Княжна на продажу. Как дочерей русских государей меняли на мир и новые земли

Это было не лучшее время для императора. Итальянские города объединились против Генриха. Он пытался бороться, но у него не хватало на это сил. Взбешенный неудачами император стал все чаще срываться на близких. Пожалела ли Евпраксия в ту пору о своем выборе? В конце концов, от императора отвернулся собственный сын, Конрад. В 1093 году он убежал в Рим и, заручившись поддержкой понтифика, был коронован в качестве короля Италии. Священная Римская империя грозила расколоться на куски. И сын Генриха принимал в этом самое активное участие.

Относительно бегства Конрада есть версия «Штаденских анналов». История, которая описана там, звучит поистине чудовищно:

«Король Генрих обезумел и возненавидел жену свою, Адельгейду… Он подверг ее заключению, и с его позволения многие совершали над ней насилие… Он даже сына убеждал войти к ней. А так как он отказывался осквернить ложе отца… принялся утверждать, будто он сын не его, а герцога».

Потерявший над собой контроль император восстановил против себя самых близких людей. «Штаденские анналы» могли сгущать краски, но история о насилии над императрицей начинает звучать по-другому, если внимательно вглядываться в контекст событий. Евпраксия-Адельгейда, будучи вдовой маркграфа из Саксонии, представляла в союзе с Генрихом не только русскую сторону, но и саксонскую. А к 1093 году Генрих потерял уважение и влияние… Саксония, и прежде демонстрировавшая независимость, теперь подчеркивала свое неповиновение, так что унизить представительницу этого края – вполне в духе того времени (вспомним изнасилование Рогнеды из Полоцка). Императрица Евпраксия, принявшая католическую веру, в немецких землях уже мало ассоциировалась с «королем руссов». Да и Киев не спешил слать осуждающие депеши Генриху IV…

Русский историк Николай Карамзин, описавший эти события много позже, рассказывает и другой момент – что император буквально сошел с ума от ревности и постоянно и везде видел измену. Однако это не согласуется с фактом насилия: ревновал и отдавал жену другим?

Так или иначе, положение Евпраксии стало совершенно невыносимым. О примирении не могло быть и речи: император не только унизил ее как женщину, но еще и показал, что ему глубоко безразличен ее статус. Генрих IV размыл рамки между допустимым отношением к императрице и к уличной девке. Даже если бы его собственное поведение изменилось, повлиять на тот факт, что Евпраксия была многократно втоптана в грязь, он уже не мог.

Конрад, его сын и наследник, успешно убежал и фактически подал Евпраксии идею. В начале зимы 1093 года императрица последовала за ним – она смогла выбраться из Вероны и направилась в Рим. Безусловно, совершить такой поступок в одиночку она не могла. Считается, что ей оказали поддержку тосканский маркграф Вельф V и его гораздо более зрелая супруга Матильда Тосканская^[22]. Этот поступок вовсе не был проявлением доброты или сочувствия. В дело была замешана обычная политика – Вельф создавал на севере Италии собственное королевство. Он боролся с Генрихом, и его ослабление было очень ему на руку. Евпраксия была ценной свидетельницей прегрешений императора. Такой шанс нельзя было упускать.

Уже в сердце Италии, находясь под защитой папы римского, Евпраксия-Адельгейда сделала несколько важных заявлений о своем муже. Она обвинила его в насилии над собой, в нарушении супружеских обетов и в ереси. Последнее могло быть сделано по рекомендации самого папы – еретика проще привлечь к ответственности, нежели изменника и насильника.

После этих обвинений Генрих IV был предан анафеме. До сих пор историки спорят, что же стало причиной поведения императора – его приверженность секте николаитов? Или же он действительно в какой-то момент испытал приступы безумия? Как известно, французский король Карл VI, правивший с 1380 по 1422 год, не сразу полностью потерял рассудок. Полному помутнению сознания предшествовали кратковременные припадки, погружение в состояние хаоса на недели и месяцы. Схожей была история с английским королем Георгом III. Его безумие длилось несколько десятилетий, но лишь в короткий срок, перед самой смертью, государя признали полностью недееспособным и назначили регента.

Другое дело, если обвинения против Генриха IV были вымышленными… История знает немало подлогов в самых, казалось бы, понятных моментах. На протяжении веков активно распространялась идея о том, что король Англии Ричард III приказал убить своих племянников, расчищая путь к трону. Однако же историки ХХ столетия пришли к выводу, что Ричард точно так же ничего не знал о местонахождении принцев, как и мы. Большинство современных людей убеждены, что Бонапарт – коротышка с «комплексом Наполеона». Однако рост императора достигал вполне обычных для конца XVIII века ста шестидесяти восьми сантиметров. И выставлять его маленьким, смешным человечком придумали англичане в своих карикатурах. Увы, историю императора Генриха IV мы тоже знаем из рассказов и хроник. И очень сложно достоверно судить о его поступках. Одно совершенно точно: низвержение супруга Евпраксии было очень выгодно многим сторонам.

Любопытно, что в «Хронике Бернольда Констанцского» говорится о реакции императора на показания супруги – якобы он был настолько поражен ими, что собирался покончить с собой. Художественное преувеличение? Или Евпраксия-Адельгейда оговорила мужа? Если так, то чем руководствовалась она? Есть романтическая версия, что в Евпраксию был влюблен ее пасынок, Конрад. И якобы весь церковный суд над Генрихом был нужен, чтобы объединить императрицу и принца…

В общей сложности императора отлучали от церкви трижды. Когда он снова смог собрать силы и даже вернуть себе некоторый политический вес, первым делом он объявил о низложении своего сына, Конрада. Это был формальный жест – «король Италии» находился от него слишком далеко. Генрих сделал ставку на другого сына, на Генриха. Но и тот недолго демонстрировал лояльность и в конечном счете тоже предпочел отречься от отца. Генрих IV был обречен: у него не оставалось никого, кому бы он мог полностью доверять. К тому моменту их брак с Евпраксией-Адельгейдой был расторгнут.

Если между Конрадом и русской княжной действительно существовал сговор, то он не сработал. Положение дел быстро менялось – сам папа римский настоял на браке Конрада с Констанцией Сицилийской^[23]. Перспектива получить императорскую корону делала молодого человека очень сговорчивым. Евпраксия не была ему нужна. Забегая вперед, скажу, что Конрад не смог добиться своего – он умер от лихорадки, не достигнув возраста тридцати лет. По легенде, во время похорон на его правой руке появился знак креста, что позволило говорить, будто бы покойный был «крестоносцем по духу».

Вдова и разведенная женщина – таким теперь был статус Евпраксии – предпочла поехать домой. Нет, не в Саксонию, где она тоже потеряла какой-либо вес. По всей видимости, она провела какое-то время в Венгрии и только потом направилась в Киев. Путь этой женщины, начинавшийся столь блистательно, завершился около 1109 года в Печерском монастыре.

«Преставилась дочь Всеволода месяца июля в день десятый, и положена в монастыре у дверей, которые к югу».

Незадолго до смерти Евпраксия приняла постриг, но мы не знаем, какое имя она приняла. Нет сведений и о том, как ее приняли родные: осуждали за то, что сменила веру? Сочувствовали ее злой судьбе? Судя по всему, на родине она успела застать свою мать, Анну Половецкую. Вторая жена князя Всеволода скончалась уже после своей дочери, в 1111 году.

История Евпраксии наделала много шума в Европе: то, как обращался с супругой император, учитывая ее изначально высокое положение, не соответствовало средневековым представлениям о чести. Рабыня или заложница могла подвергаться насилию, дочь короля (а мы помним, что киевские князья у европейцев назывались «королями руссов») – ни при каких обстоятельствах. Когда в 1306 году королева Шотландии, Елизавета де Бург, оказалась в плену у англичан вместе с золовками и падчерицей, все они были размещены в различных замках и монастырях. Но ни одна из них не попадала в ту же ситуацию, что Адельгейда.

Обвинения, прозвучавшие в Пьяченце, поразили абсолютно всех. Генрих IV остался в истории как жестокий и вздорный правитель, своими руками разрушивший свою жизнь. У него не было детей с Адельгейдой, а его потомки от первой супруги, Берты, восстали против него. Младший сын, Генрих, принявший имя Генриха V, стал последним императором Священной Римской империи от Салической династии. От брака с дочерью короля Англии^[24] у него не появилось наследников, и со смертью Генриха V род пресекся.

Глава 6. Княгини-иноземки

Новорожденному мальчику дали два имени: Мстислав, на славянский манер, и Гаральд, на англосаксонский. Так выразили уважение к предкам обоих родителей – киевским князьям и королям с далекого британского острова. Все знали, что матерью маленького Мстислава была принцесса Гита. Дочь короля Гаральда II, погибшего в 1066 году во время знаменитой битвы при Гастингсе^[25].

Она родилась в любви и достатке. Отец Гиты был одним из самых богатых людей в Англии. Мать – Эдит – женщиной невероятной красоты. В соответствии со старыми обычаями на острове эти двое сочетались друг с другом датским браком. Это означало, что они приносили свои обеты не в церкви, а в присутствии родных и близких. Датские браки практиковались и во Франции, в ее северной части. Известно, что нормандский герцог Вильгельм был рожден в точно таком же союзе.

У Гаральда и Эдит было шестеро детей. Гита появилась на свет около 1055 года, и к тому моменту, когда ее отец получил английскую корону, она была еще одиннадцатилетним ребенком. Одновременно с радостью пришла и обида: Гаральд решил вступить в церковный брак, но только не с ее матерью, а с девушкой из другого знатного семейства. Провозглашенному государю определенно сказали: ваши дети от Эдит могут быть приравнены только к бастардам. Церковь не признает их, и они не смогут унаследовать трон. В вашем новом положении вам нужны законные сыновья…

Но мудрая Эдит убедила Гиту, что волноваться не стоит. Отец любит ее, и его союз – вынужденный. Ничто не поменяется в их жизни, разве что рядом с Гаральдом на официальных церемониях будет сидеть другая женщина. Впрочем, таких церемоний удалось провести не так уж много. В начале осени началось решительное наступление нормандцев на Британию, и в битве при Гастингсе они одержали победу. Гаральд, всегда удачно выходивший из самых разных щекотливых ситуаций, не сумел увернуться от метко пущенной стрелы.

Отныне корона принадлежала другому человеку – Вильгельму, сразу же названному Завоевателем. Пока убитая горем Эдит медленно бродила по полю брани, отыскивая тело любимого, ее свекровь лихорадочно отдавала распоряжения. Она-то понимала, что предаваться горю нынче нельзя. Что единственно верный путь – на восток. Подальше от Британских островов, пока еще Вильгельм не спохватился и не послал за ними погоню.

В первые месяцы воцарения герцога Нормандского ему активно оказывали сопротивление. Сыновья Гаральда пытались перехватить власть у него из рук, но их постигла неудача. Равнодушная ко всему Эдит не принимала в этом никакого участия, и что с ней было дальше, история предпочитает от нас скрыть. А вот бабушка Гиты собрала всех оставшихся детей и сначала перевезла их в Эксетер. Оттуда их путь лежал на остров Флатхольм, где семья разделилась. Мальчики Гарольда решили попытать счастья в Ирландии. Гита и бабушка сели на корабль и доплыли до Фландрии. Отдаленное родство позволяло рассчитывать на гостеприимство.

Монастырь Сент-Омер стал надежным домом для девочки и пожилой дамы. Когда же к ним приехали Годвине и Эдмунд – братья Гиты, – они растерялись. Принцы так и не оставили надежду вернуть корону отца и теперь решили отправиться в Данию, где местным королем был их кузен Свейн.

Для Гиты такое путешествие тоже могло быть полезным – новые земли, перспектива устроить свою жизнь… Однако король Свейн Эстридсен критично рассматривал прибывшую девушку. Во-первых, он мало верил, что ее братья смогут занять английский престол, и союз с изгнанницей сулил мало выгод. Во-вторых, для своих детей он уже приготовил выгодные партии, и эта принцесса оказалась лишней.

Отмечали, что она была неплохо образованна, что говорила как минимум на трех языках… «Я подыщу ей мужа», – усмехнулся король Свейн.

Это он предложил руку опальной принцессы русскому князю Владимиру Мономаху. Расписывая в послании ее красоту, правитель Дании понимал – этого явно недостаточно, чтобы заинтересовать князя. Но Гита могла стать «мостиком» между двумя державами.

У датчан были свои аппетиты по отношению к европейским землям. У русских правителей – беспокойные соседи на западе, периодически предпринимающие попытки захватить части земель. Они могли договориться и сделали это.

То ценное, что удалось увезти с собой из Англии, осело в карманах правителя Фландрии. Поэтому-то Гита осталась бесприданницей, и все, что полагалось к свадьбе, ей щедро выделили датчане. По всей видимости, в 1074 году она приехала в Смоленск, где княжил Владимир. И вскоре стала его женой.

Как мы помним, мать Гиты считалась самой красивой женщиной своего времени. Вполне вероятно, что принцесса унаследовала ее красоту. А затем доказала и свою плодовитость – в 1076 году родился сын Мстислав, с двойным именем. В 1078 году – Изяслав, затем Святослав и Роман… В браке у Владимира и Гиты Уэссекской – под этим именем она вошла в историю – появились десять или одиннадцать детей (происхождение сына Глеба остается под вопросом). Та самая несчастная Евфимия, которую выдали за Кальмана Книжника, а затем обвинили в измене и вернули домой, тоже была дочерью Гиты.

Гита успела застать то время, когда ее муж был провозглашен киевским князем в 1093 году. Но относительно даты ее смерти есть разночтения – 1098 или 1107 год. Это означает, что печальный итог брака Евфимии она увидеть не могла.

Дочь англосаксонского короля Гаральда была не первой княгиней-иноземкой (вспомним Анну Византийскую и Инигерду Шведскую) и не единственной в XI веке на Руси. Князья не только отдавали на чужбину дочерей и сестер, но и охотно привечали иностранных принцесс. Например, князь Изяслав, сын Ярослава Мудрого, приблизительно в 1030 году взял в жены Гертруду Польскую. Эта девушка должна была помочь укреплению связей с Польшей, где в то же самое время находилась русская княжна Мария-Добронега.

Изяслав не прогадал, сделав выбор в пользу Гертруды. Когда его лишил трона полоцкий князь, приют и поддержку он получил именно в Польше. Племянник жены протянул руку помощи и выделил Изяславу войско, с которым он снова завоевал киевский престол. И потерял его во второй раз в 1073 году.

Не раз бывало, что князей выгоняли из мест, где они правили (Александра Невского, победителя рыцарей на Чудском озере, выставили из Новгорода, когда посчитали его недостаточно эффективным управленцем). Но дважды терять корону – это удар по репутации. Изяслав уже не рассматривался как сильный союзник, и в Польше ему больше не стали помогать. К конфликту политическому добавился и другой – Гертруда предложила племяннику драгоценности в обмен на войско, но золото было взято, а вот обученных ратному делу людей князю не предоставили.

Возмущенные обманом князь и княгиня покинули пределы королевства и отправились искать заступничества у императора Священной Римской империи, Генриха IV. Их встреча состоялась в 1074 году, когда император еще не был женат на киевской княжне Евпраксии. Случись изгнание Изяслава и Гертруды пятнадцатью годами позже, Генрих захлопнул бы перед ними двери. Не стал бы даже слушать.

Из всего получалось, что с князем поступили недостойно: польский родственник не только обманул, но и ограбил его. К сонму голосов в пользу Изяслава добавился и голос папы римского Григория VII. «Польская корона не может быть на голове недостойного», – звучал вердикт понтифика. Для Болеслава это был более чем серьезный сигнал: возможно, отлучение. Поэтому-то Изяславу и Гертруде моментально разрешили приехать в Краков и предложили вести переговоры. Оказанного на польскую власть давления оказалось более чем достаточно – князь получил войско. В середине июля 1077 года Изяслав вернул себе престол.

История княгини Гертруды была показательной: тесные родственные связи с иностранными державами могут в решающий момент быть важным аргументом в любом противоборстве. Изяслав дважды терял трон и дважды возвращал его только благодаря своей супруге. Впрочем, мира на русскую землю это не принесло. Уже в следующем году начался новый виток борьбы за власть, и 3 октября Изяслава убили в битве на Нежатиной ниве:

«Изиде противу ему весь город Кыев… и не бе лзе слышати пенья во плачи и велице вопли, плака бо ся по нем весь град Кыев… И принесше положиша тело его в церкви святыя Богородица, вложивше и в раку мраморяну».

От киевской княгини Гертруды остался удивительный средневековый памятник – псалтырь, на полях которого она записывала собственные молитвы. Девяносто текстов сохранились до наших дней, и посвящены они ее мужу и сыну. Из всего выходило, что Гертруда была одной из образованнейших женщин своего времени.

В своих молитвах она просит о самых простых вещах: пощадить ее близких, дать им возможность одуматься, если они совершат проступок, оградить их от возможных опасностей и вселить в них уверенность. Особенно часто молилась Гертруда о своем сыне Ярополке (она не единожды называла его любимым сыном), который большими добродетелями – увы! – не отличался:

«Внуши ему надежду, истинные чувства, совершенную любовь… Чтобы не попал к врагам, чтобы недруги не радовались его поражению, отведи от него гнев и негодование».

Считается, что Гертруда несколько раз меняла веру. Едва оказавшись на Руси, стала православной с именем Елизавета. Но во время своих странствий вернулась в лоно католической церкви и склонила к тому же супруга (отсюда заступничество папы римского!). Считается, что и ее сын был крещен в католичестве под именем Петр. Однако в ту пору, когда Изяслав вернул себе киевский престол, Гертруда раскаялась и опять стала исповедовать православие.

На польскую землю она больше не возвращалась. Гертруда жила в землях своих сыновей, а окончила свой земной путь, предположительно, в монастыре. 4 января 1108 года ее сердце перестало биться.

А вот история невестки Гертруды, Кунигунды фон Орламюнде, нам известна куда более обрывочно. Девушка эта, дочь Оттона Веймарского, была выдана за любимого сына Гертруды, за Ярополка. Так же как и свекровь, она приняла православие и стала называться Ириной (вполне возможно, в знак уважения к одной из своих предшественниц, жене Ярослава Мудрого). Кунигунда оказалась на Руси не позднее 1072 года, то есть было ей около двадцати двух лет, и очень ненадолго. Как было сказано выше, ее свекор потерял киевский трон. Так что в польских и немецких странствиях княжеской четы принимала участие и Кунигунда.

После убийства отца Ярополк решил прибегнуть к испытанному средству – поискать помощи у польской стороны. Жена и мать остались в Луцке, и это оказалось ошибочным решением. Владимир Мономах захватил Луцк, так что Гертруда и Кунигунда стали его пленницами. Скорее всего, именно после этого польская принцесса и ушла в монастырь, завещав невестке свой удивительный псалтырь.

Ярополк не сумел добиться великого княжения. Более сильный и влиятельный Владимир предложил ему мир, но вскоре после этого Ярополка убили. Овдовевшая Кунигунда-Ирина оставаться на русской земле не захотела. Она была еще молода и поэтому запираться в обители по примеру многих княжеских вдов не сочла для себя нужным. Ее старшую дочь на тот момент уже просватали, поэтому двенадцатилетняя княжна Анастасия отправилась к минскому правителю Глебу. Сыновей – наследников Ярополка – не разрешила забрать семья. Эти дети могли и не получить трона, но считались княжичами. У Кунигунды оставалась лишь младшая дочь, которую она и забрала с собой на родину.

Имя этой девочки неизвестно, но немецкие источники утверждают, что она приняла католичество и вышла замуж за кефернбургского графа. А сама Кунигунда пошла под венец с Куно фон Нортхеймом^[26]. Страница жизни, посвященная ее русским приключениям, была окончательно перевернута.

А вот мать десятерых детей, шведская принцесса Христина Ингесдоттер, практически не упомянута в исторических жизнеописаниях. Это тот случай, когда мы можем судить о существовании женщины лишь по косвенным признакам. Например, благодаря документам о разводе короля Франции Филиппа II Августа. 14 августа 1193 года в Амьене государь взял в жены принцессу Ингеборгу Датскую. «Выбрал самую красивую из своих сестер», – писал король Дании будущему родственнику. Однако Филипп II не оценил. Уже на следующий день после свадьбы потребовал удалить Ингеборгу. Начался длительный бракоразводный процесс, который завершился… ничем.

До сих пор не выяснено, отчего так резко поменял свое мнение король Франции. Про Ингеборгу строили самые невероятные предположения: она не оказалась девственницей (если бы это было правдой, то такой факт сложно было бы скрыть), она была замешана в чародействе (серьезное обвинение для того времени), она по какой-то причине физически отвратила Филиппа II, и поменялся политический курс, отчего датская принцесса больше не была нужна королю.

Пытаясь обосновать причину для расторжения брака, Филипп прибегал к разным уловкам. Одним из весомых обстоятельств для развода считалось кровное родство. Ингеборга и Филипп действительно были родственниками – но весьма отдаленными. Король Франции был потомком Анны Ярославны, киевской княжны. И принцесса тоже была связана родственными узами с русскими правителями. Вот поэтому-то и возникло имя Христины Ингесдоттер в бумагах о разводе.

Изображение Христины сохранилось в новгородской церкви Спаса на Нередице, дошла до наших дней ее печать и любопытная берестяная грамота, в которой говорится, что-де у княгини Христины пропала рабыня. По всей видимости, сбежала или была украдена.

Очевидно, что в 1095 году Христина вышла замуж за новгородского князя Мстислава – того самого, что носил второе имя Гаральд. В дальнейшем все семейство переехало в Белгород, где, скорее всего, шведская принцесса и скончалась в 1122 году. А вот ее дочерям была уготована удивительная судьба. И про них как раз известно немало.