000
ОтложитьЧитал
Пролог
Сердце всегда замирает при взгляде на Башню великого Архитектора. Утром ее очертания тонут в нежно-розовой дымке, к полудню она сияет, а к ночи ее темный силуэт озаряет луна. Такие, как я, всегда знают, где она. Как почтовые голуби – всегда могут вернуться и, даже ступив на тропу огня, найти ее среди множества бесчисленных миров, среди которых этот – не был Великим, одним из девяти, вечным… Он был обычным, мимолетным как сон, как мгновение, как грезы. Но не было для меня ничего реальнее, чем он. Мой брат первым почувствовал то же самое, и потому положил жизнь, пытаясь обратить сон в реальность, пытаясь возвести Башню… А что же мог я? Лишь создавать бесчисленные сады на грани снов и яви…
Из дневников василиска
Глава 1
Я подошла к зеленому обрыву – краю огромного котлована, чтобы в очередной раз взглянуть на нее. Голубая дымка скрывала подножие Башни, возвышающейся, казалось, над всем миром. Ее материал – странное сочетание камня и металла – был испещрëн золотыми рунами, складывающимися в причудливый узор. Золотые искры вспыхивали, с огромной скоростью пробегали по поверхности, а затем гасли в каком-то странном, но слаженном механическом ритме. Эхо доносило лязг и скрежет металла. Она была живая.
Поднялся ветер, игриво развевая густые каштановые волосы, вырвавшиеся из-под капюшона, которые я безуспешно пыталась заправить обратно. Иногда его внезапные порывы приносили с собой запах мокрой земли или трав, иногда – ржавого металла, очень редко – моря, но чаще всего – осеннего свинцового неба накануне дождя. Обычное явление в туманных холмах, и неудивительно, что Башня стояла именно здесь, сокрытая от глаз тех, кому ее видеть не следует.
Здесь чувствовалась вечность, незримо коснувшаяся каждого камня и каждой травинки, и даже нерли не смели нарушить покой этого места. Сама мысль о них заставила меня вздрогнуть и нервно сжать рукой маленький медный медальон на груди.
Мрачные, похожие на тени нерли были чудовищными порождениями Бездны, этого странного темного мира, и не повезет тому, кто случайно решит натолкнуться на тех, чьи голоса так похожи, говорят, на плач баньши, если подолгу вслушиваться в их жуткий вой.
Ветер, будто вторя слухам, громко завыл, так что я едва ли могла услышать, как кто-то зовет меня, но все равно обернулась. Асдар замахал мне руками. Он был еще далеко, но своего бывшего товарища по магической скамье я узнала сразу. Он приближался бодрым шагом, неестественно бодрым для такого, как он.
– Ты меня ждала?
Казалось, он почти не запыхался, взбираясь на вершину холма, но я знала, что это не так. Асдару не следовало колдовать слишком много, чтобы не подрывать здоровье еще больше, но он все равно делал это.
– Да, – я немного помолчала, прежде чем заговорить снова. – Но еще я думала, что, может быть, и он будет здесь…
– Он? Уже почти год прошел. Нет, наверное, даже больше… Не стоит даже надеяться, я и сам искал…
Я вздохнула и снова повернулась к Башне. Появившийся из ниоткуда большой белый кот с синими глазами, как у ниранготов, или «странствующих по мирам», был с нами всего пару дней, после чего все так же исчез в никуда…
«…а я до сих пор надеюсь, что найду его! Как раз тогда же, прошлым летом, мы с Асдаром впервые и увидели Башню, хотя, может, это просто было совпадением…»
– Что там происходит? – спросила я, всматриваясь.
– Ближе лучше не подходить. Она… достраивает себя? Последнее время это происходит постоянно. Ты бы знала…
«…Если бы приходила чаще», – закончила я про себя уже знакомую фразу, но вслух ничего не сказала.
Я взглянула на Асдара.
«Такой бледный и задумчивый, с предречëнной темной судьбой, а глаза голубые, как небо…»
Быть может, это раньше он казался всем странным и, чувствуя это, сторонился людей, а теперь мог бы очаровать любую, но только не ту самую – его прекрасную Майлин, мастера алхимии, смелую и добрую, хотя порой и очень острую на язык, с глазами цвета весенней листвы, с очаровательной, как у фейри, улыбкой… По его описаниями, я выходила всегда сказочной красавицей. Как знать, может быть, это и было хотя бы отчасти правдой… но мне всегда становилось неловко. Чем дальше, тем чаще…
Мы были так дружны раньше, пока мир был наполнен одной лишь магией и ворчанием старого чародея, который решился взять на обучение двух детей из Нери-Делл. Пока не наступили «темные времена» – так называли приход нерли и других подобных им созданий. Откуда они пришли никто достоверно не знал, однако, очень скоро Король Валдерий выпустил указ о том, что все, владеющие искусством, должны явиться в столицу. Как правило, больше об этих несчастных ничего не слышали. Ходили слухи об огненных озерах, об инфернальной земле, о проклятых и Бездне, а также о том, что волшебникам «пускают кровь», или что-нибудь в этом роде. Поэтому, когда Королевская Инквизиция пришла в Нери-Делл, оказалось, что старый чародей слишком стар, молодой, Асдар – сбежал, а чародейка Майлин – слишком бездарна для службы Его Величеству. Как оказалось, мне, можно сказать, повезло.
Занятия, конечно, прекратились, а Асдар поселился возле Башни, и с тех пор никто не знал, где можно его найти. Кроме меня. Ведь Башню видели и знали, где она находится, лишь мы двое – особый «дар», оказавшийся в конечном счете бесполезным.
Еще одна яркая вспышка, подобно молнии, озарила поверхность величественного сооружения, последовавший следом раскат грома заставил меня вздрогнуть и прервать свои размышления.
Я почувствовала, как все повторяется, как снова немой вопрос застыл в воздухе. Тот самый, который Асдар все время задавал, когда я приходила, и который ему так сложно было каждый раз произнести вслух. Со временем я научилась читать его по кроткому вопросительному взгляду и давать все тот же ответ:
– Я не могу. Они без меня погибнут, ты же знаешь. К тому же я не ворожея.
– Но ты дочь ворожеи, и это у тебя в крови.
– Это ничего не меняет.
– Тогда зачем ты здесь?
«Опять он за свое, – горестно подумала я про себя, – надо было заставить Криссу самой сходить…»
– Пожалуйста прости меня и пойми… что между нами никогда не было и не могло быть ничего общего. И мне очень жаль, что наша дружба разрушается тем, что я не могу ответить тебе взаимностью. Я должна была честно все сказать раньше… Я не согласна бежать с тобой и никогда не буду согласна…
Это было то, что я должна была сказать, но с языка, как обычно, слетело совершенно другое:
– Я видела… странный сон. И я знаю, что это было видение. Вот, послушай…
Как чародея, его явно заинтересовала новость, и он приготовился внимательно слушать.
– Я видела павший город в окружении объятого белым пламенем леса, и дворец, и проход…
– Проход?
– В Бездну.
Я на мгновение задумалась. Мне на ум пришли строки из одного виденного мной однажды древнего текста из храма Нери-Делл, который удивительно точно описывал то, что я так хотела бы описать. Я закрыла глаза, чтобы лучше припомнить.
– «И вынырнула оттуда владычица Бездны, и одежда на ней сияла светом зари. А глаза были, как у дракона, и сзади нее шел дракон, и держала она чашу, а в ней было пламя, которое она вложит в сердце ни живого ни мертвого, и мир исцелится…»
Мой голос вдруг сорвался, я резко замерла и взглянула на свои руки, которые дрожали. Я знала это чувство, возникающее внезапно и порой за мгновение перед тем, как произойдет катастрофа – чувство, что нужно остановиться здесь и сейчас, иначе произойдет непоправимое.
«Почему-то у меня чувство, что это не просто слова…»
Я сделала глубокий вдох, и наваждение будто сошло на нет.
– С тобой все хорошо? – испугался Асдар, глядя на меня. – Ты как будто сектантских речей наслушалась, говоришь точь-в-точь как они…
– Спасибо за сравнение, – я тихо усмехнулась, – но нет, я могу отличить одно от другого… Это было видение. И это…
«…я была в том видении. Это я спущусь туда, откуда не возвращаются… И вернусь…» – я была убеждена в этом, но Асдару было и уже сказанного достаточно, чтобы стать еще более бледным, чем обычно.
– Для того, чтобы видение служило настоящим предсказанием, нужны еще знаки, знамения, совпадения… Тогда – да… – он проговорил это и снова замолчал, грустно уставившись в землю. – Ты, как обычно, спешишь?
Мы оба знали ответ заранее, ведь я никогда не задерживалась.
– Да. Мне еще к Мастеру, и Стихиаль завтра, и изумруды уже, наверное, готовы…
– Мне бы хотелось однажды взглянуть на них… Жаль, что я не тот лживый торговец, которому ты их всегда приносишь.
Я только пожала плечами.
– Их красота ничего не стоит. Просто красивые камни, которые помогают мне купить немного обычных некрасивых вещей, без которых нельзя нормально жить. А без самоцветов – можно.
– Ты так говоришь, потому что сама их делаешь, но другие, я… Скажи, все алхимики такие циничные?
– Не знаю. Я никогда других не встречала, – ответила я ему добродушной улыбкой и сунула руку в небольшую сумку на плече. – Но у меня есть кое-что для тебя получше. Подарок…
Я вынула руку, и на моей ладони оказался маленький пузырек из темного стекла. Жидкость внутри мерцала и переливалась.
– Мне передали, что у тебя есть от меня секреты, но, к счастью, Крисса мне всë рассказала.
– Прямо-таки все? – с обречëнной улыбкой спросил Асдар.
– Все. Выложила подчистую. И я скажу, что тебе все-таки стоило рассказать лично мне, я бы раздобыла эссенцию раньше… Или ты думаешь, что ты не умрешь, как все, потому что… не такой, как все? В храме обрадуются новому помощнику, когда ты забудешь даже свое имя. Будешь у них свечи зажигать… В храме много тех, кто потерял рассудок и которые тоже считали, что «ничего им не будет» или что «и без эссенции справятся».
Асдар зажмурился.
– Ты очень жестока, Майлин. А Крисса… Она же обещала молчать! Так и сказала. И вообще… забери назад. Я не могу это взять, – он покраснел и отвернулся.
Я уже наперед знала, что так произойдет, и поэтому с доброй усмешкой взяла его за руку и вложила в нее драгоценное снадобье. От неожиданного прикосновения Асдар вздрогнул.
Эссенция стоила действительно дорого. Для большинства жителей Королевства – непозволительно дорого. Сложный состав, нетривиальный рецепт изготовления… Лекарство спасало от разрушительной силы магического искусства. «Призывающие стихию, сами уже были призваны ей», – так учили в королевских магических школах, и потому нередки были случаи непрекращающейся болезни, которая сводила постепенно с ума, или сразу – в могилу, если ты, конечно, не из Нистара, где учили по-другому.
От Башни до Нери-Делл путь лежал через лес. Тот самый, охваченный пламенем образ которого я видела накануне в видении. Но сейчас здесь было хорошо: птичьи трели, запах душистых трав и цветов, скачущие белки на ветвях. Мне нравился этот лес, мой лес, где я знала каждый цветок и травинку так же хорошо, как свое отражение. Иногда мне казалось, что я бы хотела поселиться в нем навсегда.
Быстрым движением я достала из сумки маленькую книжку в кожаном переплете и графит, чтобы сделать небольшую ботаническую зарисовку. Красота и гармония иногда встречались мне в самых необычных местах, и я всегда старалась запечатлеть их. Иногда получалось.
В это время мысли как-то сами перенеслись к встрече у Башни, к Асдару. Я всегда смотрела на него, пытаясь увидеть то, что видели в нем мои родные, когда речь заходила о возможном будущем. Да, конечно, он не был ослепительным красавцем, но был высоким, статным… И изо всех сил старался мне понравиться: быть умным, добрым, заботливым… а я ощущала только жалость и чувство вины. «Изумрудное сердце» – так меня однажды прозвали, а все потому, что «каменное». Но я не обижалась. Ведь я знала, что это не так…
Все дело было в снах. Я рассказала Асдару про сегодняшний странный сон, но не упомянула, что он не был единственным.
Я точно не знала, когда это началось, когда я начала видеть в своих сновидениях образ прекрасного цветущего сада в лучах ослепительного солнца. Может быть, тогда же, когда начала видеть и Башню. Там, среди распускающихся трав и деревьев, я видела также кого-то, чей образ всегда от меня ускользал, чье лицо я никогда не могла разглядеть, по кому втайне скучала всякий раз, когда сны пропадали.
«Нет, у Асдара не было шансов…»
Однако, я задавалась вопросом: могло ли это быть по-настоящему, или это просто очередная игра воображения, или результат изнурительных будней…
«…или отравление опасными испарениями в процессе алхимических эманаций… – иногда я начинала сомневаться в здравии своего рассудка. – Может быть, я схожу с ума, как и мама? Может быть…»
Но несмотря на это, я не могла удержаться, чтобы снова и снова не думать о садах. Мне казалось, что все-таки это по-настоящему. Мне было легче, когда я думала именно так, возвращаясь туда мысленно каждый раз, когда действительность казалась просто невыносимой. Иногда мне даже казалось, что я чувствую чье-то присутствие рядом с собой, словно он был всегда рядом, словно я никогда не была одна. Но кто именно это был – этого я не знала…
«Может быть, это – связь? Возможно, кто-то или что-то пытается связаться со мной через эти сны?» – я слышала, что возможности магии безграничны, и, должно быть, здесь сокрыта большая тайна, которую, впрочем, я могу никогда и не разгадать.
Я закончила рисунок и теперь продолжала идти. Трава тихо шелестела под ногами. Тропа была дикой, заросшей, и часто встречался непроходимый бурьян. Кусты ежевики цеплялись к одежде, заросли шиповника выставляли вперед свои колючки, защищая нежные цветы. Казалось, ничего необычного, но внезапно мой взгляд упал на крошечный цветок, похожий на маленькую лилию.
«Лесные лилии? Здесь? Почему…»
Я наклонилась и внимательно взглянула на цветок, забывая обо всем вокруг. Мне показалось, что на долю секунды его окутало едва заметное глазу золотое сияние, хотя могло и показаться, а через несколько мгновений я уже тянула руку, чтобы дотронуться до него… но остановилась – к знамениям нельзя относиться небрежно, а мне пришло вдруг в голову, что это могло быть именно оно.
«Слишком большая редкость встретить «цветок невесты» осенью, а не ранней весной…»
Вздохнув, я медленно поднялась и посмотрела на лес. Там, где-то в чащобах, скрывалось что-то, чей зов я слышала. Будущее? Я не знала этого тогда наверняка…
Совсем скоро я уже вышла на песчаные склоны, где лес редел, и Нери-Делл уже просматривался сквозь светлые стволы деревьев.
После появления чудовищ все города обнесли внушительных размеров каменными стенами. У многих она уже была прежде, но только не у живописнейшего Нери-Делл, любимого города Тысячеликого, храм которому возвели здесь задолго до постройки города.
У городских ворот меня встретил суровый и подозрительный взгляд охотников-инквизиторов, с терракотовыми нашивками на черной, как смоль, одежде, похожей больше на боевую форму, нежели храмовое облачение. Они пропустили меня, ведь я не была похожа ни на черного мага, ни на тварь из Бездны, ни даже на колдунью, которую следовало бы незамедлительно выслать в столицу. Я хорошо помнила из рассказов, как раньше, пока они охотились лишь на чудовищ, а не людей, зверств и жестокостей было меньше. Их боялись и не любили, но поговаривали, что в Нери-Делл было еще не так плохо – служители храма имели большое влияние и защищали своих людей, как могли.
Но было тем временем что-то необъяснимое в том, что именно Нери-Делл стал рассадником сектантских идей, где их последователей было особенно много, и, хотя они и были по большей части безобидными, их полубезумное бормотание и шепот, злил представителей ордена, и тогда люди были им даже немного благодарны. И, как ни странно, именно сектанты оказались единственными, кто имел хоть какое-то логичное объяснение тому, что творилось, как, например, чудовищам, свободно гуляющим вне городов, считая крах мира вполне предсказуемым и даже закономерным… но я узнала об этом позже.
Оказавшись на пороге старого деревянного двухэтажного домика, каких в Нери-Делл были сотни, я ключом отперла тяжелую дверь, которая протяжно скрипнула, запуская меня внутрь. Дома в это время никого не оказалось.
Быстро стянув обувь, я проскользнула в комнату, выделенную мне специально под алхимическую деятельность – это была моя личная гордость и победа. Здесь было тепло, темно и почти всегда странно пахло. Едва видимый огонь медной горелки мерцал ровно, подогревая дно изогнутой реторты. Содержимое крутилось в безумном танце, приобретая кроваво-красные оттенки.
Я знала, что, как и сказано в рецепте, это были «красные драконы», которые затем обратятся в «зеленых», чтобы «их совершенные души навсегда стали связанными с душою камня». Была ли у камней душа и могла ли она быть в принципе, я при этом никогда не задумывалась, но в алхимических трактатах было написано именно так, и я не желала спорить.
Кристально прозрачные блеклые камни действительно приобретали постепенно зеленоватый оттенок – это означало, что процесс почти завершен – и я довольно потерла ладони. Я потратила, может быть, большую часть своей сознательной жизни на это – еще с двенадцати лет начала собирать свою собственную алхимическую установку и разбирать зашифрованные трактаты, чтобы теперь, в свои почти восемнадцать, быть лучшей в своем ремесле.
Когда камни приобрели насыщенный сине-зеленый цвет, уже привычным движением я выкрутила вентиль и затушила горелку. Пора было заняться и другими вещами…
Я потянулась к сумке и достала из нее сложенный во много раз бумажный пакет и развернула его. Болотный багульник моментально наполнил комнату едким дурманящим запахом, перебивая все остальные. Но мне он нравился, даже несмотря на то, что от него быстро начинала болеть голова, и что если дышать его парами слишком долго, то можно умереть… Для меня он был бесценен.
Мне пришлось встать очень рано, чтобы успеть к моменту открытия маленького магазинчика, где чудаковатый добрый травник в очках продал свежесрезанные побеги. У всех, лишившихся колдовского дара возникали странные ощущения, которые сами они часто описывали как «боль пустоты» и, чтобы ее заглушить, нужно было почти каждый день принимать особый отвар, что и делала уже на протяжении многих лет моя мать. Это же перспектива ждала и Асдара, если он не начнет принимать эссенцию, и мне было странно, что он сам этого как будто не понимал.
Оставив пучок на кухне, там, где мать сможет его легко найти, я высыпала из реторты готовую порцию изумрудных кристаллов в холщовый мешочек и убрала в сумку. Уже собираясь уйти, я вдруг замерла, заметив в прихожей оставленные черные ножны. На какую-то долю секунды мое сердце замерло – отец всегда вот так же их оставлял, когда возвращался. Может, он… вернулся? Может, он просто вышел из дома, но сейчас дверь откроется, и он с задорной улыбкой появится на пороге, подзовет меня к себе и медленно раскроет руки, сложенные домиком. И тогда ослепительной красоты бабочка несколько раз взмахнет крыльями, а затем улетит, и они ещë долго будут смотреть ей вслед.
Я сделала глубокий вдох, но это не помогло, и глаза снова наполнились слезами – ничего не изменилось. И я плачу всякий раз, когда вспоминаю о том, что он больше не вернется. Зачем только мать снова достала этот меч?
И я вспоминала, как первое время было самое тяжелое. После исчезновения отца, мать пыталась забыться в магическом искусстве, и выгорание не заставило себя долго ждать. Она умирала, а денег на эссенцию не было, и одна сердобольная неравнодушная дама посоветовала обратиться к одному знающему человеку из Нистара, приезжему колдуну, чтобы помог, чтобы, дескать, «вылечил»… Лишить магической силы – все равно, что отрезать ноги или руки. Да, не смертельно, но и жить, как раньше, уже не сможешь. Не владеющим искусством трудно это понять, и мать, прекрасная волшебница, сломленная горем, сломалась окончательно.
Положив меч на место, я покинула дом. Я старалась ни о чем не думать, только шла вперед, пока, обогнув причудливые заросли роз и сирени, не вышла на улочку, от которой до торговой площади было недалеко.
Проходя мимо узких улиц и переулков, я видела, как город преображается. Только раз в году Нери-Делл становится полон восторженных глаз и улыбок. Люди готовились к празднику, украшая свои дома цветами и фонариками. Все уже были в предвкушении будущих ярмарок, песен, танцев, уличных представлений. Даже о чудовищах и гнете инквизиции забыли, хотя впрочем и для нее этот праздник был особенным, даже священным.
Но не все были в восторге от предстоящего. Некоторые смотрели на эту кутерьму свысока, презрительно фыркая. Они знали, что вскоре на улицах появятся не только обычные жители города, но и те, кто приходит в город только в такие дни, когда тьма обладает властью, в поисках новых жертв и новых приспешников – нерли…
Но подавляющее большинство людей не думает об этом, уповая на то, что на этот раз все пройдет без происшествий. Но кто знает, что может произойти в городе, когда тьма начнет бродить по улицам?
На ярмарочной площади, где все, казалось, только и делали, что кричали о своих товарах, народ толпился вокруг, разглядывая и выбирая то, что душе угодно. Но меня не интересовали ни украшения, ни диковинные ткани для платьев, ни даже жареные пирожки, которые здесь пользовались всеобщей популярностью. Я пришла сюда не за этим.
На сердце было неспокойно, мысли еще не отпустили воспоминания, и мне сейчас хотелось только одного – поскорее закончить здесь дела и уйти. Высматривая нужный шатер, я вдруг заметила группу смеющихся девушек в дорогих нарядах. Их яркие платья сильно выделялись на фоне темных плащей и серых платьев обычных жителей Нери-Делл. Кого они обсуждали? Нистарского мага-целителя? Очередных женихов? Модные прически? Я бросила внимательный взгляд на них, на их разрумянившиеся лица, на сверкающие озорством глаза, на длинные косы, с вплетенными в них шелковыми лентами… И направилась прямиком в противоположную сторону.
«Как же здорово, наверное, быть веселым и беспечным… И почему только мне нужно вечно думать… и страдать», – я вздохнула, пытаясь отвлечься.
Именно в этот момент душераздирающий вопль пронесся по площади, и все смолкли, ища глазами источник звука.
Я оказалась неподалеку и потому могла видеть всë.
Его поймали и посадили в клетку как животное. Он и вел себя как животное. На площади собралось много людей, но мало кто решался подойти слишком близко. Костлявые руки с длинными пальцами, сплошь покрытые странными символами тянулись к людям. Он кричал слова на неизвестном языке, высовывал язык, закатывал глаза. Его черная одежда превратилась в лохмотья, и он иногда разрывал ее на себе еще больше.
Наконец он набрал в легкие побольше воздуха, и снова огласил площадь.
– Трепещите! Ибо завтра все случится! Завтра вы узрите величие Бездны! Завтра разверзнется огненное озеро и очистит эту осквернëнную землю. Завтра! Завтра Тëмная Госпожа явит себя, и будут у нее глаза дракона! И поведет она Дракона за собой, и…
И тут терпение инквизиторов, несущих вахту у заключенного, лопнуло. По сектанту больно прошлись палкой, сопровождая крепкими выражениями, он упал навзничь, содрогаясь то ли от рыданий, то ли – смеха. Я подошла ближе, и он поднял на меня черные глаза.
– Ну что, Госпожа, довольна, как я тебя им представил? – улыбнулся он.
Я в ужасе отпрянула, а он, видя это, залился сатанинским смехом, и даже удары, сыпавшиеся от охранников, не смогли унять этого внезапного триумфа.