Девица оказалась столь же строптивой, сколь прекрасной. Рыдала всю дорогу до моего замка. Один раз даже пыталась отравиться. Я вынужден был приставить к ней няньку.
В первую брачную ночь мне пришлось взять её силой. Потом она смирилась.
Через год у меня появился второй сын. Его я назвал Вестлей. Супруга же моя при родах умерла.
Герцог замолк. По впалой морщинистой щеке потекла слеза.
– Это были тяжёлые годы. Постоянно то там, то тут вспыхивали восстания приходилось много времени проводить в походах. Лисандр всегда сопровождал меня. Ему я сказал, что его мать убили враги Нода. Характер и тело его закалились, как у мужчины, когда ему было только тринадцать.
Вестлея же я оставлял в замке, на попечении учителей и нянек.
И вот теперь, когда пришло время перейти к Единому Творцу, вина перед этими женщинами, которых я погубил, не даёт мне покоя. Когда я думаю об этом, то чувствую Сокрушение сердца.
Это всё святой отец.
С каменным лицом Лемюэль возложил ладонь правой руки на голову Беорегарду, прочёл из фолианта. Трижды прочертил по воздуху круг. И бесцветным голосом произнёс:
– Да ведёт тебя Единый Творец.
Люмюэль разоблачил герцога. Потом снял и убрал в ящик свой наряд для обряда. Погасил светильник и отправил его туда же.
– Если мы закончили, святой отец, то не окажете ли вы мне ещё любезность? Мне необходимо составить завещание. Впрочем, и в этом вы мне не можете оказать. Это же моя последняя воля.
Люмюэль кивнул.
– Конечно, Беорегард. Нам необходим свидетель.
Герцог дёрнул за шнурок. В тот же момент явился Оллгар.
2.Последняя воля
«Милостью Единого Творца, Великий герцог Земли Нод, Повелитель земель Южных и Северных, Беорегард сын Людовика из рода Валентайнов, находясь на смертном одре составил сие завещание.
Повелеваю:
Оллгару Ору, моему камердинеру, в пожизненное владение деревню Коментон и крестьян, проживающих на этой земле, с правом единолично получать доход с земли и налоги с крестьян, а также сто тысяч золотых донгов.
Родовой замок Валентайнов передаю старшему своему сыну графу Севера Лисандру.
Пять сундуков драгоценных камней и украшений Фракийского царя, привезённых мною из морского похода, передаю младшему своему сыну, графу Юга, Вестлею.
Землю Нод передаю во владение обоим моим сыновьям Лисандру и Вестлею на равных правах. Благословляю их на совместное правление и распоряжение землёй Нод, всеми её богатствами и народами, её населяющими.
Останки мои повелеваю захоронить в фамильном склепе у крепостной стены.
Тот же кто нарушит сию мою последнюю волю да будет осуждён Единым Творцом навеки, и сам он и всё потомство его.
Сие завещание заверено большой герцогской печатью.
Составлено восьмого дня месяца йоля одна тысяча сто восьмого года от сотворения мира.
Писал сие завещание клирик аббатства Единого Творца отец Лемюэль, присутствовал свидетель Оллгар Ор.
Подпись: Великий герцог Земли Нод Беорегард сын Людовика из рода Валентайнов.
Изумлённое молчание воцарилось над небольшим столом, за которым сидели Лемюэль, Лисандр и Вестлей. Поражённые услышанным братья смотрели то на священника, зачитавшего завещание их отца, то друг на друга.
– Вы позволите, святой отец?
Вестлей первым нарушил молчание. Лемюэль подал ему лист пергамента.
– Ну, что там?
– Всё так, как сказал святой отец. Подпись и печать отца – сомнений быть не может.
– Если позволено будет мне сказать, то я готов подтвердить под судом, что в завещании изложена последняя воля вашего покойного отца.
Подал голос, седевший в стороне у стены Оллгар.
– Дай!
Лисандр пробежал глазами по завещанию.
– Дьявол!
Старший брат ударил тяжёлым кулаком по столу.
– Проклятье! Он что, спятил, перед тем как перейти к Творцу?
– Сын мой, прошу вас проявлять уважение к покойному, к тому же он ваш отец.
– Конечно, конечно. Но как он мог так поступить со мной? Пренебречь законом Первородства. Где это видано?
Лисандр вскочил из-за стола.
– Вестлей, может быть ты знаешь больше чем я?
– Я поражён не меньше. – Растерянно ответил Вестлей. – Тем не менее это последняя его воля, придётся подчиниться.
– О-о! Проклятье!
Лисандр отшвырнул стул, стоящий у него на пути, и выбежал из комнаты.
– Что же, свои обязанности перед герцогом я исполнил. Мне пора возвращаться в аббатство.
– Я, с вашего позволения тоже пойду ваша светлость.
Оллгар поклонился и вышел вслед за Лемюэлем.
Вестлей ещё раз, сам не понимая зачем, перечитал завещание. Аккуратно свернул пергамент и убрал за отворот камзола.
***
Дочитав завещание старого Герцога, Ладонна поправила упавший на глаза смоляной завиток и склонив изящную головку задумчиво посмотрела на Вестлея.
– Друг мой, эта весьма странна.
– Согласен с тобой. Но что нам теперь делать, любимая?
– Взбалмошное рэшэние твоего отца огорчаеть меня, лубимый.
Ладонна подошла к окну, солнечные лучи, проникая сквозь тонкий шёлк халата, очертили её миниатюрную фигурку.
– Саюз Сэвера и Юга дэржался лишь на дэспотизме твоего отца. Мы, южане, дрэвний народ, первым появившийся на этой земле, потомки прэкрасной Ины и бога солнца.
Именно мы дали свету великих поэтов, строителей, учёных. Наша прэкрасная страна была цвэтущим садом, пока твой отэц, в союзе с сэверянами, не разрушили всё. Они убили моэго деда, а на место нашего правителя поставили своего намэстника.
Что же общего может быть у нас с этими дикарями, способными только убивать и разрушать?
– Ну, не такие мы и разные…
Вестлей обнял жену.
– Ты не такой как они, любимый! – Ладонна нежно погладила лицо Вестлея изящными пальцами. – В тебе течёт благородная кровь твоей матери южанки.
– Была война. Потом, согласись, любовь моя, принесли вам и хорошее. У вас появился занг и корабли чтобы плавать по вашему морю. В конце концов, на вас перестали нападать соседи, грабить ваши деревни и угонять людей в рабство.
– Эта нэважна! – Ладонна топнула ножкой. Когда она волновалась, акцент становился сильнее, маленькие кулачки сжимались, а на лице заострялись скулы. Вестлей невольно залюбовался ею сейчас.
– По доброй воле мы никогда не будем одним народом с северными варварами.
Вестлей прижал супругу к груди и нежно погладил кудрявую головку.
– Не переживай, звезда моя. Все будет хорошо. Вот похороним отца, уедем к себе, и всё будет как прежде.
– Нэт. Как прэжде уже не будет.
***
На внутреннем дворе замка, укрывшись от зноя под соломенным навесом, примостившимся между конюшней и казармой, Лисандр Валентайн заливал обиду крепким элем в компании верного друга.
На перевёрнутой кверху дном бочке стоял невероятных размеров кувшин, рядом была разложена нехитрая снедь – сыр, лепёшка и варёная баранина.
– Прошу вас граф, ваш кубок. – Белокурый детина наигранно хлопнул себя по лбу и вычурно склонился в почтительной позе. – Ах, простите, ваше сиятельство Великий Герцог Земли Нод-на половину, я ещё не привык.
– Клянусь, Осланд, хоть мы вместе сражались и ты мне как брат, и первый советник в государственных делах, но если ты ещё раз посмеешь так, пошутить я отрублю твою голову и выброшу собакам!
– Простите, ваша светлость, я не имел намерения вас оскорбить. Беру свои слова обратно
Развалившись в одной льняной нижней рубашке на пахнущем солнцем и полевым разнотравьем, свежескошенном сене Осланд отхлебнул из кубка.
– Однако скажи, Лисандр, а где завещание сейчас?
– Не знаю. Я бросил его в комнате отца. Наверное, Вестлей забрал. Зачем тебе? Оно подлинное, сомнений нет.
– Не сомневаюсь. Но, вот что я подумал, нет завещания – нет и сомнений кто теперь должен стать полноправным повелителем земли Нод.
– О чём ты говоришь?
Осланд сел и вкрадчивым голосом проговорил:
– С нами двадцать вооружённых рыцарей. Прикажи и ни один южанин, и ни один претендент на герцогство не покинет крепость живым.
Лисандр, отшвырнув кубок, кинулся на друга и уселся на него, придавив руки коленями. Левой рукой он давил ему на грудь, а правой ухватил за горло.
– Нет, всё же стоит отрубить твою баранью башку! Ты предлагаешь мне убить брата? В нас течёт одна кровь! Никогда я не совершу этого преступления, хоть бы даже за всё золото мира!
– Пусти… Задушишь…
Просипел Осланд, извиваясь в тщетных попытках увернуться от стальной кисти. Лисандр освободил его. Осланд жадно вдохнул и закашлялся. Придя в себя осторожно, тщательно взвешивая каждое слово вновь начал разговор.
– Клянусь, дружище, ты не так меня понял! Убить брата! Как такое возможно!
Осланд украдкой взглянул на вспыльчивого господина. Не почуяв опасности, продолжил.
– Мы много пережили вместе, и я беспокоюсь о тебе. Что это значит «распоряжаться всеми богатствами на равных правах»? Ты первенец и твои права священны. Отрицать закон Первородства это значит идти против Творца. Что выше завет Единого Творца или завещание? Решать конечно тебе. Однако я сейчас не узнаю своего предводителя, который вёл за собой полки в бой. Который никогда не уступал того, что принадлежит ему по праву.
– Что ты хочешь сказать?
Осланд подобрал кубки и налил эля. Подал Лисандру и присел рядом.
– Да ничего такого, что ты не знал бы сам. Отец сделал тебя наместником Севера, значит хотел чтобы ты был там хозяином. А что теперь? Разделить все с Вестлеем и его принцессой? Да тут же явное противоречие. Подумай сам! Здесь что-то не так.
Лисандр слушал, опустив голову.
– Что же, возможно, в твоих словах и есть истина. Однако сейчас мне не до того. Подумаю об этом после похорон отца.
***
Проводы правителя к Единому Творцу были не менее значимыми, чем его поступки во время правления. Беорегард умер хорошей смертью, объединившись перед уходом с Творцом. Теперь необходимо было сохранить у народа светлую память о великом герцоге.