bannerbannerbanner
Название книги:

Беспощадный, или Искатели смерти

Автор:
Василий Головачёв
Беспощадный, или Искатели смерти

005

ОтложитьЧитал

Шрифт:
-100%+

В романе использованы стихи М. Алигер, В. Брюсова, В.Вишневского, И.Васильевой, А.Кравцова, С.Павлишина, В.Высоцкого.



Пробудись от сна, душа,

Огляди в раздумье строго

Все, что живо:

Как проходит жизнь, спеша,

Как подходит смерть к порогу

Молчаливо.[1]



Но есть еще одна святая сила.

Она меня любовью осенила,

Благословение дала свое —

Не женщина, не смертная —

Россия,

Великое отечество мое.[2]


Хорхе Манрике, испанский поэт, 1440–1479 гг
11652 год до н.э

День летнего солнцестояния

Впервые за многие сотни лет небо над горой очистилось от туч, и на величественный белый терем Храма Китовраса упал первый луч солнца, превратив его в сияющий снежно-золотой кристалл.

На верхней террасе Храма, венчающей главную маковку терема, стояли двое в бело-алых одеждах, глядя с высоты гигантского сооружения, единственного уцелевшего во время войны, на склоны горы, испещренные шрамами и трещинами, и на руины древнего города, засыпанные слоем пепла и обломками скал. Гора и остров представляли собой остатки некогда великой Гипербореи, исчезнувшей в волнах океана. Они медленно, но неотвратимо погружались в воду, со всех сторон окруженные подступающими льдами.

– Цена заплачена высокая, – глухо проговорил старший из жрецов, высокий, седой, с сияющими желтым огнем глазами провидца. – Может быть, слишком высокая.

– Но заставит ли это потомков наших следовать законам Прави? – отозвался второй, пониже ростом, но плотнее, с иссеченным морщинами жестким волевым лицом; глаза его казались прозрачными аквамаринами, подсвеченными изнутри. – Я не вижу будущего, оно для меня закрыто. А что видишь ты, Сварг?

Седой долго молчал, подставив лицо солнцу и полузакрыв глаза. Наконец он заговорил:

– Цель достигнута. Ликвидированы две последние тайные системы, паразитирующие на человечестве. Но я предвижу появление новых систем управления, еще более изощренных и агрессивных. Они превратят род человеческий в стадо, послушно кормящее избранных. Одна из систем искусственно создаст новый вид рабов, который станет носителем удивительной, но жестокой религии.

– Такое уже было, – покачал головой спутник седого.

– Эволюция идет по спирали, – рассеянно сказал седой. – Циклы повторяются. Структура контроля реальности создавалась уже не один раз.

– Коррекция популяции динозавров, – кивнул морщинистолицый. – Распад Лемурии. Теперь очередь Атлантиды и Гипербореи… Что дальше?

– Маги уходят. Останутся жрецы-бессмертные, хранители знаний. Социум изменится, но вместе с появлением новых пастухов появятся и новые носители ответственности. Структура контроля проснется и очистит землю от тех, кто жаждет абсолютной власти. Это Закон.

– И все вернется на круги своя, – усмехнулся его собеседник. – О нас будут сложены легенды, как слагались они о тех, кто чтил законы Прави до нас, потом легенды воспоют подвиги потомков, и так далее, и так далее. Кончится ли этот процесс когда-нибудь?

– Творец вернется, – убежденно сказал седой, – чтобы проверить, как живут Его Дети и Его Творение. Возможно, людям придется выпить океан страданий, прежде чем они окончательно сбросят всех пастухов. Но для этого им прежде всего надо изменить себя.

Помолчали, разглядывая стаю серебристых птиц, облетавших остров и гору с Храмом на вершине.

– Грустно уходить, – вздохнул спутник седого по имени Даждь. – Знаю, что это необходимо, но все равно грустно. Хочется пожить еще пару циклов, чтобы посмотреть на тех, кто придет нам на смену. Какими они будут?

– Смелыми, отважными, – улыбнулся седой, – справедливыми. Они будут нашими потомками, потомками богов, хотя и вспомнят о своих корнях не скоро. Их назовут славопоющими русами, то есть светловолосыми. Они заселят Святой материк и никому эту землю не отдадут. Несмотря ни на что!

– Ты… знаешь, Сварг?

– Я верю, Даждь, – ответил седой Сварг. – Верю и надеюсь. Пошли к остальным. Время не ждет, пора уходить и нам.

Один за другим они спустились по белокаменной лестнице вниз, в недра Храма, хотя могли бы перенестись туда мысленным усилием, так как оба владели легкоступом, то есть умели уменьшать вес тела, проходить сквозь стены и преодолевать мгновенно большие расстояния. В центральном зале Храма, где стояла фигура Китовраса, его основателя, высотой в пятьдесят локтей, сделанная из цельной глыбы железного метеорита, вокруг которой постоянно вились струйки золотистого сияния, уже собрались соратники Сварга и Даждя. Они представляли собой команду, исполнившую закон Прави: «Никого над нами, кроме Творца!» Команда выполнила свою задачу, сбросив путы пастухов, пытавшихся управлять человечеством согласно своим принципам. Дорогой ценой, но выполнила, хотя при этом война магов Атлантиды и Гипербореи-Арктиды уничтожила цивилизации, сбросив социум на уровень нулевого отбора. Но человечество уцелело, и у него еще был шанс восстановить свой потенциал и достигнуть вершин духовной зрелости, преодолев все свои комплексы, звериные инстинкты и неуемную жажду власти. Команде пришла пора уходить со сцены истории. Так велел Закон, установленный Творцом. Но только Сварг, пресветлый Князь Собора – водитель команды знал, что не за горами время активации Закона, следующего за самоликвидацией команды. Им еще предстояло вернуться в земной мир, хотя и в другом обличье, ибо на смену уничтоженным поводырям людей уже двигались их последователи.

Уходящие стояли в центре зала – две сотни владык в белых с пурпуром одеждах, седые и темноволосые, старцы и мужчины в расцвете сил, молодые женщины и старухи-ведуньи, и молча смотрели на водителя, понимая все без слов.

– Мы уходим, – заговорил Сварг, и звучный голос его взлетел птицей над всеми, странным образом не создающими впечатление покорной толпы, вернулся обратно вибрирующим эхом, от которого шатнулось пространство зала. – Мы уходим, но мы останемся здесь, на Земле. У каждого из вас есть своя личная задача и есть общая – хранить традиции Рода и передавать их потомкам нашим неискаженными. Это трудная задача, но ее надо выполнить. Слава Роду!

– Слава Роду! – отозвались сподвижники Сварга, будущие прародители и водители славопоющих племен, наполнив гулом гигантское помещение.

– Прощайте! И да хранит вас Род!

Эхо последних слов Сварга метнулось между резными колоннами и статуями зала, колыхнуло световую вуаль, окутавшую фигуру Китовраса красивой феерической радугой. Люди в бело-пурпурных одеяниях двинулись мимо нее к арке из белого, с блестками, камня. Проходя по одному под аркой, они замирали на короткое время, закрывая глаза, и шли дальше уже с иным выражением просветленных лиц. С этого момента они переставали быть бессмертными носителями Закона и становились защитниками Рода. Их ждала нелегкая судьба хранителей знаний.

Храм опустел.

Соратники Сварга и Даждя, витязи и ведуны, сели в летающие лодки – раманы и отбыли на материк, названный впоследствии Евразией. Руководитель команды и его уладич, заместитель, снова поднялись на террасу, венчающую Храм.

Стая птиц все так же продолжала летать над горой и Храмом, словно предчувствуя их скорое исчезновение и прощаясь с ними. Последние зеркально-прозрачные блики раман скрылись за горизонтом. Теперь двое магов на террасе остались последними представителями некогда могучей северной цивилизации, пережившими ее распад. Но пришло и их время уходить в Навь.

– Мы вернемся, – едва слышно пообещал Сварг.

И словно дождавшись его слов, остров под горой вздрогнул, низкий гул раскатился по водам океана, гора затряслась, завибрировала, длинные трещины разорвали ее основание. Храм на вершине горы закачался, задрожал, стал разваливаться.

Два мага поднялись в воздух мысленно-волевым усилием, продолжая наблюдать за развивающимся катаклизмом с высоты четырех тысяч локтей.

Из трещин в основании горы ударили вверх струи пара. Остров стал погружаться в воду быстрее. От него во все стороны прянула волна цунами, достигла льдов на горизонте, обрушилась на них, ломая огромной толщины поле на отдельные плиты и айсберги.

Затем буквально в несколько мгновений остров и гора ушли под воду, вверх взлетел гигантский пароводяной фонтан, с торжественной медлительностью оплыл, и вторая волна цунами помчалась к ледяным полям, довершая их ломку. Однако волнение воды продолжалось недолго, вскоре океан успокоился, превратился в зеркало – при полном безветрии, пряча под толщей вод утонувший материк – Арктиду, и лучи низкого солнца образовали золотой ореол вокруг двух крохотных фигурок, висящих в воздухе. Миг – и их не стало!

Защитники человечества, которым суждено было много тысяч лет спустя стать в памяти людей богами, ушли в иные сферы бытия…

 
Где океан, век за веком, стучась о граниты,
Тайны свои разглашает в задумчивом гуле,
Высится остров, давно моряками забытый, —
Ultima Thule.
 
 
Остров, где нет ничего и все только было,
Краем желанным ты кажешься мне потому ли?
Властно к тебе я влеком неизведанной силой,
Ultima Thule.
 
 
Пусть на твоих плоскогорьях я буду единым!
Я посещу ряд могил, где герои уснули,
Я поклонюсь твоим древним угрюмым руинам,
Ultima Thule…
 

Кострома
ХХI век

15 ноября, вечер

Квечеру пошел густой мокрый снег, и мир сразу преобразился, став плоским, двухмерным и двухцветным, серо-белым. Снег облепил ветви деревьев, скрыл под собой изъяны городского пейзажа и выглядывающие кое-где зеленые стрелочки елей, а пятна травы лишь подчеркивали всевластие наступающей зимы.

 

Преобразились и люди, уставшие от осенней распутицы и грязи. На лицах прохожих замелькали улыбки. И хотя до Нового года было еще далеко, целых полтора месяца, все ощущали приближение праздника, чему способствовали и отреагировавшая заранее реклама, и появившиеся в продаже елочные игрушки.

Однако настроение Андрея Данилина, бывшего инструктора спецназа по выживанию в экстремальных условиях, а теперь учителя физкультуры, было минорным. Во-первых, он окончательно разошелся с женой, переставшей терпеть покладистость мужа по отношению к начальству и его малые заработки.

Длилась эта агония совместной жизни уже много лет и наконец разрешилась естественным образом. Жена устроила Андрею очередной скандал (в молодости она была красавицей и знала себе цену), обвинила его во всех смертных грехах, в том числе – в наличии любовницы, чего он себе никогда не позволял, – и Андрей ушел из дома. Собрал вещи, книги, сел в машину – у него была двухлетнего возраста вазовская «Лада 2120» «Надежда» – и уехал. Теперь он снимал комнату у Анны Игнатьевны Резниченко, семидесятивосьмилетней старушки, бывшей учительницы русского языка, в доме по улице Беговой, недалеко от ресторана «Север» и гимназии, в которой работал. Естественно, данное обстоятельство не способствовало хорошему настроению. Но были и другие, не позволяющие чувствовать себя хозяином положения.

К примеру, в гимназии появилась в восьмом классе новая ученица. Девочка привыкла помыкать родителями, считала ниже своего достоинства заниматься физкультурой, за что и получала соответствующие оценки. А родители, особенно ее мать Эльвира Жановна, тут же начали жаловаться директору гимназии о «притеснении их любимого чада». Кроме того, отец пообещал даже устроить учителю физкультуры «сладкую жизнь», кое обещание недавно вылилось в открытый конфликт между друзьями отца девочки и Андреем.

К нему на квартиру заявились четверо подвыпивших мужчин и агрессивно потребовали «не издеваться над ребенком» и поставить дочери Эльвиры Жановны пятерку в четверти. Конечно, Данилин выставил за дверь всех четверых, но мужчины пообещали вернуться и «как следует проучить строптивого учителишку», что, в общем-то, вполне могло случиться.

Второе обстоятельство было сродни первому.

Три раза в неделю Данилин вел в городском Дворце спорта секцию русского боевого искусства «Характерник». В секцию ходили как молодые люди восемнадцати-двадцати лет, так и взрослые дяди и тети тридцати-сорокалетнего возраста. И вот однажды в середине октября к Андрею в зал ввалились крутые парни в одинаковых фиолетовых костюмах и потребовали научить их «сворачивать челюсти и ломать кости». Андрея покоробила их фамильярность и безапелляционность, но он, наверное, не стал бы противиться и принял парней в группу, если бы случайно не выяснил, что все пятеро являются телохранителями депутата Костромской городской Думы Иосифа Ивановича Лазарева, бывшего подполковника милиции, сколотившего состояние на посредничестве между криминальными структурами и государственными органами. Пришлось «фиолетовым» отказать, на что они отреагировали крайне болезненно и тоже пообещали Данилину «надрать задницу, чтоб не залупался», и если не согласится учить – засадить его на нары. В серьезности их намерений Андрей не сомневался. Эти люди, не знающие и не пытающиеся принять нормы нравственности и общественной жизни, жили по волчьим законам и считали себя хозяевами страны.

В шесть часов стемнело, на улице зажглись фонари, высвечивая торжественно-медленный, тихий снегопад, а Андрей все сидел у окна в темной комнате, смотрел на снег и думал о свой судьбе, впервые оценив одиночество не как дар, а как испытание. Данилину недавно исполнилось сорок шесть лет. Рост он имел высокий – под метр девяносто, седина только появилась в его темных, не очень длинных волосах. А в карих глазах, да и во всем облике чувствовалась дремлющая сила и доброжелательность. Друзья у Андрея были, но далеко: Толя Гармаш в Киеве, Юра Георгиади в Тбилиси, Слава Кондратьев, с которым он проучился в школе, в одном классе, все одиннадцать лет, в Москве. В Костроме же друзья так и не появились, были только хорошие приятели, с которыми он изредка встречался на работе, в спортзале или на вечеринках. Все-таки этот город не стал для него родным, хотя он и прожил в Костроме двадцать лет, переехав сюда – к жене – после свадьбы.

Впрочем, один друг все-таки имелся в наличии – Лёва, или Лев Людвигович Федоров, инженер-механик, кандидат технических наук, пятидесяти четырех лет от роду. Познакомился с ним Андрей десять лет назад, случайно, на дне рождения у двоюродного брата жены, также инженера. С тех пор они довольно часто встречались, особенно в те дни, когда Лев Людвигович возвращался в Кострому из длительных командировок, и с удовольствием проводили время в беседах. Федоров был старше Андрея на семь лет, но живой и общительный характер, увлеченность идеями и работой делали его намного моложе своего возраста, а если к этому прибавить отменное физическое здоровье – Лев Людвигович выглядел атлетом, – то получался облик спортсмена, а не заморенного кабинетной тишиной ученого. Недаром коллеги Федорова из Института прикладной механики шутили, что он – первый силач среди инженеров и первый инженер среди силачей. Иногда шутка сводилась к тому, что Льву Людвиговичу в институте нет равных по физическому развитию. После паузы следовало продолжение: и по физико-математическому тоже. Что, кстати, вполне соответствовало истине, потому что математическим аппаратом Федоров владел на уровне доктора физматнаук и все свои инженерные решения обосновывал и обсчитывал сам.

Правда, в последнее время, примерно с год, Андрей виделся с ним всего два раза, да и то минутно. У Льва Людвиговича началась полоса каких-то жизненных неурядиц, он ушел из института, некоторое время работал в Брянске у знаменитого на весь мир Владимира Леонова, отца-основателя теории упругой квантованной среды, потом жил в Москве, еще где-то, и Андрей почти потерял его след. Подумав об этом, он потянулся к телефону, собираясь тут же позвонить другу, но телефон вдруг зазвонил сам, будто ждал этого момента.

– Алло, – сказал Андрей, сняв трубку.

– Привет, дружище, – зарокотал в мембране голос Федорова. – Жутко рад, что застал тебя дома!

– И я рад! – искренне ответил Андрей. – Только что о тебе подумал, и тут ты звонишь! Прямо мистика. Ты где?

– Час назад из столицы. Не забежишь? А то я завтра опять уеду. Бог знает, когда еще свидимся.

– Непременно зайду. Лена с тобой?

– Нет, жена в Брянской губернии осталась, у родственников, я один прискакал. Но через месяц и она приедет. Так когда тебя ждать?

– У меня с семи до девяти тренировка, поэтому жди не раньше половины десятого.

– Обнимаю. – В трубке послышались гудочки отбоя.

Андрей, улыбаясь, положил трубку и стал собираться, чувствуя легкое нетерпение и теплое дуновение положительных эмоций. Хотелось бежать к другу немедленно, однако пропустить занятия с группой он себе позволить не мог.

– Я на тренировку, – предупредил Андрей хозяйку. – Буду поздно, друг приехал неожиданно, я к нему загляну. Так что вы меня не ждите, я буду сыт и весел.

– Ты уж поосторожней там, Андрюша, – озабоченно покачала головой худенькая, с лучиками-морщинками на добром лице и прозрачно-голубыми глазами Анна Игнатьевна. – Неровен час, хулиганы встретят. Вон что творится в городе-то – чуть ли не каждый день стреляют!

– Ничего, я тихонечко пройду, как тень, – пообещал Андрей.

Анна Игнатьевна улыбнулась, глаза ее молодо блеснули, и он вспомнил стихотворение:

 
Вот женщина – она не молода.
Вот женщина – она не хороша.
Но в ней стоит, как вешняя вода,
Высокая и светлая душа.
 

Поцеловав старушку, ставшую ему чуть ли не матерью, Данилин вышел с сумкой через плечо, но вынужден был остановиться, так как хозяйка догнала его и протянула зимнюю шапку.

– Зима уже на дворе, – сказала она строго, – голову простудишь.

Пришлось надевать шапку, хотя во все времена года он предпочитал обходиться без головного убора, потому что умел регулировать тепловой обмен организма и не мерз даже в лютые морозы.

В семь часов вечера Андрей был уже во Дворце спорта.

Свою секцию он организовал семь лет назад по образу и подобию Школы русского воинского искусства «Любки» (с ударением на последнем слоге), с руководителем московского филиала которой Данилин познакомился много лет назад, еще будучи инструктором минюстовского спецназа. Свою работу с членами секции он построил точно так же: сначала изучение законов движения и строения тела человека – через видение русской традиционной культуры, исследование возможностей своего тела, укрепление здоровья, изучение основ народного целительства, а уж потом – обучение способам самозащиты против одного или нескольких противников и работа с оружием. Такая практика принесла свои плоды. Кроме детской группы, набралась еще и взрослая, люди ходили на занятия с удовольствием, потому что в отличие от «сенсеев» других школ боевых искусств их учитель никогда ни на кого не повышал голос, не муштровал, не заставлял бездумно выполнять приемы и уж тем более не наказывал, хотя дисциплину на занятиях поддерживал достаточно строгую. За это его любили, уважали и готовы были выполнить любое распоряжение.

На этот раз к началу занятий взрослой группы пришли трое новеньких, двое парней и девушка, которые услышали о секции от своих друзей и решили попробовать себя в новом для них деле. Андрей усадил их на скамеечке за пределами тренировочной зоны, посоветовал сначала присмотреться к занятию, а уж потом прийти на следующий «сход» в спортивной форме – если они за это время не раздумают стать «характерниками», как называли сами себя члены группы.

– Сегодня наша теоретическая часть такова, – начал Данилин, когда группа рассредоточилась по залу так, как было удобно всем; одевались ученики по-разному, кто в спортивное трико, кто в кимоно, но большинство все же предпочитали носить обычные холщовые свободные штаны и такие же рубахи с вырезом на груди, как и сам Андрей. – Поговорим об экспресс-оценке возможностей противника. За несколько секунд до нападения вы должны выяснить много важных вещей: физические данные противника, наличие оружия, степень готовности к реальному бою, нервно-психическое состояние и уровень опьянения, если таковое имеется. Последние два аспекта наиболее важны, так как вам могут встретиться люди, которых в народе прозвали отморозками. Это в большинстве своем психопаты и акцентуированные личности, пребывающие в постоянном нервном напряжении, разряжать которое они могут только агрессией, издевательством и физическим насилием. Они отличаются крайней жестокостью, пониженной чувствительностью к боли и притуплением инстинкта самосохранения. И вот с ними-то надо уметь общаться и вести себя достойно.

– Это значит – надо их не раздражать? – спросила одна из женщин, крупнотелая и мощная, способная, наверное, как говорил поэт, и коня на скаку остановить.

– Это значит, – улыбнулся Андрей, – что надо ясно понимать, с кем вы имеете дело. Отморозки, равно как пьяные и наркоманы, способны на что угодно. Многим из них убить человека так же легко, как раздавить муху. Поэтому для общения с ними надо не выглядеть сильным, а быть сильным, и демонстрировать не показное умение строить «японские» позы, а реальное умение драться до конца, невзирая на боль и раны. В ином случае лучше сразу же обратиться в бегство или сдаться на «милость» победителя – со всеми вытекающими последствиями.

Члены группы – в этот вечер их собралось больше тридцати – зашумели и смолкли.

– Но есть ли смысл начинать бой, если они вооружены? – задал вопрос пожилой мужчина с окладистой бородой, Багратион Петрович Самохин, сторож санатория, которого все за глаза почему-то прозвали Кутузовым.

– Вот об этом и побеседуем, – сказал Андрей. – А потом приступим к физическим упражнениям.

Однако побеседовать с учениками ему не дали.

 

В зал вдруг вошли плотной группой человек семь – все крепкие, накачанные, в одинаковых фиолетовых костюмах, и Андрей узнал среди них своих недавних визитеров, пожелавших поучиться боевому мастерству. Затем из-за их спин не спеша выдвинулся невзрачный господин в желтом костюме, худой, лысоватый, заросший рыжей щетиной, обозначающей, очевидно, бородку. Глаза его закрывали модные «витрины» – зеркальные очки, покрытые светоотражающей, как мыльный пузырь, пленкой. Это был депутат городской Думы Иосиф Иванович Лазарев собственной персоной.

– Мне тут сообщили, – сказал он жирным мурлыкающим голосом, не здороваясь, – что ты отказался учить моих мальчиков. Подумал о последствиях?

Андрей переглянулся с Багратионом Петровичем, прочитал вопрос в его глазах и отрицательно качнул головой. Затевать скандал не хотелось.

– Прошу вас выйти из зала, – сказал он с максимальной вежливостью и убедительностью. – Если вы хотите поговорить со мной, я сейчас подойду.

– Ты отказал моим пацанам, – не обратил на его слова внимания депутат. – Без всякого повода. Меня это сильно огорчило. Ну, раз ты такой крутой и не хочешь их учить, тогда мы тебя слегка поучим. Мальчики, сделайте мастеру бо-бо.

Семеро крепышей двинулись к Данилину, поигрывая появившимися в руках резиновыми дубинками и бейсбольными битами.

Ученики Андрея, ошеломленные таким оборотом дела, в замешательстве начали переглядываться, роптать, кое-кто из парней шагнул вперед, собираясь защитить учителя, но он их остановил.

– Урок продолжается. Вспомните, о чем мы с вами только что говорили. Это те самые отморозки, и с ними надо вести себя соответственно. Никаких переговоров! Голая правда жизни! Передвигайтесь мягко и быстро, не отрывая стопу от пола. Не подпрыгивайте на носках, как боксеры на ринге, не делайте финты, не тратьте время и силы. Смотрите и запоминайте.

Андрей спирально-сложным движением уклонился от ударов двух дубинок сразу, ускорился и уложил обоих атакующих несильными с виду тычками костяшек пальцев в шоковые точки на шее и на затылке. Парни еще не успели упасть на пол, как он достал третьего – сильным ударом в локоть выбил бейсбольную биту, а вторым – ногой в голень – заставил молодого человека с криком отскочить на одной ноге.

На несколько мгновений движение остановилось.

– Может, хватит? – миролюбиво спросил Андрей, продолжая контролировать ситуацию. – Поговорим как цивилизованные люди.

– Я т-тебе покажу цивилизованных! – прошипел Лазарев, ощерясь. – Поломайте ему ребра! Шамиль!

Смуглолицый, с черными усами и гривой черных волос парень достал из чехла на лодыжке нож и, пригибаясь, раскачиваясь с ноги на ногу, держа в одной руке биту, а в другой нож, пошел на Андрея.

– Уровень два, – обратился Андрей к ученикам, словно продолжая лекцию. – Нападение с применением холодного оружия. Никакие спортивные схемы в таких случаях не действуют. И бить противника надо в полную силу, без пощады.

Он дождался, когда подкравшийся со спины парень ударит его дубинкой, ушел с вектора удара и тут же рывком за руку подставил нападавшего под удар черноусого Шамиля, не то чеченца, не то аварца. Раздался крик. Бита легла прямо на плечо парня, перебив ему ключицу. В то же мгновение Андрей оказался сбоку от противника, сжал железными пальцами запястье руки с ножом и сильным ударом в нос отбросил черноусого на двух еще не принимавших участия в схватке приятелей. Затем добил крепыша, который вознамерился было напасть на него с тыла.

Вскрикнувший Шамиль выронил нож, упал, закатывая глаза. У него был сломан нос.

Двое парней с дубинками попятились было, оглянулись на своего босса, потом, повинуясь его жесту, бросились на Андрея.

Ему понадобилось ровно четыре секунды, чтобы справиться с ними.

Русская школа боя культивирует около двух десятков приемов, позволяющих остановить противника сильной болью, не причиняющих при этом существенного вреда здоровью, и Андрей воспользовался двумя из них. Первому парню он, соскользнув с дубинки, нанес удар в бровь, второму – также выкрутившись с траектории дубинки – в спину меж лопатками. С криками боли оба отскочили к своему господину, уже не помышляя о нападении.

Движение в зале снова прекратилось.

Ученики Андрея, восхищенные демонстрацией мастерства своего учителя, замерли и смотрели то на него, то на охающих гостей, то на их обескураженного предводителя.

Очнувшийся Шамиль сунул было руку под борт пиджака, где у него находился пистолет в наплечной кобуре, но Лазарев не стал доводить ситуацию до криминального завершения. Свидетели вооруженного нападения ему были не нужны.

– Уходим! – каркнул он, отступая. – Ну ты и козел, мастер! Ведь мы ж тебя теперь…

Андрей шагнул к нему, и депутат отшатнулся, замолчал, бледнея, попятился к выходу из зала.

Послышался смех – это засмеялись зрители удавшегося спектакля, парни и девушка, впервые пришедшие на тренировку.

Скрипя зубами, прихрамывая, морщась, держась за головы и травмированные части тела, грозные визитеры удалились, оставив несколько дубинок и бит.

– Соберите и выбросьте, – кивнул на них Андрей.

Ученики помоложе с охотой выполнили просьбу.

– Ну а теперь продолжим наши занятия.

– Андрей Брониславович, – сказал Кутузов, теребя бороду, – я не понял, как вы уложили первых двух гангстеров. Что это за приемы?

– Это приемы из арсенала «отравленный коготь» – удары по нервным центрам и чувствительным точкам. У японцев это искусство называется Дим-Мак – искусство «ядовитой руки», у китайцев – Да-цзе-шу – искусство пресечения боя. В русских стилях нет специального термина, хотя некоторые инструкторы и дают данной области единоборств свои названия типа «отравленный коготь» или «техника смертельного касания». Мы тоже будем изучать эту технику, но прежде научимся находить обезболивающие нервные узлы и точки реанимации, что намного важнее. Все, разговорам конец, начинаем заниматься.

Обступившие было учителя взволнованные происшедшим ученики быстро построились, и Андрей мимолетно подумал, что визит депутата Лазарева со своими телохранителями сделал доброе дело – показал всем возможности русского стиля боевых искусств. Более удачных «показательных выступлений» придумать было невозможно.

Тренировка прошла исключительно продуктивно. Воодушевленные примером учителя члены секции занимались познанием техники самореализации с небывалым рвением. Заставлять их добиваться максимальной точности выполнения приемов Андрею не пришлось ни разу.

Закончив занятия, он принял душ и поехал к Федорову, по пути заскочив в магазин и купив коробку конфет. Как и он сам, Лев Людвигович алкоголь не употреблял, зато любил сладкое и соки.

Они обнялись.

Хозяин сжал гостя так, что у того затрещали ребра. Одет он был в цветастый китайский халат, в котором могли уместиться двое таких, как Андрей.

– Рад тебя видеть, мастер. Есть хочешь?

– А что ты можешь предложить? – полюбопытствовал Андрей, разглядывая необычно худое, с темными кругами под глазами, лицо друга. – Ты неважно выглядишь, Людвигович. Али случилось что?

– Ничего не случилось, – отмахнулся Федоров, смурнея, жестом пригласил гостя на кухню. – Лечит меня жизнь, лечит от наивности, да все никак вылечить не может. Может, возраст еще детский, раз я в идеалы продолжаю верить? От искушений отказываюсь?

– Возраст не приносит мудрости, – покачал головой Андрей. – Он лишь позволяет видеть дальше: как вперед, так и назад. И очень грустно бывает оглядываться на искушения, которым ты вовремя не поддался. Так что пора и тебе над этим задуматься.

– Прямо афоризмами заговорил.

– А это и есть афоризм. Роберту Хайнлайну принадлежит, был такой американский фантаст.

– Читал в детстве, хотя ничего не помню. Из еды у меня жареная картошка и селедочка, соления всякие. Будешь?

– Не откажусь после тренировки. Пить что-нибудь в твоем доме имеется?

– Молоко, чай, вишневый сок. Да, я от деда из Брянской губернии сбитень малиновый привез, хочешь попробовать? Только он хмельной, в голову будь здоров как ударяет.

– Нет, лучше соку налей.

– Вольному воля, спасенному рай. А я хлебну дедового сбитня, мне можно, я не спортсмен.

Они чокнулись стаканами, выпили каждый свой напиток. Потом Лев Людвигович поставил на стол сковороду с картошкой, открыл банку с консервированным салатом, и оба принялись жевать, поглядывая друг на друга.

– Я не понял твоего высказывания насчет искушений, – сказал Андрей. – Что ты имел в виду?

– Не то, о чем ты подумал, – ухмыльнулся Федоров; глаза его заблестели. – Как известно, пророков в родном отечестве не любят и не замечают. Попробовал я сунуться со своими предложениями в госструктуры и получил от ворот поворот. Осмеяли и даже пообещали посадить «за попытку получения государственных средств в личное пользование».

– Ну, тупости нашим чиновникам не занимать, – согласился Андрей. – Давно известно, что самый страшный на свете зверь – российский чиновник, защищающий свою персональную кормушку.

– Вот я и говорю – выперли меня на всех уровнях. Только в военном ведомстве пообещали рассмотреть мою заявку, да уже почти год прошел, а от них ни слуху ни духу. Зато американцы готовы взять меня на полный кошт, обеспечить всем необходимым, дать квартиру, машину, счет в банке…

1Хорхе Манрике, испанский поэт, 1440–1479 гг.
2Николай Грибачев, рус. поэт, р. 1910 г.

Издательство:
Эксмо
Серии:
Экстазис
Книги этой серии: