Куриный бульон для души. Выход есть! 101 история о том, как преодолеть любые трудности

Самая трудная, но важная работа

Твое будущее в хороших руках – в твоих.

Автор неизвестен

У меня была отличная работа в крупной американской компании. Высокая зарплата и бонусы. Приятные коллеги. Карьера шла вверх, и жизнь была хороша.

Только одно меня волновало – здоровье мамы. После нескольких походов к врачам у нее ничего не нашли, но у меня было дурное предчувствие.

Моя настойчивость в конце концов принесла результат, но новости оказались плохие. У мамы нашли прогрессирующий надъядерный паралич – редкое неврологическое заболевание, похожее на болезнь Паркинсона. Он неизлечим, и с симптомами: нарушением координации, частыми падениями, проблемами с глотанием и невнятной речью – тоже мало что можно сделать.

Шли месяцы, и у мамы стали проявляться все эти симптомы, да еще и другие в придачу. Ни одной недели не проходило без какой-нибудь неприятности. Становилось все понятнее, что маме необходим постоянный присмотр и уход.

Я не представляла, как помочь ей в это тяжелое время, поэтому как-то раз поехала на пляж и уселась на песке. У меня всегда была духовная связь с океаном. Соленый воздух, крики чаек, ритмичный танец волн, разбивающихся о берег, – именно в таком окружении я чувствовала себя комфортнее всего.

Я сидела в полном одиночестве, погрузившись в раздумья о матери. И тут на песок возле меня приземлилась чайка. Птица, должно быть, разыскивала еду – но с этим я ей не могла помочь. Когда чайка улетела, я проводила ее взглядом и неожиданно почувствовала спокойствие. Я поняла, что проблема каким-то образом разрешится сама собой, мне лишь нужно в это верить.

И в самом деле, решение пришло уже на следующей неделе. В тот день я приехала на работу в 8:30 утра. А через час я снова сидела у себя в машине. Меня сократили. Это было совершенно неожиданно.

Теперь у меня была возможность самой – без сиделок – ухаживать за мамой, чье состояние ухудшалось следующие несколько месяцев. Ей нужна была помощь даже с простыми делами: почистить зубы, одеться и поесть.

Ухаживать за тяжелобольным человеком – отрезвляющий опыт. Это была самая тяжелая работа, которую мне приходилось делать, но и самая важная. Я справлялась с проблемами, с которыми раньше не сталкивалась. Нужно было чинить тормоза на инвалидной коляске матери, покупать лекарства, записывать ее на приемы к врачам, заполнять и отправлять документы на медицинскую страховку.

Через несколько лет мама умерла у себя дома, в собственной кровати. В тот момент, когда она отправилась в свое последнее путешествие, я сидела с ней рядом и держала ее за руку. Этот миг я запомнила на всю жизнь.

Время, когда я ухаживала за мамой, было очень тяжелым, но благодаря ему я гораздо лучше узнала саму себя. Оказалось, что я гораздо сильнее и способнее, чем всегда думала. И эта новообретенная уверенность в себе каждый день продолжает помогать мне жить.

Мэриэнн Карран

Мы сами делаем выбор

Учиться быть родителем непросто, ведь твои учителя – это дети.

Роберт Браулт

Много лет назад у меня была своя успешная клиника. Правда, на дорогу туда-обратно уходило по два часа каждый день, но я спокойно относился к этому: ведь клиника была делом жизни. Моему старшему сыну Габриэлю тогда было три года, а младшему, Ною, – девять месяцев. В довесок к бизнесу и семье я был еще и главой профессионального объединения. Словом, жизнь была полна забот.

Коллеги смотрели на меня с уважением, постоянно спрашивая: «Как тебе это все удается?» Я не знал, что ответить, но тем временем это «все» как раз грозилось обрушиться на меня. У жены была тяжелая послеродовая депрессия после появления Габриэля, а после Ноя стало и того хуже. Но я был так предан работе, что совсем не обращал внимания на ее переживания, рассчитывая, что она как-нибудь справится сама. Я советовал жене думать позитивно, читать вдохновляющие книги, хорошо есть и заниматься спортом.

В конце концов жена все-таки легла в больницу: врачи посоветовали ей провести там все выходные, чтобы как следует обследоваться. Я был недоволен, что, кроме работы, на меня свалились и домашние обязанности, но вслух ничего не сказал.

После выходных я приехал в больницу, чтобы пообщаться с врачами и женой. Доктор сказал, что ей нужно провести у них еще несколько недель. Я с возмущением воскликнул: «Вы ничего не понимаете! У моей жены не может быть депрессии!»

Я уговаривал жену отказаться, называл психиатра «чокнутым» и считал, что тот хотел надолго упечь ее в больницу. Втайне я паниковал, ведь придется пропускать работу, переживал из-за денег. Но врач настаивал: мою жену не отпустят, пока ей не станет лучше.

Мы с детьми долго шли по коридору до больничной парковки. Мне пришлось брать их с собой, потому что не с кем было их оставить. Дети устали и капризничали, так как не спали днем. Я все еще не мог поверить в то, что происходило. Пытался сохранять спокойствие и говорил сыновьям, что маме какое-то время придется побыть в больнице.

Позже, когда к нам приехала моя мать, я не выдержал. Я рыдал несколько дней – и это для меня было необычно, потому что всю жизнь я сдерживал эмоции. Наверное, сработал защитный механизм, который сформировался у меня в ответ на издевки отца. Тогда я не мог позволить себе демонстрировать слабость, но теперь не сдерживал чувства.

Я договорился перенести все свои встречи на неопределенный срок и временно вышел из совета директоров. Несколько дней чувствовал себя очень одиноко, а в редких перерывах между уходом за детьми и обязанностями по дому горько плакал. Мы навещали жену в больнице, и каждый раз, когда пора было уходить, я чувствовал укол где-то глубоко внутри.

Мне очень хотелось поделиться с кем-то своим отчаянием, и мой хороший друг Скотт готов был выслушивать меня.

– Как же мне с этим справиться? – спрашивал я.

– Ты должен… У тебя нет выбора, – отвечал он с состраданием.

Раньше я никогда не оставался наедине с детьми дольше чем на восемь часов. Теперь же вся забота о них легла на меня. Грудного Ноя пришлось на время госпитализации жены перевести на смесь. По ночам мне приходилось вставать, чтобы покормить его и сменить пеленки. Всем этим раньше занималась жена.

Я с трудом осваивал новые навыки, но со временем во мне стала просыпаться уверенность в том, что я могу позаботиться о детях. Мне стало нравиться находиться дома и проводить с ними время. Моя мать нам очень помогала, и это позволяло мне иногда отлучаться на прогулки, чтобы поразмыслить о жизни и своих чувствах. Я начал понимать и ценить нелегкую работу жены в нашей семье.

Больничные визиты давались нам с трудом. Жена пеняла мне, что раньше я слишком много времени уделял работе. Я же обижался из-за того, что теперь моя жизнь перевернулась с ног на голову. Нас как могли поддерживали социальные работники и больничный персонал.

Помню день, когда все переменилось, и я снова почувствовал надежду. До меня дошло, что жизнь не закончилась, – напротив, она продолжается и становится лучше. Шла третья неделя госпитализации жены. Я как раз играл на улице с сыном. Мы забрались на огромный камень, и Габриэль сказал:

– Папа!

– Да, Габриэль?

Я повернулся, чтобы посмотреть на него, и был абсолютно очарован его мудрыми карими глазами. Было удивительно, что этот взгляд принадлежит такому юному созданию. Габриэль сказал:

– Папа… мы сами делаем выбор.

Я глядел на него и не верил своим ушам. Как мог маленький мальчик выразить такую глубокую мысль?

– Что… что ты сказал, Габриэль?

Он заметил мое удивление и рассмеялся от радости. Затем сын повторил:

– Мы сами делаем выбор!

Весь смысл этой фразы тогда до меня еще не дошел. Я не ожидал услышать такие слова от ребенка, которому едва исполнилось три года. Но, пересказывая эту историю родным и друзьям, я все-таки понял, о чем говорил мой сын.

Я пропадал на работе, оправдываясь тем, что все это ради семьи. Но семья не была у меня в приоритете. На самом деле, меня больше волновали статус, престиж и материальные блага. А теперь ради счастливой жизни, о которой я так мечтал и которой заслуживала моя семья, я должен был измениться.

Я понял, что могу быть настоящим любящим отцом и мужем и что ничего страшного не произойдет, если я пропущу несколько недель работы. И принял решение, что теперь буду делать упор на баланс и счастье. Я научился отпускать вещи, которые на самом деле не были важными.

Жизнь стала более полноценной, и люди больше не спрашивают, как мне все это удается. Моя жена поправилась, она сильна и полна жизни, и за все время нашего брака я не видел ее такой счастливой. Дети почувствовали стабильность в семье и выросли уверенными, здоровыми и любящими.

Что интересно, имя Габриэль означает «посланник Бога». Именно им он и оказался для меня в тот солнечный февральский день много лет назад.

Дональд Куинн Диллон

Меня спасло писательство

Следуй за своими желаниями, и успех последует за тобой.

Терри Гиллеметс

С нашей свадьбы не прошло и двух недель, как я начала замечать, что муж унижает меня перед друзьями, критикуя или высмеивая. Все, что я делала, было недостаточно хорошо – правильный способ знал только он. Я выслушивала замечания мужа и думала, что действительно сделала что-то не так. Когда он унижал меня, я считала, что заслуживаю этого. В итоге я растеряла остатки и без того небольшой уверенности в себе и жила в постоянном страхе совершить ошибку. Когда нападки мужа переросли в насилие, я сказала себе, что абсолютно во всем виновата сама, и старалась исправиться.

На десятую годовщину свадьбы я приготовила любимое блюдо мужа и охладила шампанское, но в тот вечер он так и не пришел с работы. На следующее утро супруг позвонил и сказал, что работал допоздна и остался ночевать в офисе, чтобы меня не беспокоить. И я поверила ему. Но с тех пор муж стал все реже ночевать дома, а я начала задумываться о том, что происходит на самом деле.

В один осенний уик-энд мы поехали за город, чтобы полюбоваться яркой листвой. Я не знаю, что придало мне смелости: свежий воздух или прекрасный солнечный свет, но я спросила мужа, не завел ли он любовницу. И тогда в машине будто бы разорвалась бомба. Муж принялся орать на меня и стучать кулаками по рулю. А когда он ударил меня по лицу тыльной стороной ладони, я попыталась открыть дверь и выскочить из машины на полном ходу.

После этого моя жизнь развалилась на части. Брак, который длился двенадцать лет, дал трещину. Я несколько недель раздумывала о том, что мне теперь делать. Вариантов было не очень много: я могла остаться с мужем и, как и прежде, терпеть побои. Могла записать нас к семейному психологу, но мне казалось, что это не поможет. И могла подать на развод и попытаться собрать свою разрушенную жизнь по кусочкам. Выбор был очевиден: надо расходиться.

Чтобы усмирить гнев мужа, я оформила развод без претензий и не стала ничего просить для себя, кроме одежды, коробки памятных вещей со школьных времен и старенькой машины. Свобода была для меня важнее, чем имущество. Что удивительно, муж не возражал против развода. Наоборот, мне показалось, что его жизнь стала проще. А я, одинокая и практически без денег, сняла маленькую квартиру, подыскала работу администратора и начала новую жизнь.

Еще в браке я время от времени пыталась что-нибудь писать. Но когда просила мужа прочитать, ответ был всегда один: «Школьник мог бы написать лучше». К счастью, мужа в моей жизни больше не было, а желание писать никуда не делось. Я начала сочинять рассказы о природе, кемпинге и религии – о вещах, которые были мне важны. Я долго штудировала журналы, чтобы определить, какие материалы в них печатают, и разослать свои работы потенциальным издателям. Многие из рассказов отклонили, но некоторые были опубликованы. Платили за них ужасно мало и редко, но я понемногу начала верить в свои способности. Я пошла в библиотеку, набрала книг о технике письма и, вооруженная этими знаниями, разослала в журналы новые рассказы. Сегодня у меня издано уже пять книг и еще одна находится в работе.

Моя история не уникальна, и она на самом деле не о писательстве. Она о том, что побудило меня писать. Как и многие, я позволила другому человеку доминировать над собой и плохо к себе относиться. И все из-за того, что считала, что муж имеет на это право, а я хуже его. Ни то, ни другое не было правдой, но осознание пришло ко мне лишь на пороге катастрофы.

Все эти годы признаки домашнего насилия были для меня достаточно очевидны, но по какой-то причине я закрывала на них глаза. Я игнорировала оскорбления, побои и измены мужа, как будто их не существовало. А раз их не было, я не могла от них пострадать. Но когда я попыталась выпрыгнуть из машины, я поняла, что все это могло привести к ужасным последствиям.

Признаюсь, что мне было нелегко уйти от мужа. Даже несмотря на то, что я подвергалась психологическому насилию и угрозам физической расправы. Я была растеряна, не уверена в себе и раздавлена. Одновременно я и ненавидела, и любила мужа. Мне то хотелось сбежать от него, то остаться и все исправить.

Конечно, не все люди могут быть писателями, художниками и актерами. Но важно не это. Важно смотреть фактам в глаза и признавать, что из ситуаций, подобных моей, есть выход. Если вы столкнулись со словесным, психологическим или физическим насилием, знайте: вы не одиноки, не виноваты и не обязаны это терпеть, и вы можете сделать свою жизнь лучше.

Меня спасло писательство. Что поможет вам?

Маргарет Нава

Ваш брак вас убивает

Проблемы в жизни называют «препятствиями», потому что их можно преодолеть.

Автор неизвестен

В апреле 2000 года я сильно заболела. Думала, что у меня грипп, правда, были и другие тревожные симптомы. К врачу я не спешила. Во-первых, потому что не очень им доверяла, а во-вторых, потому что, в отличие от наших троих детей, у нас с мужем просто не было медицинской страховки. Кроме того, я ведь была супермамой и могла побороть любую болезнь, вставшую у меня на пути.

Тогда мне было тридцать два, я работала на полную ставку и ходила в вечернюю школу. У меня было множество дел, и мне надо было кормить семью.

После целой кучи анализов врачи поставили мне диагноз – болезнь Крона^[11]. Когда я пришла за результатами, доктор предупредил меня:

– Вам придется внести серьезные изменения в свой образ жизни.

Я кивнула в ожидании инструкций.

– Придется поменять рацион. Вам нельзя есть жареную и острую пищу, шоколад и многое другое.

– Хорошо, – ответила я. – Будет непросто, но я научусь правильно питаться.

– Тина, это очень важно. Ваше здоровье требует серьезных перемен.

Я сидела на краю стула и переживала.

– Что еще? – спросила я.

– Стресс. Вам нужно взять под контроль свой уровень стресса. Я так понимаю, вы ходите на учебу, работаете и ухаживаете за детьми. От чего-то нужно отказаться, со всем сразу вы не справитесь.

– Вы считаете, мне нужно отказаться от учебы?

Я ведь только-только снова начала ходить на занятия после родов.

– Да. И еще, как у вас дела в браке?

Я пожала плечами.

– Как у всех.

Я не стала говорить ему, что муж жестоко со мной обращался и мы постоянно ругались.

– Старайтесь свести к минимуму любые конфликты. Ваша цель – спокойствие.

– Поняла.

Я пока не знала, как мне этого добиться, но собиралась передать мужу то, что сказал мне доктор.

Из кабинета я вышла в полном шоке. Отныне моя жизнь должна была круто измениться.

В июле я оказалась в больнице. Мне требовалось интенсивное лечение, переливание крови и обезболивающие. Еще мне нужен был отдых и релаксация, но я ничего не могла поделать. Муж звонил и издевался надо мной каждый день. Он угрожал мне, что из-за того, что я лежу в больнице, я останусь без детей. Сам муж ненавидел ухаживать за детьми. И ничто – даже то, что я лежу практически при смерти, – не могло заставить его переменить отношение.

Телефонные монологи мужа длились по пять часов. Медсестры заходили в палату, чтобы меня проведать, и уходили, качая головой. Мне удавалось вставить в наш разговор всего несколько фраз:

– Прошу тебя, мне нужен отдых. Я хочу повидаться с детьми, – умоляла я супруга.

Он отказывался приводить детей, чтобы меня навестить. Так муж наказывал меня за то, что я болею.

Двадцать дней спустя я уже поверила, что болезнь меня убьет. Мое состояние становилось все хуже, я боялась потерять детей и дом. В один из дней ко мне пришел доктор. Он посмотрел на меня, измотанную и слабую, и взял за руку.

– Обычно я не лезу не в свое дело, но сейчас считаю, что обязан вмешаться. Ваш брак вас убивает, и если вы с ним не покончите, он покончит с вами.

Меня это ошеломило, и сначала я не знала, что ответить.

– Спасибо, – сказала я. – Я подумаю об этом.

Только об этом я потом и думала. Слова доктора заставили меня решиться на перемены. Я стала бороться за то, чтобы поправиться и выздороветь. В тот раз я пролежала в больнице двадцать семь дней, а потом у меня ушло еще четыре месяца на то, чтобы снова встать на ноги и вернуться к работе.

Потом в моей голове сложился план. Я собиралась накопить денег на тайном счете, и когда там соберется приличная сумма, я уйду от мужа.

На это ушел почти год, но в один прекрасный день, во время очередного скандала, я поняла, что с меня хватит. И убежала, не оглядываясь. Это был конец нашего брака.

Я до сих пор вспоминаю разговор с доктором. Многие люди решили бы, что болезнь Крона – смертный приговор. От нее нет лечения, есть лишь способы ее сдерживать. Но для меня болезнь оказалась спасательным кругом. Если бы не диагноз, скорее всего, я так и оставалась бы в этом ужасном, полном жестокости браке. А сейчас я замужем за другим, прекрасным мужчиной, который – я уверена – никогда меня не обидит.

Вот так и получилось, что мой смертный приговор превратился в спасение, сделавшее мою жизнь лучше.

Тина О’Райли

Первое слово – «папа»

Оглядываясь на свою жизнь, понимаешь, что самое великое счастье – это семейное счастье.

Доктор Джойс Бразерс

Когда в середине мая 2012 года мой муж остался без работы, это коснулось не только нашей семьи. На следующий день все газеты вышли с заголовками «Игра окончена для 38 Studios – компании Курта Шиллинга по разработке видеоигр». Закрытие фирмы произошло совершенно неожиданно и стало ужасной новостью для сотен сотрудников. Ничто этого не предвещало, просто сначала перестала приходить зарплата, потом каждый день начали проводиться совещания, а потом компания и вовсе закрыла двери перед своими сотрудниками. Теперь уже бывшими. Одним из предметов, который остался в запертом офисе и оказался навсегда утерян, был ультразвуковой снимок нашей дочери.

За две недели до закрытия компании мы с Заком купили дом, а в конце месяца на свет должна была появиться наша дочь – Мадлен. Когда муж лишился работы, он пытался меня успокоить, чтобы я не очень нервничала. Я была на сносях, и стресс был категорически противопоказан. Меня заставляли лежать ногами кверху и расслабляться. Я и пыталась это делать, пока все обсуждали новость о крахе компании, опубликованную всеми СМИ Новой Англии, но, по правде говоря, не очень-то у меня получалось. Дело в том, что я и в обычное время не была спокойным человеком. Я тревожусь из-за любого мало-мальски драматического события. И могу разрыдаться от ситуации, на которую большинство людей даже не обратит внимание.

То, что я только-только окончила аспирантуру и была без работы, а теперь и Зак стал безработным, уверенности не добавляло. В добавок к нервозности из-за этой ситуации, я начинала переживать, о том, как стресс скажется на ребенке. Помню, как я свернулась вокруг своего огромного живота в клубочек и хотела, чтобы дочь так и оставалась внутри меня и ей не пришлось бы испытывать всего, что происходило с нашей семьей.

27 мая я проснулась от очень странной боли. Толчки становилась чаще и сильнее, и я поняла, что рожаю. Мы отправились в больницу, и несколько часов спустя Мадлен появилась на свет. Роды прошли прекрасно. Муж встретил нашу чудесную темноволосую дочь в 19:39. Она была идеальной. Первую ночь мы провели в тумане новообретенной семьи, просыпаясь каждые несколько минут, чтобы заглянуть в люльку, где спала наша малышка.

На следующий день счастливый туман развеялся: мы получили счет от больницы. У нас не было страховки, потому что технически мужа не сократили – просто его компании больше не существовало. И именно тогда мы выяснили, что начальство не платило страховые взносы. Одно из самых ужасных воспоминаний того дня – Зак плачет в кресле у окна в моей палате. Он закрывал руками лицо и твердил: «Я не знаю, что нам делать. Я не знаю, что нам делать…»

Через пару дней мы привезли Мадлен домой, и следующие несколько недель я только кормила, читала и дремала с нашей малышкой. Зак в это время ходил на собеседования в компании по разработке программного обеспечения, а потом возвращался домой и проводил время с дочкой, которая сразу же влюбилась в своего папу. Когда муж дремал, Мадлен спала у него на животе. Когда Зак готовил ужин или делал уборку, она наблюдала за ним, словно он был самым интересным человеком в мире.

Через месяц Зак нашел работу в другой игровой компании. И хотя май и июнь 2012 года были самыми тяжелыми месяцами в жизни нашей семьи, муж смог провести бесценный месяц с дочкой.

Сейчас Мадлен почти восемь месяцев, и наша семья уже не переживает из-за случившегося с 38 Studios. Мы часто думаем о семьях бывших сослуживцев мужа и надеемся, что они тоже смогут справиться с этой тяжелой ситуацией. Да, случилась ужасная вещь, но был и свой плюс: Зак смог провести время с дочкой в ее первый – самый важный – месяц жизни. Ведь этого не было бы, если бы он продолжал работать. И я уверена, что именно первый проведенный совместно месяц так сильно их сблизил. В семь месяцев Мадлен произнесла свое первое слово. И это слово было – «папа». Чему никто из нас не удивился.

Рене Борегар Лют