Каково быть футболистом: забавные истории из раздевалок и не только

Автомобили

Мне 24 года, меня только что приняли в команду действующего чемпиона Европы, и мне немного сорвало башню. Я купил себе «Астон Мартин», и вот я уже еду по району Хейл-Барнс в Манчестере в солнцезащитных очках, опустив стекло и выставив в окно локоть, небрежно рулю двумя пальцами, а из стереосистемы грохочет спид-гараж.

А ведь я даже не люблю такую музыку! Об этом мы позже еще поговорим. Не уверен, что мне нравилась и та машина. Навязчивый голосок где-то в глубине моего сознания продолжал твердить, что «Астон Мартин» – на самом деле не я. Но куда более громкий голос уверял, что игрок сборной Англии, выступающий за «Ливерпуль», должен менять старые привычки. Главный голос: «Питер, ты никогда не выглядел круче.» Тихий голос: «Питер, ты чудовищный идиот.» Потому-то я и езжу туда-сюда, пытаясь убедить себя, что похож на персонажа Стива Маккуина или Дэниела Крейга, и игнорирую старого Питера, превращаясь в того, кем поклялся никогда не быть. Я останавливаюсь на светофоре, и рядом со мной останавливается машина с Роем Кином за рулем.

Ага, вот человек, который понимает меня. Фантастический футболист, обладатель нескольких титулов Лиги, Кубков Англии и Кубков Лиги, а также Лиги чемпионов, капитан и сердце «Манчестер Юнайтед» в самый успешный период ее истории. Я киваю ему. Я ему подмигиваю. Я даже готов тыкнуть в Роя указательным пальцем, одновременно прищелкнув большим, как бы говоря: «ты и я, а, Рой? Та же игра, тот же уровень. Мы вместе. Соперники, но все же друзья, которые просто не встречались раньше. Здорово, Рой?»

Он глядит на меня. Даже сквозь темные очки я могу разглядеть отвращение на его лице. Как будто он смотрит на то, что только что выпало из задницы его пса Триггса. Рой качает головой и отворачивается. Я застываю в своей позе, улыбка сползает с моего лица. Цвет светофора меняется, и он уезжает без оглядки, а я так и стою посреди улицы, внезапно осознав, что, боже, я же стал одним из этих звездюков!

Я продал «Астон Мартин» на следующий день. Выручил за него 25 тыс. фунтов и счел себя счастливчиком. А все из-за Роя Кина – Роя, голоса моей отсутствующей совести, Роя, духовного наставника современного футболиста.

Тот момент на светофоре был лучшим, что когда-либо случалось со мной. Если бы я оставил машину, то каждый день ненавидел бы себя все больше. Даже в тот короткий период, что я владел ею, мне не хотелось ездить на ней на тренировочную базу в Ливерпуле, потому что я чувствовал себя непристойно, давя на газ крутой тачки в бедных районах близ Мелвуда, словно бы тыча в нос всем болельщикам «Ливерпуля» тем, сколько денег я зарабатываю. А отправившись на ней в магазин, я чувствовал себя дураком, ведь кто приезжает за молоком и буханкой хлеба в спортивной тачке, которая разгоняется с 0 до 60 миль в час быстрее, чем кассир сканирует карту лояльности?

Я все равно что купил очень яркую новую рубашку в дорогущем бутике, где у каждого предмета одежды есть собственная полка: в глубине души я понимал, что это все не про меня, что я притворяюсь кем-то другим. И хотя я выгляжу новой, лучшей версией себя, в действительности надевать такую рубашку совсем не хочется. Но я все равно ее надеваю, потому что она так дорого стоит, а когда выхожу из дома, мне жутко некомфортно, и вся уверенность в себе улетучивается. И я смотрю в зеркало и вижу человека, которому так и хочется врезать, и всю дорогу мечтаю лишь о своем старом добром джемпере с дыркой под мышкой, который замечательно справлялся со своей работой последние четыре года.

Сам того не понимая, я взлетел на «Пик Футболиста». Сейчас я замечаю это за некоторыми молодыми парнями, которые попадают в «Сток», свою первую команду, и в течение недели обзаводятся, так сказать, хет-триком в виде тату-рукава, спортивной машины и наушников Beats by Dre. Ты не должен опережать себя в демонстрации успеха; так что никакого тебе «мерса», пока ты играешь за молодежный состав, никакого «Порше», если ты не являешься постоянным игроком Премьер-лиги. Но соблазн велик. Вчера ты был хорошим парнем, который просто играет в футбол. А сегодня ты покупаешь автомобиль, который застревает на лежачих полицейских и стоит как истребитель.

Отношения между футболистами и машинами всегда были спорными. Вспоминаю Стивена Айрленда: когда он играл за «Манчестер Сити», то катался на «Ауди Р8» с красным салоном того же оттенка, что и цвет домашней футболки «Манчестер Юнайтед». Можно счесть это обстоятельство случайным, тем более позже Стив сменил все красные части на более подходящие небесно-голубые. Но как объяснить его черный «Рендж Ровер» с розовой отделкой или кабриолет «Бентли», как будто выехавший из клипа Снуп Догга на пике его музыкальной карьеры?

Иногда футболисты вредят сами себе. В развитии человека не существует этапа, когда он может счесть «Бентли» с красными колесами привлекательным, отражающим человека, которым он сумел стать. Так не должно быть. Вот и Стиви тоже повзрослел. К 2018 году он снова пересел за руль «Ауди», пусть и с кричащей отделкой, но на этот раз приглушенного желтого цвета, что, по общему мнению, еще приемлемо. Ведь мы не должны забывать, какой путь он проделал. Что для одного будет кошмаром, для другого станет убежищем.

Некоторые футболисты, к сожалению, все еще находятся в плену своей звездности. Скажем, Марио Балотелли, бывший нападающий «Манчестер Сити», «Ливерпуля» и сборной Италии, который перекрасил свой «Бентли Континенталь GT» в зелено-коричневый камуфляжный цвет, хотя жил в Элдерлей-Эдж, к юго-западу от Манчестера. Цель камуфляжа, по моему разумению, состоит в маскировке, он позволяет спрятать предмет на соответствующем фоне. Если бы Марио обычно парковал свой «Бентли» в лесу или на каком-нибудь травянистом поле, у меня не возникло бы вопросов. Но он-то чаще всего парковался возле бара «Панацея» или ночного клуба, и цвет его тачки маскировке совсем не способствовал; ему стоило бы разукрасить машину под стать подвыпившим гулякам, мускулистым вышибалам и оградительным столбикам. Поскольку ни у кого на северо-западе Англии не было камуфляжного «Бентли Континенталь Джи Ти», автомобиль Марио был настолько приметным, насколько только можно себе представить. Заметишь такую машину и сразу ясно, что Марио где-то рядом. Не говоря уже о том, что такая тачка – совсем непрактичный выбор, ведь свиты у Марио столько, что им больше подошел бы микроавтобус. Сидишь ты в совершенно пустой «Панацее», и вот появляется Марио, и через несколько секунд бар ломится от народа. Когда через час он уходил, 95 % толпы отчаливало вместе с ним.

Марио не изменился. Мой бывший товарищ по «Стоку» Марко Арнаутович дружил с ним, когда оба играли за миланский «Интер». У Марко был красивый «Роллс-Ройс Врайт» – стильный, элегантный, неустаревающая классика. Попав под влияние Марио, он закатал его в хром. Думаю, что высказал точку зрения многих, увидевших это, заметив ему: «Марко, у тебя была такая красивая машина, зачем ты ее испортил?»

Или вот, к примеру, Найл Рейнджер (Ranger), бывший нападающий «Ньюкасла», попавший в сборную Англии, когда ему не было и 19 лет. Он купил себе «Рендж Ровер» (Range Rover) и добавил букву R к названию на капоте. Может показаться, что быть обладателем единственного на улицах Британии «Ренджера Ровера» достаточно, однако сзади Найл прибавил к эмблеме еще и слово «могучий». Получилось «Могучий Рейнджер-скиталец» (Power Ranger Rover). Спасибо, футбол. Иногда я думаю, что лучше бы стал почтальоном.

Мой собственный гараж начинался со смеси гордости и прозаичности: первым моим автомобилем был «Фольксваген Поло», ярко-зеленый. Заплатил я за него 5 тыс. фунтов, и ему было всего год. Зеленый, потому что нормальные цвета стоили по 8 тыс. Когда тебе 17 лет, ты играешь в молодежной команде и живешь с родителями, в ярко-зеленой машине есть большой смысл. Я потратился еще и на стереосистему, у которой загоралась лампочка, когда вставляешь компакт-диск. Когда ты возишь пятерых парней из Илинга в стан «Шпор» на тренировку и обратно каждый день, подобные мелочи имеют значение.

Я был так взволнован, когда получил права, что сразу же позвал парней покататься. Я считал, что все футболисты ходят в ночной клуб «Холливудс» в Ромфорде, и потащил всех на восток из западного пригорода, ни на секунду не задумавшись.

Возможно, вы смотрели «Переростков» и помните печальный инцидент с недоумками и автобусом. Задолго до появления этого ситкома мы попали в похожую передрягу, возвращаясь из Ромфорда в ярко-зеленом «Поло». В автобусе, который мы обгоняли, сидело несколько парней; мы опустили окна и красноречивыми жестами демонстрировали им свое превосходство на дороге. Напомню, мы все были недалеко от «Холливудс», было два часа ночи, и они ехали в ночном автобусе, а мы – в однолетнем подержанном «Поло».

Разве не забавно? Я так сильно смеялся, что въехал прямо в бордюр, пробил переднюю шину и сломал колесо. Даже не знаю, что было паршивее: автобус, медленно приближавшийся к нам, и страх, что обалдевшие пассажиры с удовольствием выбьют из нас все дерьмо, или час, проведенный в попытках поставить запасное колесо, или возвращение домой в Илинг в четыре утра, когда все мои пассажиры спали, а я вдруг осознал, что катаю ребят по всему Лондону весь вечер, не пропустив и полкружки.

Я любил «Поло». В отличие от «Астон Мартина», он подходил тому, кем я был и где я был в то время. Когда я ушел из «Шпор» в аренду в команду седьмого дивизиона «Далвич Хамлет», у них не было главного тренера. Дела обстояли буквально так: вот адрес клуба, с которым мы играем сегодня днем, у кого есть машина? Меня отвозил отец. В Премьер-лиге такого не бывает.

У каждого есть образцы для подражания, люди, на которых мы равняемся. В «Шпорах» Лес Фердинанд приезжал на тренировку в серебристом «Феррари». Этот автомобиль полностью соответствовал тому, каким классным человеком был его хозяин, по праву заслуживший титул сэра Леса. Он единственный из всех знакомых мне игроков, кто каждый раз аккуратно складывал грязный тренировочный комплект и оставлял его квадратной кучкой под крючком в раздевалке, а не бросал на пол, откуда утомленный администратор по экипировке был бы вынужден его поднимать. Когда расползлись слухи о том, что я отправляюсь в «Далвич», Лес вступился за меня. Прихватив за грудки нашего директора по футболу Дэвида Плита на автостоянке тренировочной базы, он сказал: «Послушай-ка, Крауч слишком хорош для их уровня». Представьте, каково мне было услышать такое, семнадцатилетнему, ничего еще не показавшему в футболе, ведь эти слова произнес игрок сборной Англии, легенда «Шпор», парень толковый и слов на ветер не бросавший. Я помню, как стоял на парковке и смотрел во все глаза, а Лес забрался в свой «Феррари» и, взревев, исчез в облаке пыли. «Пусть сейчас “Далвич”, но когда-нибудь, Питер, когда-нибудь…»

У нас, ребят из молодежной системы клуба, было правило: если не забил пенальти в нашем небольшом соревновании в конце тренировки, то тебя не везут на зеленом «Поло». Неудачникам приходилось пользоваться общественным транспортом, их ждал долгий путь от базы «Шпор» до Лаксборо-лейн, через мост M11 и до станции метро «Чигвелл», а затем часовая подземная поездка в Илинг, и то если повезет с расписанием на Центральной линии. Просто ужас! И вот как-то пыхтим мы вчетвером в «Поло» по Северному проспекту, слышим отчетливый рев и видим серебристый «Феррари», пролетающий мимо, а в нем парня, которого мы оставили на базе, в полном восторге ухмыляющегося нам с пассажирского сиденья. Классический сэр Лес.

Редко кому удается перейти из зеленого «Поло» прямо в серебристый «Феррари». Когда я ворвался в первую команду «КПР», мы с отцом отправились в салон «Рено» на шоссе A40 в Парк-Роял, и я влюбился в «Рено Меган». Мне хотелось развернуться: «Папа, у меня будет кабриолет», но отец отговорил меня от чрезмерной показушности. Именно так имя «Меган» и «показушность» впервые появились вместе в одном предложении. Не сходи с ума, сынок, возьми купе, а?

Несколько месяцев спустя меня назвали игроком года, и я почувствовал, что теперь заработал апгрейд, так что купил серебристый «Меган» с синей открывающейся крышей. Полагаю, что тогда я думал о себе как о мегачеловеке – не могу объяснить это как-то иначе.

Не каждый футболист помешан на машинах. В «КПР» со мной работала австралийская лягушка-путешественница по имени Джордж Кульчар. Он ездил на подержанном «Мини Метро», багажник которого выглядел словно мусорный бак: футбольные мячи, старые кроссовки, пустые пакеты и банки; когда Джордж что-то ел или пил за рулем, упаковку он просто перебрасывал через плечо. На замечания он реагировал, спокойно пожимая плечами: «Да мне все равно, приятель». Джордж нравился мне почти до такой степени, чтобы сесть к нему в его машину.

Или Роберт Хут, большой немецкий защитник, игравший со мной в «Стоке» и завоевавший титул в составе «Лестера». Когда нашим главным тренером был Тони Пулис, тренировки в основном крутились вокруг командных построений, а не физической подготовки. Он не хотел напрягать игроков дополнительной работой. Но Хут с его могучим телосложением Терминатора чувствовал, что таких нагрузок ему недостаточно, и решил в качестве тренировки ездить на велосипеде из Хейла в Сток. Даже по скоростному шоссе А50 это 65 километров в одну сторону. Если бы он ездил туда и обратно по второстепенным дорогам, чтобы избежать больших грузовиков, его точно позвали бы участвовать в «Тур де Франс». Я никогда не забуду, как он буквально влетал на парковку на своем карбоновом гоночном велосипеде. Очень впечатляюще.

Мода меняется. Когда я начинал в «КПР», крутой игрок Премьер-лиги водил «Мерседес», следующий в табели о рангах уже водил «БМВ». Когда я был в «Портсмуте», появилась мода на внедорожники. К тому времени как я перебрался в «Астон Виллу», по крайней мере, у одного из таких крутых игроков, как Ли Хендри, Дариус Васселл, Джей-Ллойд Сэмюэл или Гарет Барри, был «Ягуар». «Ягуар» похож на пулю. Когда включается двигатель, радиоантенна тихонечко поднимается из капота. Автомобиль очаровал меня своим дизайном, как будто я явился сюда из восемнадцатого века.

Иногда машины подходят игроку по характеру. Мой бывший напарник по «Ливерпулю» Джибриль Сиссе катался на «Крайслере» с огромным черно-белым изображением своей дочери на капоте. Время от времени он также появлялся в ретро «Кадиллаке» 1960-х годов, словно крутыш-выпускник старшей школы маленького американского городка. Имейте в виду, этот человек подключал к смартфону копию телефонного аппарата 1920-х годов, когда хотел позвонить, и делал это с таким видом, будто ничего странного не происходит. Не думаю, что он выпендривался: мы были вдвоем в раздевалке, когда я стал свидетелем его предпочтений. В этом мире не так много людей согласилось бы променять гарнитуру, созданную, чтобы дать человеку больше свободы, на аппарат, который занимает сразу обе руки во время звонка. Джибриль как раз был одним из них.

Ирония, учитывая среднюю зарплату футболиста, заключается в том, что машину нам часто дают бесплатно. В свои первые годы в «Эвертоне» Уэйн Руни постоянно появлялся в газетах рядом с синим «Фордом Ка» с регистрационным номером ROO NI («РУ НИ»). Он выглядел счастливым. На фотосессии с участием спонсоров сборной Англии «Хёндэ» предоставили мне один из своих лучших джипов в долгосрочную аренду. Больше всего в той машине мне понравилась так называемая кнопка вызова консьержа. Нажимаешь ее, и на связь выходит реальный человек, который готов помочь тебе с чем угодно: «Доброе утро, мистер Крауч, как вы сегодня?»

Я каждый раз удивлялся, хотя, возможно, мне просто отвечала сотрудница кол-центра откуда-нибудь вроде индийского Ченнаи, перед которой был открыт ноутбук с Гуглом. Но если я ехал не один, то всегда нажимал эту кнопку, отвечал «консьержу»: «Да, привет, все хорошо. Какая сегодня погода?» – и наблюдал за реакцией своего пассажира.

Правда, извлечь из этой функции бо́льшую пользу я не смог. Хороший консьерж поможет разобраться с чем угодно: адрес лучшего портного в городе, пара билетов на самое востребованное шоу. Я же обычно спрашивал дорогу до ближайшего «Макдоналдса».

Преемником «Хёндэ» стал «Фольксваген Фаэтон». До классики типичного футболиста ему было как до луны: практичный салон, внешность Роберта Хута. Товарищи по команде стебались, что я похож на крутого папашу или водителя, отправляющегося в аэропорт Хитроу встречать немецкого бизнесмена. Но что за машина! Так легка в управлении, такая непринужденная на автостраде. Я расставался с ней в огромном отчаянии. Теперь, вероятно, вы начинаете понимать, почему я чувствовал себя неловко в том «Астон Мартине».

По крайней мере, в сдержанном интерьере «Фаэтона» я мог с комфортом разместить свое двухметровое тело. Как-то 190-сантиметровый защитник «Портсмута» Алессандро Дзамперини подвез меня на тренировку в своем «Смарте». Наши колени расположились на уровне ушей и легонько бились о крышу. В это же время 165-сантиметровый Шон Райт-Филлипс приобрел огромный «Кадиллак Эскалейд», породив самое огромное соотношение размера водителя к величине автомобиля, пока его рекорд не побил Роберт Эрншоу, прибывший в штаб «Ноттингем Форест» на «Хаммере».

«Хаммер» непрактичный автомобиль в Великобритании даже для крупного человека. У него левый руль (в Великобритании левостороннее дорожное движение, соответственно, в ходу машины с расположением руля справа. – Прим. пер.). Он слишком велик для обычного парковочного места и не может заехать в многоэтажный паркинг. В «Саутгемптоне» у нашего бельгийского защитника Йелле Ван Дамма была такая машина; на ней было невозможно заехать в подземный гараж многоквартирного дома, в котором мы жили, и Йелле пришлось получать специальное разрешение совета дома, чтобы парковать свою машину на дороге за углом.

Кто еще, кроме футболиста, купил бы себе машину, которую невозможно ни водить, ни где бы то ни было оставить? «Хаммеры» даже изнутри не особо приятные. Они созданы для военных зон, а не яхт-гавани Оушен-Вилладж в Саутгемптоне. Они спасут от СВУ, но на них вы не попадете в Сэйнсбери. Сидеть в «Хаммере» неудобно, ведь подогрев сидений беспокоит солдат меньше, чем футболистов, и в нем по понятным причинам ловят только основные радиостанции.

Безумие, куда ни глянь. Помню, как Джермейна Пеннанта лишили водительских прав, а он все равно устраивал покатушки по городу, надеясь, что полиция не признает его хромированный «Астон Мартин» – и это в Стоке! Возможно, ему казалось, что его «Астон Мартин», словно автомобиль Джеймса Бонда в «Умри, но не сейчас», снабжен адаптивным камуфляжем и становится невидимым невооруженному глазу. Правда, Джермейн жил в Стоке уже несколько недель, когда ему позвонили из предыдущего клуба «Реал Сарагоса» и спросили, не потерял ли он свой спортивный автомобиль. Только футболист мог забыть, что припарковал «Порше» где-то на железнодорожной станции. Особенно «Порше» с номерным знаком P33NNT (ПЕЕННТ, созвучно с фамилией игрока. – Прим. пер.). Сомневаюсь, что он вообще садился на поезд.

Честно сказать, футболисты – ужасные водители. Тестостерон, молодость, автомобиль, который без спойлера взлетит в небеса… В пору нашей молодости в «Шпорах» во время межсезонья мы устраивали гонки на тренировочной базе в Эппинг-Форест. И первым становится… погоди-ка, это не «Эскорт» ли твоего приятеля обернут вокруг фонарного столба? Те, на кого мы равнялись, были не лучше. Хосе Домингес всегда опаздывал на тренировки. Остальные игроки уже выходят на поле, а он еще катит по дороге на своем «Порше», колеса вращаются, мотор ревет и затем начинает стучать, ведь Хосе уже бежит в раздевалку, бросив машину поперек парковочного места. Вот почему страховой полис обходится футболистам так дорого. Когда мне было 17, ежегодные отчисления страховой превышали стоимость самого зеленого «Поло». В попытке скостить их я пошел на продвинутый курс вождения. До сих пор храню полученное свидетельство, украшенное словами: «Вы теперь мастер-водитель». И обязательно напоминаю о нем Эбби, если она вдруг начинает критиковать меня, когда я за рулем: «Не спорь! Ты не понимаешь, что я делаю, ведь я куда более продвинутый водитель. Тебе официально далеко до моего технического уровня».

Существуют определенные неписаные правила по поводу автомобилей и футбола. По крайней мере, для меня. Во-первых, тренер не должен водить машину как у игрока. Никаких «Порше» или серебристых «Феррари». У тренера должна быть такая машина, за рулем которой ожидаешь увидеть шофера. Если же игрок купит себе такую, он будет выглядеть прислугой. Нет, нет и еще раз нет.

Во-вторых, нельзя покупать показушную машину, если ты или твоя команда играете плохо. Стивен Флетчер позировал со своим новеньким «Ламборгини Авентадор», в то время как его «Сандерленд» находился в зоне вылета. Что это, если не ужасные манеры. Тебе не должно быть стыдно за себя, но учитывать чувства болельщиков ты обязан. После поражения своей команды «Астон Вилле» со счетом 6:0 Джолеон Лескотт затвитил серебристый «Мерседес» за 120 тыс. фунтов стерлингов. Лескотт заявил, что его телефон сделал это самостоятельно из его же кармана. Что тут сказать, очень умный смартфон – или очень странный карман. Сам включается, открывает приложение камеры, выстраивает кадр и публикует фотографию в Твиттере. Вот бы мне такие способные карманы.

В-третьих, не забывайте о практичности. Когда я вернулся в «Шпоры» под руководство Харри Реднаппа, поездка из дома на базу отнимала у меня три часа в одну сторону. Моя спина медленно разрушалась. Купить «Мерседес Виано» с кроватью и телевизором позади, а также нанять отличного водителя имело смысл, и теперь некоторые другие игроки пошли по моему пути.

Давайте теперь поговорим о персонализированном номерном знаке. Годами мне поступали всевозможные предложения, и я даже всерьез собрался разориться на надпись TA11 1 (созвучно с англ. словом tall – «высокий». – Прим. пер.). Но я вовремя осознал всю нелепость этой затеи и отыграл назад. Зачем тебе, чтобы все знали, кто ты и куда едешь? Кроме того, при перепродаже машины с действительно специфичным номером круг потенциальных покупателей ограничивается. Если бы я купил номер P CR0UCH 1, то смог бы продать машину лишь какому-нибудь Полу или Филу (англ. Phil) Краучу, не наделенным излишним смущением. А ведь можно выбрать еще и такой тупой номер, который придется постоянно объяснять («Да, 8 – это B, 1 – это L, а 4 – это E, кроме второй такой цифры, она как раз означает 4»)! В общем, чушь, да и только.

Моя самая любимая футбольная машина? Трехколесный «Робин Релиант», приобретенный «Портсмутом», когда командой руководил Тони Адамс. Игроку, признанному худшим на тренировке, приходилось ехать на нем домой. Только представьте Дэвида Джеймса на такой крохе! Конечно, прежде чем ее вернуть, он добавил машине функциональности. В конце концов она стала пятиместной, багажник обрел встроенные динамики и прицеп, на колеса поставили литые диски, а на крышу – мегафон, подключенный к стереосистеме. Шон Дэвис бывало гонял на ней вокруг поля. Хорошие были времена.

Я с удовольствием обменял бы «Астон Мартин» на тот «Релиант». Вспоминая взгляд Роя Кина на светофоре, могу с уверенностью сказать, что он изменил мое сознание; без Роя я, возможно, кончил бы как Пеннант, Сиссе или Рейнджер. Ну, может, не как Рейнджер, но все же. Однако я вовремя рухнул обратно на землю. Спасибо, Рой.

Возможно, Рой все так же ездит по «Хейл Барнс», останавливается на светофорах, присматривает за молодыми футболистами и их возмутительными транспортными средствами. А может, тогда я видел не его, а персонификацию своей умирающей совести. Возможно, Рой Кин на светофоре являлся не мне одному.

Вполне вероятно, он даже не знал меня. Просто подумал: что за звездюк? И кто стал бы с ним спорить?