Вся правда о войне. Причины. Итоги. Потери

Часть 1
Причины неудач Красной Армии в начале Великой Отечественной войны

1. Традиционные и новые представления о причинах неудач Красной Армии в 1941 году и их критика

Причины военных неудач Красной Армии в 1941 году в литературе о Великой Отечественной войне называются самые разные, как объективные, так и чаще субъективные. Даже если вспоминать здесь только о наиболее широко известных из них, то и тогда их подробный обзор вряд ли был бы возможен в настоящей работе. Поэтому автор ограничится в основном лишь кратким обозначением большинства из них, не вдаваясь при этом в особенности позиций тех или иных исследователей.

Для удобства восприятия эти называемые разными авторами причины можно сгруппировать следующим образом:

1) изначальное превосходство войск противника в численности, благодаря заблаговременно проведенной мобилизации; достигнутое Германией опережение в развертывании своих сил вторжения; лучшая укомплектованность воинских частей и подразделений немецкой армии личным составом, вооружением и техникой;

2) бульший опыт немецких генералов в управлении войсками в современной войне, полученный ими в успешных для них кампаниях 1939—1941 годов; их умение наносить неожиданные удары; лучшая выучка и больший боевой опыт немецких солдат и офицеров;

3) лучшее в среднем качество немецкой техники и оружия; захват ими большого числа чешских, французских, британских, бельгийских танков, автомобилей и другой трофейной техники, оружия и иных материальных средств; гораздо лучшая радиосвязь, которой были оснащены немецкие войска, особенно их самолеты и танки;

4) удачный общий план ведения войны, который немцам и их союзникам в значительной мере удалось воплотить; быстрый и прочный захват ими стратегической инициативы;

5) просчеты военного и политического руководства СССР в планировании строительства вооруженных сил и подготовки к войне, в частности проявившиеся в диспропорциях структуры войск и оснащения их различными видами техники и оружия, в ошибках в их дислокации, в переоценке собственных сил и недооценке сил противника;

6) удачный для немцев и их союзников выбор времени начала войны, благодаря в основном благоприятному для них стечению обстоятельств, когда оборонительные сооружения на новой советской границе (1939) были еще далеки от готовности, а на старой границе уже была снята значительная часть вооружения, большое число советских войск находились в стадии реорганизации и передислокации и т.д.;

7) растерянность многих наших командиров после первых мощных ударов врага и последовавших за ними крупных проигранных сражений, переходящая в панику; потеря в первые дни войны управления войсками Западного фронта;

8) ослабление командного состава Красной Армии предвоенными репрессиями; морально-политическая неустойчивость многих советских командиров и бойцов [1].

Впрочем, некоторые современные авторы причины наших военных неудач 1941 года объясняют еще проще. Например, по-прежнему довольно популярно мнение о том, что в Красной Армии слишком много тогда было политруков, особистов и комиссаров, которые мешали в управлении войсками [2]. В то же время автор нескольких нашумевших исторических книг Ю. Мухин полагает, что советские вооруженные силы в этот период возглавляли плохие, непрофессиональные генералы, многие из которых не только не умели, но и не хотели самоотверженно воевать. В свою очередь, это было обусловлено прежде всего недостатком позитивных офицерских традиций, а истоки этой проблемы он обнаруживает в различных исторических обстоятельствах, вплоть до негативных социальных реформ и процессов конца ХVІІІ века [3]. Близок ему в этих взглядах А. Ивановский, усматривающий основную причину наших поражений 1941 года в постоянных ошибках советских военачальников, начиная от неудачной дислокации войск и баз накануне войны и заканчивая неправильным выбором направлений ударов по врагу после ее начала [4]. В том же направлении устремляет свой взгляд и А. Больных, который главную причину происшедшего в начале войны конфуза Красной Армии видит в военно-теоретическом превосходстве врага и его лучшей готовности к маневренной войне, успешном освоении и применении немцами оперативного искусства блицкрига. Но и он тоже отмечает «полнейшую беспомощность советского командования» [5].

Таким образом, большинство современных авторов трудов о войне, как и многие их предшественники, обнаруживают причины неудач Красной Армии в 1941 году в основном в субъективных факторах. Но если раньше главным «козлом отпущения» у мастеров исторических сочинений был И. Сталин, то теперь все чаще его место занимают генералы Красной Армии, вплоть до «Маршала Победы» Г. Жукова. Характерным в этом отношении является следующее высказывание одного из самых плодовитых авторов военно-исторической литературы последних лет А. Широкорада: «… человеческий фактор сыграл решающую роль в катастрофе лета 1941 года. Причем основная вина лежит не на Сталине, Молотове и Ворошилове, а на командующих округами, армиями, дивизиями, полками» [6].

Между тем в последние годы стали появляться новые варианты, в сущности, стародавней версии, объясняющей поражения Красной Армии в 1941 году ее подготовкой к агрессивным действиям в ущерб оборонным мероприятиям. В частности, А. Осокин заявляет о неготовности советских войск в западных приграничных округах к неожиданному нападению вермахта из-за их подготовки к совместному с Германией походу против Великобритании, в которую, как это следует из его рассуждений, советское руководство втянул коварный А. Гитлер, а их всех в итоге перехитрил У. Черчилль. Мол, советские войска готовились к маршу почти через всю Европу к Великобритании. Тут фашисты и застали их, так сказать, врасплох. Вместе с тем этот автор не забывает обратить внимание и на важное значение для развития военно-политических событий в Европе полета Р. Гесса в мае 1941 года в Великобританию и его секретные переговоры с представителями правительства этой страны [7]. Вот только должных выводов из этого странного визита одного из нацистских лидеров он сделать так и не смог.

Не прокомментировать сразу же столь парадоксальное объяснение причин первоначальных поражений Красной Армии, хотя бы кратко, было бы со стороны автора этих строк непростительным равнодушием. Действительно, предположения А. Осокина просто восхищают своей чрезвычайной смелостью, которая возникла у него, по-видимому, из-за недостатка знаний и избытка воображения. Неужели он не знает, что к 22 июня 1941 года Германия сумела сосредоточить на границах с СССР бульшую часть своих войск, в то время как на подступах к Великобритании она держала не более десятой их доли, а советские войска не только близко к этой самой стране не стояли, но даже вблизи с границей Германии насчитывали меньшую свою часть?! Даже во всех западных военных округах их было тогда немногим больше половины общей численности [8].

Да и разве из-за недостатка сухопутных сил Германия не разгромила тогда Великобританию? Ведь ее преимущество над этой морской державой в указанном виде вооруженных сил было подавляющим, что еще доказали сражения 1940 года. Военному разгрому Великобритании в то время мешали многие обстоятельства, в частности наличие у нее весьма сильной авиации, большие ресурсы ее колоний, поддержка США и доминионов, но особенно среди них выделяются ее островное положение и огромная мощь флота этой державы. Ну и как руководство СССР могло помочь Германии решить эти проблемы, даже если бы на самом деле этого захотело?! Зачем Гитлеру были нужны советские танки? Если бы он действительно сумел бы уговорить советское руководство вступить с ним в некий скрытый военный союз (допустим, что Сталин, Молотов и иже с ними были такими наивными и беспринципными), то ему были бы нужны от СССР корабли, самолеты, горючее и другие материальные ресурсы, а вовсе не танки и пехота.

Более того, руководство Германии, как показали реально происшедшие события, на самом деле не очень-то и стремилось к разгрому Великобритании. Здесь уже не приходится говорить о таких «мелочах», как отсутствие хоть каких-нибудь достоверных документов и важных свидетельств, подтверждающих осокинскую версию. В конце концов, и как преодолеть более чем существенные политические, организационные, технические и другие трудности осуществления этой поистине чудесной операции, А. Осокин тоже почти никак не объясняет.

Можно, конечно, пытаться строить «здание» истории войны и при помощи предположений, но надо хотя бы это делать в более точном соответствии с подлинными фактами и не забывать о логике. Например, как это удается А. Саввину, который в полете Р. Гесса в Великобританию увидел явные признаки сговора немецкого и британского военно-политического руководства, направленного против СССР, приводя в пользу такого предположения куда более убедительные доводы, чем А. Осокин [9]. Не менее убедителен в осмыслении этого странного полета одного из нацистских лидеров В. Веселов, который считает, что обе страны в начале 1941 года нуждались если не в союзе, то хотя бы в замирении. Именно в этом состояла истинная подоплека миссии Р. Гесса в Великобритании, а также заинтересованность британского и германского руководства в сокрытии многих важных обстоятельств контактов ближайшего сподвижника А. Гитлера с представителями этой державы [10].

Разве не известны резко русофобские и антикоммунистические взгляды А. Гитлера и многих других руководителей Германии и, напротив, их определенные симпатии к Англии и почти не скрываемые надежды на «арийскую солидарность»?! Вспомним, к примеру, то же «чудо в Дюнкерке», происшедшее в июне 1940 года, в котором немцы отнюдь не спешили добивать оставшихся фактически блокированными английские войска, дав им почти без помех эвакуироваться морем. А тот же Р. Гесс вообще имел репутацию англофила. Самое же главное, дальнейшее развитие военно-политических событий в Европе после этого странного визита одного из немецких лидеров в стан номинального врага проходило в интересах прежде всего Великобритании, а особенно неблагоприятным оно было для СССР.

Вот что писал об истинных настроениях Гитлера и характере взаимоотношений между указанными державами известный британский историк Б.Г. Лиддел Гарт: «Гитлер постоянно думал об уничтожении Советской России. И его идея была не просто соображением целесообразности в достижении честолюбивых замыслов: антибольшевизм был его самым глубоким эмоциональным убеждением». И этот же автор далее продолжал: «Поставленный в тупик тем, что англичане, казалось, не осознавали безнадежности своего положения, Гитлер связывал это с позицией России. В течение ряда месяцев он неоднократно повторял Йодлю и другим, что Англия, вероятно, надеется на русское вмешательство, так как в противном случае она бы капитулировала, и, должно быть, уже существует какое-то секретное соглашение. По его мнению, поездка Криппса в Москву и его беседы со Сталиным подтверждали это подозрение. Германия должна быстро нанести удар, или ее задушат. Гитлер не мог понять, что русские, подобно ему, опасались агрессии, агрессии с его стороны» [11].

Впрочем, предположения А. Осокина выглядят уж слишком экзотическими. Куда ему до таких матерых сочинителей, как В. Суворов (Резун) или И. Бунич, которые предпочли более проверенный путь. Почти совсем не смущаясь поразительного сходства своей версии с пропагандистскими заявлениями вождей Третьего рейха, эти мастера скандалов и сенсаций объясняли неготовность Красной Армии к обороне в 1941 году ее усиленной подготовкой к нападению на Германию [12].

Можно было бы позавидовать смелости мышления этих авторов, но не их логике и объективности. Ведь смысл их идей, по сути дела, состоит в том, что наши предки плохо воевали против Германии и ее союзников в начале войны, потому что… слишком хорошо к ней подготовились.

Оказывается, еще нужно кому-то объяснять, что оборонительные и наступательные действия во время подвижной, маневренной войны с использованием значительного числа моторизованных (механизированных) сил, каковой преимущественно она была, имеют между собой много общего, органично дополняя друг друга. Да и в любой продолжительной войне со сколько-нибудь сильным противником не обойтись как без обороны, так и без наступлений [13]. Поэтому, готовясь к тем же наступательным военным операциям, даже при пренебрежении к чисто оборонительным действиям, любое государство и его армия будут неизбежно в значительной степени подготовлены и к ним, пусть даже и несколько хуже. Однако разве могло такое быть вообще, чтобы руководители какого-нибудь государства и его вооруженных сил готовились бы только к наступательным действиям, а о значении обороны в войне могли совсем забыть?

Здесь уже не приходится говорить о том, что сколько-нибудь серьезных доказательств своих версий никто из этих авторов не приводит. Не считать же таковыми их же собственные, практически ни на чем не основанные предположения. Говоря точнее, главные тезисы своих сочинений они подтверждают в основном своими же суждениями либо цитатами из разномастных источников, имеющими отдаленное или косвенное отношение к делу, примерно в таком духе: «Маркс и Энгельс предрекали», «Ленин завещал», «Сталин хотел», «Жуков предлагал», «подготовка к нападению велась скрытно». Им осталось, по-видимому, еще только в виде последнего аргумента заявить о том, что всю подлинную правду о начале войны им поведал дух Сталина на спиритическом сеансе или некий знакомый оракул проник в эти тайны в своем вещем сне.

А если поверить в уникальную интуицию или ясновидение этих сочинителей, то получается, что советские политические лидеры и военачальники были настоящими чудотворцами, ведь никаких материальных следов приписываемой им подготовки к нападению на Германию так никто и не нашел. Зато оборонительные сооружения так называемых линий Сталина и Молотова до сих пор остались, хотя бы в виде развалин, как и сохранились различные письменные приказы и директивы, свидетельствующие о явных намерениях военно-политического руководства СССР избежать войны с Германией (например, о том, чтобы не поддаваться на возможные провокации на границе с этой страной, с которых может начаться война). Самое же главное, что все эти как бы сенсационные догадки столь смелых в своей прозорливости авторов явно противоречат как указанным, так и практически всем остальным общеизвестным фактам начала войны.

Более того, Красная Армия накануне войны была, скорее, лучше готова к оборонительным действиям, нежели к наступательным. Не случайно немецкий генерал Э. фон Бутлар в своих мемуарах писал о том, что «войска и командный состав русских в начале войны действовали гораздо лучше в обороне» [14]. Между тем опыт начавшихся военных кампаний в Европе свидетельствовал, что победу приносит активная наступательная тактика. И это было с большим успехом доказано в их сражениях как раз таки немецкими войсками.

Как же было не беспокоиться советскому военно-полити-ческому руководству накануне надвигавшейся войны о наступательных возможностях Красной Армии, ведь оно, вероятно, хорошо знало об оборонительном в ней уклоне?! Кроме того, всякое адекватное правительство должно внушать своей армии непоколебимую уверенность в собственных силах, готовность разгромить любого вероятного противника в возможной войне. Отсюда и бодрые заявления советских руководителей того времени о большой мощи Красной Армии и Советского Союза или о том, что победа приходит в наступлении, а врага надо бить на его земле. Но разве это доказывает их агрессивные намерения или тем более подготовку к военному нападению на столь сильную державу, какой тогда была Германия, опиравшаяся на мощь большей части зарубежной Европы? Неужели им надо было готовить бойцов и командиров только к тому, чтобы защищаться, и заявлять, что Германию и ее союзников победить будет неимоверно трудно?! Чтобы, не дай бог, какой-нибудь непочтительный потомок не упрекнул их потом в агрессивных намерениях, – так, что ли?

Как уже отмечено, все эти фантазеры в своих обвинениях отнюдь не оригинальны. И можно вполне согласиться с М.А. Гареевым, который справедливо писал о том, что версию «о якобы готовившемся советском упреждающем ударе в 1941 г.» для оправдания германской агрессии придумали Гитлер и Геббельс. Ни Резун, ни Данилов или Соколов, ни другие позднейшие ее приверженцы ничего нового к ней не добавили, а только пересказывают на разные лады все ту же старую гитлеровскую сказку. Она, по сути, равноценна лжи о нападении поляков на немецкую радиостанцию 31 августа 1939 г.

Ни один историк, исследовавший события 1941 г., ни одного доказательства, подтверждавшего бы гитлеровскую версию, не привел и не может привести. Ссылаются обычно на высказывания руководителей СССР о мировой революции, расширении сферы социализма. Выдается за агрессивные намерения и все, что делалось в нашей стране для укрепления обороны. А то, что пишут и говорят Резун и его единомышленники, сплошь построено на фальсификации исторических фактов, искажении смысла отдельных высказываний в расчете на неосведомленных людей» [15].

Еще одна не лишенная любопытства мысль того же В. Суворова состоит, по сути, в том, что, оказывается, у Красной Армии боевая техника и вооружение тогда были особенные, словно заколдованные, которые хорошо бьют врага при наступлении, а при обороне, даже подвижной, которую, кстати, наши войска вынуждены были чаще всего вести в 1941 году, они уже как бы и не оружие. Чудеса, да и только! Особенно его восхищают армады советских легких танков, которые будто бы были сугубо наступательной боевой техникой. Ну а контратаку как вид обороны, отвлекающие контрудары при обороне, ликвидацию прорывов противника, разведку боем, устройство засад, для осуществления которых как раз очень были бы полезны эти самые танки, он не считает нужным принимать во внимание. Немаловажно здесь вспомнить еще и то, что эти столь обожаемые им боевые машины, даже скоростные танки серии БТ, так и не стали в войне по-настоящему грозной силой: ни в обороне, ни в наступлении, ни во встречных боях. А сами эти «танки-агрессоры» сняли с производства еще до начала войны – в 1940 году. В то же время, вопреки его домыслам, никто их после нападения врага преднамеренно не бросал, и они использовались, пока это было возможно, в боях 1941—1942 годов, которые, кстати, были в основном оборонительными [16].

Наконец, для любой сильной державы оборона в войне может быть только временной целью, которая рано или поздно должна смениться целью наступления и разгрома врага, для чего без танков, во всяком случае в рассматриваемую эпоху, обойтись было уж точно никак нельзя. Потому и старалось советское военно-политическое руководство наращивать их выпуск перед войной, как и другой военной техники и вооружения, кстати, тоже.

В свою очередь, близкий по идеям указанным ниспровергателям М. Солонин удивляет еще и тем, что основную причину поражений Красной Армии в 1941 году он видит в нежелании большинства ее бойцов и командиров воевать в это время за советскую власть и лично товарища Сталина. Дескать, Красная Армия скреплялась террором большевиков, и стоило только им под ударами немцев запаниковать, как ее воины, будто бы дружно ненавидевшие советский режим, стали сдаваться и разбегаться. Выражаясь словами этого мудреца, она развалилась, как бочка, с которой сбили обручи. И вообще, по М. Солонину, получается, что чуть ли не весь ход войны зависел от колебаний страха и ненависти в душах воинов Красной Армии [17].

Как же это он забыл мнение своих собратьев по перу (например, Б. Соколова) о том, что советский вождь и его полководцы, не умея хорошо управлять войсками, но имея (якобы) большое преимущество в людских ресурсах, «солдатскими телами преградили путь немцам» и «трупами их завалили»?! Получается ведь тогда совсем наоборот: воины Красной Армии не просто желали воевать, а считали за доблесть умереть «за Родину, за Сталина». Или во всяком случае выходит, что «сталинская номенклатура» своей, так сказать, крепкой хватки отнюдь не ослабляла.

Как будто бы технологией создания зомби или биороботов советские власти не владели, не так ли? И даже телевизионного «зомбирования» тогда не существовало. Так что, хотя и погибших в боях с врагом было на самом деле в несколько раз меньше, чем пытается представить указанный и некоторые подобные ему сочинители, дрались насмерть в трагические дни лета 1941 года миллионы реальных, вполне одушевленных советских воинов, которыми «заваливать врага» как неким биоматериалом никто бы не смог, даже если бы на самом деле этого захотел. В конце концов, разве М. Солонин не знает, что именно наши бойцы и командиры, а не какие-нибудь привидения или инопланетяне задержали тогда немцев на пути к Ленинграду, Киеву и Москве, героически сражаясь с врагом под Смоленском, Одессой, Великими Луками, Таллином, Могилевом и другими городами нашей страны?!

Конечно, в 1941 году в плен сдалось действительно много советских солдат и офицеров, но делали это они все же, как правило, вынужденно, попав в окружение, утратив возможность организованно сопротивляться. И только, пожалуй, территориальные корпуса прибалтийских республик, да и то не в полном составе, сдавали свои позиции врагу без боя. Да еще на фронте Д. Павлова была допущена потеря управления войсками, сопровождавшаяся паникой в некоторых соединениях. В любом случае бульшая часть Красной Армии в 1941 году продолжала вести упорную борьбу с захватчиками, а не капитулировала, как это в 1939 году весьма скоротечно сделали поляки, а в 1940 году – французы и иже с ними.

Вообще, непросто реагировать на сочинения такого рода авторов при всей, казалось бы, надуманности и противоречивости представленных в них идей и слабости их доказательств. С одной стороны, можно было бы относиться к ним как к занимательному чтиву. Создают же некоторые любители сенсаций труды о том, что у нацистов были секретные базы в Антарктиде, на которых скрылись после войны А. Гитлер и другие крупные нацистские деятели, или, например, о их летающих тарелках или подводных суперлодках, которые в отдельных отношениях намного превосходят известные образцы самой совершенной техники. Разве это не любопытно? И, кстати, всякого рода доводов в подтверждение своих «открытий» они находят ничуть не меньше, чем это делают В. Суворов, И. Бунич, Б. Соколов, М. Солонин и им подобные. Однако фантазии последних являются не столь безобидными.

Можно и совсем не обращать внимание на их экстравагантные выдумки. Зачем, спрашивается, надо доказывать, что белое не есть черное, а тот же Сталин, к примеру, «не верблюд» и даже не монстр, а хоть, может быть, и излишне безжалостный, но все же человек, научно выражаясь, «Homo Sapience»?

Людям в здравом уме и твердой памяти, которых все-таки в нашей стране подавляющее большинство, и без того хорошо известно и понятно, что не СССР, а Германия развязала войну в 1941 году, совершив военное нападение на нашу страну, причем вероломно, неспровоцированно и выбрав неожиданный момент, что не СССР, а Германия при поддержке своих союзников одерживала победы в сражениях начального периода войны, подтверждая свое явное превосходство в силах и средствах в этот период, что не Германия, а СССР уже вместе со своими союзниками был в итоге победителем в этой войне, что чем сильнее и более жесток враг, тем больше в ней жертв, что, не разгромив врага в большинстве основных сражений, не нанеся ему критические по масштабам безвозвратные потери, то есть не уничтожив, не покалечив и не пленив бóльшую часть его солдат и офицеров, не выведя у него из строя такую же часть его техники и оружия, в войне подобного типа не победишь. Понятно здравомыслящему человеку и то, почему появляются такого рода опусы: в них находят свое одновременное выражение тщеславие, месть и другие негативные чувства и желания одних, политические и идеологические ценности и задачи других и коммерческие интересы третьих.

Однако мы видим, что подобные сочинения маскируются под исследования обильным цитированием и ссылками на исторические труды и иные источники, частым обращением к различным числовым данным о силах и средствах противоборствующих сторон и другой фактической информации, демонстрацией их анализа и сопоставления. К ним апеллируют в своих трудах немалое число историков и ученых-гуманитариев, их суждения появляются и в учебной литературе.

Подобно компьютерным вирусам, деструктивные идеи этих псевдоисследователей проникают в умы доверчивых людей, внося в них сумятицу и неразбериху. В результате получается, что немало наших соотечественников, в том числе вроде бы достаточно образованных и неполитизированных, начинают путаться даже, казалось бы, в очевидных обстоятельствах этой войны. Что уже говорить о разных недругах нашей страны или, к примеру, лицах, все еще озабоченных антикоммунизмом либо так до сих пор и не избавившихся от сталинофобии, ибо указанные авторы еще больше укрепляют их в своих страстях.

Даже некоторые профессиональные историки попали под их влияние. К примеру, М. Мельтюхов, пытаясь в свое время научно (если это можно так назвать) обосновать гипотезу о подготовке советскими властями в 1941 году «упреждающего удара» по Германии, сделал в своей книге более полутора тысяч обращений к различным источникам. Но, приложив столь титанические усилия, так и не смог привести хотя бы одного прямого, непосредственного и действительно важного доказательства реального наличия такой подготовки [18]. Впрочем, его старания были не напрасны: во-первых, он тем самым успешно доказал ничтожность этой версии, во-вторых, в очередной раз преподал всем методологический урок, удачно продемонстрировав, что коллекционирование цитат и иных ссылок на источники – отнюдь не самое важное в науке; в-третьих, приведенная в его книге обширная подборка различных сведений может вполне пригодиться другим исследователям, которые сумеют найти им более достойное применение.

Итак, если внимательно рассмотреть содержание указанных «теорий», становится хорошо заметным, что в них бесспорные и действительно важные факты заменяются спорными и второстепенными, а порой и откровенными домыслами, логика – софистскими уловками, произвольными построениями понятий и суждений и не следующими из основных фактов выводами. Не брезгуют некоторые из подобных авторов и подменой понятий. Например, когда обвиняют СССР в агрессивных приготовлениях, подготовку к надвигавшейся войне, которая велась то время в стране, считают подготовкой именно к нападению или «упреждающему удару», а высказывания советских руководителей о важном значении наступательных операций в современной войне признают доказательством их агрессивных планов.

Тем не менее полемика с указанными авторами является в основном бессмысленной и бесполезной, а дискуссия с ними невозможна в принципе, поскольку истина им, судя по характеру их идей и доказательств, как говорится, и даром не нужна. Лучшей реакцией на их явно тенденциозные сочинения будет объективное исследование событий этой войны, ее причин и результатов, что и будет дальше сделано. Прямая же полемика с ними является лишь крайним средством отстаивания истины. Тем более что уже многие исследователи (М. Гареев, А. Исаев, Г. Городецкий, В. Веселов и др.) смогли набраться терпения для подробного разбора в своих публикациях многочисленных искажений фактов и ошибок, допущенных В. Суворовым и ему подобными. Пока же достаточно того, что автор этих строк обнажил суть основных идей этих сочинителей, не впутываясь в дебри их частных рассуждений и тенденциозно подобранных фактов, а чаще фактиков, стараясь тем самым показать всю их абсурдность и смехотворность.

Извинившись перед читателями за довольно затяжной разбор столь, мягко говоря, странных версий причин неудач Красной Армии в 1941 году, поскольку, вероятно, они того не стоили, автор может возвратиться теперь к рассмотрению идей более серьезных исследователей. Вряд ли можно ошибиться, сказав, что подавляющее большинство из них в определении этих причин объединяет мнение о решающем значении фактора внезапности нападения германских войск и тесно связанных с ним факторов заблаговременности их укомплектования, сосредоточения и развертывания и оперативно-тактической неготовности наших войск к отражению агрессии. Причем большинство авторов различных трудов называет этот фактор если не главным, то, по крайней мере, одним из самых важных. Рассуждают же о его значении примерно так: Красная Армия накануне войны по своим боевым возможностям была равна или почти равна немецко-фашистским войскам, но вследствие внезапного нападения врага, который застал наши войска врасплох, ее передовые части были быстро и легко им разгромлены. В результате этого противник сразу же прочно овладел стратегической инициативой, постоянно навязывая Красной Армии свой сценарий действий, получил большое преимущество в численности войск и техники и дезорганизовал нашу оборону. Что ж, такие рассуждения представляются в значительной мере обоснованными.

Трудно оспаривать важность и большинства других из называемых разными авторами причин наших неудач 1941 года, которые перечислены в начале этой главы, но ограничивается ли ими дело и какие из указанных обстоятельств имели приоритетное значение? И так ли уж важна была эта самая внезапность нападения Германии спустя, например, 3—4 месяца после начала войны? А как быть с повсеместными утверждениями о том, что Красная Армия к началу войны имела огромное преимущество над войсками противника в числе танков и самолетов, при том, что в других силах и средствах перевес за войсками врага был незначительным? Ведь тогда вроде бы выходит, что немцы даже вместе со своими союзниками имели не больше сил и все равно били советские войска в 1941 году, как говорится, почем зря? Тогда почему вдруг зимой 1941—1942 годов бить стали мы их, причем не только под Москвой, о чем чаще всего вспоминают, но и под Тихвином, Ростовом-на-Дону, Ельцом, хотя перевес в числе танков и самолетов был, по преобладающему мнению, уже на их стороне? Или в самом деле мороз только немцев морозил? И почему СССР, несмотря на то, что якобы у него были такие плохие политические и военные руководители, солдаты и офицеры, а у немцев, как утверждают многие, они были такими хорошими, опять-таки войну в итоге все же выиграл?

Эти вопросы, конечно, непросты для установления по ним безусловной истины, но все же их значение и сложность являются неодинаковыми. При этом часть из них представляются особенно важными и сложными, поэтому автор подробно их будет рассматривать в следующих главах. В тех же из них, которые можно оценить как более очевидные и менее важные, автор постарается кратко разобраться сразу же.