Любовные ошибки леди Валери

Глава 4

В следующий раз, когда Ланкастер вызвал его к себе, Гил снова увидел перед собой воина, полного сил и внимания.

«Наконец-то! Он поручит мне возглавить вторжение».

По какой-то причине ему захотелось поделиться новостью с леди Валери.

Он был так уверен, что время настало, что не сразу понял слова Ланкастера, обращенные к нему.

– Нам нужно больше кораблей… – начал герцог.

– Больше? – В последний раз, когда он оценивал ситуацию, у них были готовы и корабли, и войска и они ждали лишь известия от послов, чтобы уточнить маршрут. – Зачем? Неужели португальцы отказались от союза с нами? – Если так, им действительно понадобится больше кораблей для лобовой атаки.

– Не для Кастилии. Мой отец, король, посылает Пембрука снять осаду во Франции.

Эдуард, отец Ланкастера, – владыка всей Британии. Его желания превыше всего. Гил, которому стало не по себе, снова мысленно сосчитал, сколько у них людей.

– Вы намерены отвлечь наших людей ради его усилий?

– Нет, – ответил герцог недвусмысленно, как и рассчитывал Гил. – Пембрук возьмет с собой небольшой отряд и золото. Остальных солдат он наймет, когда высадится в Бретани. Оттуда они пойдут через Аквитанию…

Гил слушал, не перебивая, но каждое слово Ланкастера отзывалось горечью в его ушах. Франция принадлежала Плантагенетам еще прежде Англии. Они не могли допустить, чтобы сейчас ее отобрали.

– Мы ждем известий из Португалии, – заключил Ланкастер. – Так что новые планы не задержат нашу экспедицию.

Молчание Португалии, другие набеги, которые распыляют корабли и силы… Гил все больше терял терпение. Но командир должен знать, когда лучше наступать, а когда придержать силы. Когда они доберутся до Кастилии, недели досады будут забыты.

– Завтра же я уезжаю в Лосфорд, – заверил он.

Лосфорд, сторожевой замок на английском побережье, был местом, где он много лет назад учился быть рыцарем. В гавани неподалеку от замка он рассчитывал найти судовладельцев, которые рады будут получить лишние монеты за то, чтобы переправить солдат и лошадей через Ла-Манш. Пригодятся небольшие рыболовные суда и даже суда помельче.

На плечо ему легла рука.

– Но вначале кое-что еще.

Он снова преисполнился надеждой.

– Все, что угодно!

«Наконец-то! Глава кастильских рыцарей…»

– Ты должен жениться.

– Что?! – Гил покачал головой.

Должно быть, он ослышался. Они ведь говорили о войне, а не о свадьбах.

Но Ланкастер упрямо повторил:

– Жениться. Ты должен жениться.

– Конечно, милорд. – Как можно думать о женитьбе, когда на чаше весов лежит Кастилия? – Когда-нибудь я непременно женюсь. Сейчас не время…

– Ты должен жениться сейчас. До того, как… – Герцог не договорил.

До того, как он снова возьмет в руки оружие. До того, как ему будет грозить смерть.

– Милорд, со свадьбой можно подождать.

Ланкастер покачал головой.

– Ты ждал дольше большинства. Ты ведь хочешь жениться?

Гил никогда не задумывался о будущем, хотя и не сомневался в том, что он тоже когда-нибудь женится. Все мужчины вступают в брак. Но для него семейная жизнь пока была недостижимой мечтой. Он не собирался жениться, пока его достижения не засияют так ярко, что заставят всех забыть мрак, которым окутана фамилия Бруэнов, его предков по материнской линии.

Представляя себе будущее, он смутно думал о том, как все будут почитать и уважать его. Он поселится в Кастилии и однажды присмотрит особенную женщину, которая станет ему так же дорога, как для герцога его первая жена.

Глупые мечты! И все же он не сомневался: когда он станет тем, кем хочет быть, появится и женщина, которую он назовет своей женой.

– Да, ваше величество… хочу. Когда настанет время.

– А дети? Хочешь ты детей?

Он хотел сына. Хотел так же сильно, как голодающий хочет хлеба.

– Когда захватим Кастилию, милорд. – Когда он сможет вернуться в сады Алькасара, на сей раз как человек, которому там место. – Тогда – с радостью.

Герцог покачал головой.

– Нет, так долго ждать нельзя. Если что-то случится со мной, королева родит наследника, который сядет на трон. Если мы потеряем моего брата, его сын сядет на трон моего отца. Если что-то случится с тобой…

Смерть может настигнуть его в любой момент. Сегодня. Завтра. Он может умереть от несчастного случая или от болезни. Во Франции с таким же успехом, как и в Кастилии.

Ланкастер стал отцом четырех сыновей, а выжил из них только один. Так что герцог прекрасно понимал, насколько скоротечна жизнь. Гил тоже это знал, но почему-то верил, что смерть его не настигнет, пока он не обелит фамилию Бруэн.

Герцог откашлялся.

– Избранный мною военачальник должен думать о будущем.

Неужели условием его назначения является брак?

– Кто? – с трудом спросил Гил, наконец решив проверить свои предположения. – На ком я, по-вашему, должен жениться?

Гил никогда не думал о том, как должна выглядеть его будущая жена. О сыне с такими же голубыми глазами, как у него, он думал часто и так подробно представлял его себе, словно мальчик уже существовал в действительности. Но кто та женщина, которая будет согревать ему постель и просыпаться рядом с ним день за днем в грядущие годы? Об этом он не имел ни малейшего понятия.

Перед ним вдруг мелькнуло лицо Валери. Почему он сейчас подумал о ней?

– Я выбрал, – произнес герцог, – леди Валери.

Сердце у Гила снова забилось чаще. Неужели герцог прочитал его мысли?

Но он вовсе не хотел такую жену. Да, возможно, Валери разделяла его страсть к Кастилии, но, судя по тем словам, какими они обменялись, он не считал, будто они подходят друг другу. Упрямая, своевольная… Он всегда думал, что его жена будет… другой. Например, она не станет напоминать ему о его неудачах.

– Но мы сейчас ведем войну. Королю нужны корабли. Сейчас нет времени…

– Времени на то, чтобы уложить ее в постель, тебе хватит, – с мрачной улыбкой произнес человек, успевший уложить жену в постель где-то между Францией и побережьем Англии.

Кровь у Гила закипела, тело напряглось, как будто внезапно его освободили от обета. Он узнает, какого цвета у нее волосы, погладит нежную кожу у нее на плече… как все это соблазнительно!

– Но мой долг по отношению к вам, к Кастилии… Ланкастер взмахнул рукой.

– Твоя женитьба ничего не изменит. – Потом он как будто что-то вспомнил, и его лицо омрачилось. – Для меня не изменило. Во всяком случае, в этот раз.

Но Гил хотел перемен. Ему нужны были перемены. Если он женится сейчас, ему нечего будет предложить жене, кроме того дома, откуда он бежал без оглядки.

– Неужели нельзя подождать со свадьбой, пока мы не вернем Кастилию?

– Я сказал, что это ничего не изменит, – повторил Ланкастер, – но перемены наступят, Гил, как наступают для всех мужчин, хочешь ты того или нет. – Воспоминания и сожаление проступили на лице герцога. – Вот почему ты должен жениться сейчас. – Его слова были вескими, окончательными. Они не допускали возражений.

– А она… хочет? – с трудом спросил Гил. Его вопрос привел герцога в замешательство.

– Она женщина. И сделает так, как я велю.

И Гил тоже. Ни ему, ни его будущей супруге не придется ничего решать самим. Конечно, любой из них может отказаться от брака у дверей церкви, но церковь управляет жизнью после смерти. Ланкастер, монсеньор Испании, управляет их жизнью на земле – и ее, и его. Их отношения со своим повелителем превратились в вереницу согласий и обещаний. Одни из них написаны на пергаменте, другие в сердце, но все связи основаны на чести, крепкой, как железо. Их обеты нерушимы.

Особенно если Гил хочет стать тем, кем он хочет стать.

Но его истинный вопрос так и остался без ответа. «Захочет ли она меня? Возьмет ли она в мужья Бруэна?»

Он спросил по-другому:

– А ее родственники… согласны?

– У нее не осталось близких родственников. И детей от Скаргилла нет, так что никто не станет конкурировать с теми, которых подаришь ей ты.

Он молча кивнул, поняв, почему герцог решил, что она станет для него хорошей партией. У нее не осталось родни. Никто не будет против.

– Она сказала… – начал Гил, – что ее прабабка служила Элеоноре Кастильской.

– Да, – кивнул герцог. – И на протяжении нескольких поколений ее семья оставалась незапятнанной.

Гил стиснул зубы. Ему нелегко было признать, что безупречная репутация жены нужна ему больше, чем все богатства мира.

Решив, что молчание – знак согласия, герцог продолжал:

– Ее приданое – клочок земли, который много лет назад подарили ее предкам. Но сейчас земля официально находится во владениях Скаргилла, а он умер в долгах. Я распоряжусь, чтобы вместо земли ей выплатили вдовью долю.

Герцог имеет право на такие вещи.

– Она уже знает… о вашем решении?

Герцог улыбнулся.

– Я подумал, что ты сам передашь ей хорошую новость.

Гил сомневался, что Валери сочтет новость такой уж хорошей.

– Завтра я уезжаю в Лосфорд. Когда я вернусь…

– Нет. Сейчас! Ты скажешь ей обо всем до отъезда. Гил вздохнул. Может быть, подумал он, фортуна ему улыбнулась. Он поклонился и вышел. Какой бы своевольной она ни была, он надеялся, что она ему не откажет.

– Сэр Гилберт просит вас выйти к нему.

Валери огляделась по сторонам. Шепот пажа был слышен только ей. Королева спала, а другие дамы, как всегда, подчеркнуто игнорировали англичанку.

Никто ее не хватится.

Она отложила в сторону ненавистное вышивание и следом за пажом вышла в приемную, стараясь не краснеть при воспоминании об их последней встрече. Все ее предыдущие разговоры с сэром Гилбертом были неприятными. Что снова привело его к ней? Может быть, он хочет предупредить ее против сплетен о леди Кэтрин и монсеньоре Испании? Не нужно. Пустая болтовня лишь навредит Кэтрин и королеве.

Мрачная складка его губ не успокоила ее. Его прозвали Кастильским волком. Сегодня он в самом деле был похож на волка. Что бы он ни собирался ей сказать, едва ли это что-то хорошее.

Она вспомнила легенду: «Если волк увидит человека до того, как человек увидит волка, человек лишится голоса. Если человек увидит волка первым, волк больше не сможет быть лютым».

Судя по всему, он увидел ее первым.

Она подошла к нему, и он сухо поклонился.

– Я должен поговорить с вами наедине. Давайте пройдемся.

Валери жестом отпустила пажа и последовала за сэром Гилбертом в коридор. Он шагал шире, чем она; ей пришлось почти бежать, чтобы поспевать за ним, и все равно она отставала.

Наконец, по-прежнему с мрачным видом, он повернулся к ней.

Она остановилась чуть поодаль и ответила ему таким же взглядом.

– У меня не такие длинные ноги, как у вас!

Какая-то тень мелькнула у него на лице, как будто она его пристыдила.

Она снова забежала вперед, говорила так, словно имела право ему возражать. Закричит ли он на нее? Поднимет ли на нее руку? Нет. У него нет прав мужа. Она в безопасности.

Он жестом указал на нишу с каменным сиденьем.

– Тогда сядьте.

Валери села. В коридоре, вдали от ближайшего камина, было пусто, а камень холодил даже через ее шерстяное платье.

Сэр Гил не сел, а навис над ней; широкие плечи загораживали сквозняк от окна. Он показался ей еще более устрашающим, чем всегда. Она снова отважилась поднять на него глаза. Он смотрел на нее, как будто она была неприятельской армией на поле боя.

Ей хотелось отвести глаза, взглянуть на безоблачное небо, понять, будет ли дождь, смотреть куда угодно, только не ему в лицо. И все же она напустила на себя хладнокровие и ждала, что он скажет.

Он начал без всяких вступлений:

– Герцог приказал мне жениться на вас. – Он говорил прямо и без всякого чувства. Однако его слова потрясли ее, как будто он проткнул ее мечом. Исчезли все надежды на независимую жизнь, даже на несколько недель передышки.

– Но я служу королеве… – с трудом ответила Валери, как будто это могло ее спасти. – Она просила меня остаться…

– И вы останетесь в ее свите, пока она того желает.

Только до Пасхи, предупредила Ла Рейна. Кроме того, в Великий пост жениться нельзя. А потом? Она снова окажется в зависимости от мужчины.

Валери помолчала, позволяя себе свыкнуться с мыслью. Она не должна ожидать самого худшего. Сейчас собирают войска и корабли, чтобы плыть в Кастилию. У стоящего перед ней человека много других обязанностей и нет времени, чтобы устраиваться в новом доме.

– Значит, мы считаемся помолвленными… На какое-то время.

– Нет. – Его лицо оставалось мрачным, как будто он видел не больше радости в их браке, чем она. – Мы должны пожениться до того, как я отплыву в Кастилию.

Тем не менее она пока не услышала, когда именно они поженятся. Сколько у нее есть времени? Несколько недель? Несколько дней? Может, у нее осталось всего несколько часов свободы?

– Когда? Когда состоится наша свадьба?

Сколько у нее еще дней, когда она будет сама себе хозяйкой?

– Через несколько недель. Война приближается. Очевидно, этот мужчина еще ни разу не был женат. Он понятия не имел о том, что ждет их впереди.

– Но ведь необходимо сделать оглашение…

– Ланкастер обо всем позаботится.

Теперь она поняла. Спорить бесполезно. И откладывать тоже нельзя. Решение уже принято. От нее снова ничего не зависело – ведь власть принадлежит мужчинам. С застывшей улыбкой на губах она встретилась с ним взглядом и пробормотала те слова, которые он, должно быть, от нее ждал:

– Конечно, для меня это большая честь, и я постараюсь угождать вам, насколько возможно…

Ее ответ привел его в замешательство.

– Вы станете моей женой? – неуверенно спросил он.

Ей хотелось закричать: «Нет!» Они с сэром Гилом едва знакомы. Какой он – жестокий или добрый? Богат он или у него есть только кольчуга?

И все же сейчас важнее другое: что известно ему.

Он стал невольным виновником и свидетелем ее унижения. Ему известно, что муж изменял ей с другой женщиной. Он привез грязное и мятое доказательство ее несостоятельности как жены…

Вдруг она вспомнила, что ей снова придется угождать мужу, и к ней вернулись знакомые страхи. Будет ли он, как Скаргилл, бранить ее за слишком маленькую грудь и слишком узкие бедра? Возненавидит ли и он самый звук ее голоса и будет ли постоянно приказывать ей заткнуться?

И хотя она не сомневалась, что и этот мужчина когда-нибудь начнет искать другую, плохо, если она не понравится ему с первой же ночи, когда он ляжет к ней в постель. Он заранее знает, что она оказалась недостаточно хороша для первого мужа.

И все же он спросил о ее согласии. Вопрос прозвучал неловко, но показался на удивление добрым. Как будто он притворился, что выбор все же остается за ней. Неужели он не понимает, что ей не дано выбирать? Она всегда хорошо понимала одно. Ни одна женщина не имеет права отказываться от брака.

Поэтому, высоко подняв голову и делано улыбаясь, она кивнула:

– Да. Я выйду за вас замуж.

«Я выйду за вас замуж». Ее слов достаточно, чтобы удовлетворить церковное право. Это позволит ей называть его мужем.

Он вздохнул, как будто после ее согласия самая тяжелая часть оказалась позади.

– Значит, мы помолвлены. – Однако на его лице застыло неуверенное выражение. – Разве вам больше нечего мне сказать?

Она кашлянула, пряча смех, который угрожал вырваться наружу. Жена не имеет права смеяться над мужем. Особенно если хочет сносного существования. Но ей показалось, что стоящий перед ней мужчина полон противоречий: он по очереди становится суровым, злым, добрым… а теперь он так же не уверен в будущем, как она.

Ей нужно задать важные вопросы о земле и его родственниках, о том, где будут жить, когда поженятся. Правда, сейчас его ответы ничего не значат. Монсеньор Испании обо всем позаботился. Значит, быть по сему. Ей остается лишь склонить голову, прикусить язык и подчиниться его воле.

– Что же дальше?

– У меня есть обязанности перед герцогом, как и у вас перед королевой. Мы продолжим их исполнять.

Валери кивнула так же сухо, как он, но на ее губах заиграла полуулыбка, как будто его ответ ей понравился. Она получала частичную, но сбивающую с толку передышку.

– Но я должна познакомиться с вашими родными, перевезти вещи, устроиться в вашем доме, создать уют… – После того как она вышла за Скаргилла, у нее появилось множество дел: пришлось решать имущественные вопросы, заниматься усадьбой, отводить для него место в доме, который прежде принадлежал только ей…

Все для того, чтобы готовиться к рождению ребенка, которое так и не наступило.

– Ничего не изменится. – Он произнес последние слова как обет, а затем встал, считая разговор оконченным. Неужели он считает, будто все решено?

Ничего не изменится? Сразу видно, что он никогда не был женат, иначе он бы понимал, что изменится все. Или, может быть, для него все действительно останется, как прежде. Только Валери снова придется в корне переиначить свою жизнь, чтобы приспособиться к новому мужу. Если у него нет своего дома, может быть, они поживут во Флореме, как жили они со Скаргиллом. Одна мысль об этом приносила утешение.

– Я сама должна сказать королеве, что выхожу замуж?

Как делаются такие вещи? Ее жизнь всегда была связана с отдаленным имением, а не с королевским двором.

Сэр Гил пожал плечами.

– Может быть, ей сообщит обо всем монсеньор Испании. Я не знаю, как делаются такие вещи.

– Как вам угодно, милорд.

– Не нужно так меня называть.

«Милорд»… Скаргиллу такое обращение нравилось больше остальных.

– Но ведь вы будете моим господином и повелителем.

– Называйте меня как-нибудь иначе.

– Волком? – Она позволила себе улыбнуться. – По-моему, «милорд» все же лучше.

– Отец назвал меня Гилом.

– Гил? – Яркое, сильное имя, его легко произносить. – Значит, быть по сему… Гил.

Он неуклюже кивнул и встал.

– Завтра я еду в Лосфорд по государственным делам. Приготовления к свадьбе обсудим, когда я вернусь. – Исполнив свой долг, он коротко поклонился. – Спокойной ночи, леди Валери.

Сэр Гил выполнил задачу, как будто стряхнул с ладоней грязь. Уже успев отойти на три шага, он услышал ее голос:

– Если уж мне надобно звать вас Гилом, тогда и я – просто Валери!

Он оглянулся и удостоил свою нареченную сухим кивком, как будто всякое вмешательство было болезненным.

Но потом он вернулся к ней, глядя ей в лицо. Забывшись от его взгляда, она встала со скамьи и шагнула в его сторону. Время замедлило свой бег. Ее пульс участился. Они стояли так близко, что она отчетливо видела его губы. Они казались мягче, чем она раньше думала. Один вздох, два, и они сделают еще шаг, коснутся друг друга, и потом…

– Спокойной ночи, Валери.

И он ушел.

«Ничего не изменится».

Хотелось бы ей, чтобы его обещание оказалось правдой.

Глава 5

После того как Гил сказал вдове Скаргилла, что женится на ней, он поклялся себе больше о ней не думать.

Ничего не получалось.

Все два дня, которые ушли на дорогу до Лосфорда, он не думал почти ни о чем, кроме нее.

В прошлом он редко оказывался столь неподготовлен к сражению. С мечом и щитом он чувствовал себя вполне свободно. Ни один человек не назовет его трусом. Он знал, как должен вести себя на войне благородный рыцарь. И готов был научить тому же своего сына.

Значительно труднее оказалось усвоить придворные манеры, искусство ухаживать за благородной дамой. Он все время откладывал изучение этих правил, считая их не важными. И сейчас, когда пришло время просить руки такой дамы, он терялся, не зная, что сказать.

Да, она согласилась стать его женой, хотя Гил не винил бы ее, предпочти она ему кого-то другого. «Но я должна познакомиться с вашими родными», – сказала она, как будто ни в чем не сомневалась и ничего не знала о его прошлом. Она в самом деле не знает, из какой он семьи? Если так, что будет, когда она все же узнает?

Гадать уже поздно. Она дала согласие. Вопрос решен. Он женится на ней и получит сына, о котором давно мечтает.

Что же он оставит ребенку в наследство? Кастилия мерцала перед ним, как далекая звезда. Очутившись в одиночестве, он снова будет вспоминать о разноцветных внутренних двориках, расположенных так далеко от лестерских лесов. Его сын будет расти и воспитываться на жарком солнце, вдали от родины, от мест, где фамилия Бруэн считалась позорной.

Когда впереди над узкой полосой воды, отделяющей Англию от Кале, показались зубчатые стены замка Лосфорд, он немного утешился. В Лосфорде он чувствовал себя дома больше, чем в своем родовом гнезде.

Здесь он сделал первые шаги к искуплению.

Одинокий мальчик из опальной семьи, он стал вначале пажом, а затем оруженосцем графа, одного из самых влиятельных людей в Англии. Прежде чем пасть на поле брани во Франции, граф выковал характер Гила и отточил его навыки.

Посылать гонца не было времени, но стража издали узнала его цвета, и, прежде чем он спешился, во двор выбежали леди Сесили, дочь покойного графа, и ее муж. Они обнялись.

– Как давно тебя не было! – воскликнула Сесили с мягкой укоризной – так могла бы обратиться к нему сестра.

Ее муж, Марк, молча хлопнул его по плечу. Они обменялись быстрыми улыбками воинов.

Прошло восемь лет с тех пор, как Марк после смерти графа продолжил его воспитание и научил новым способам носить щит и наносить удары мечом.

В те дни казалось, будто Англия победила всех своих врагов. Гил был еще молодым неопытным рыцарем и больше всего боялся, что у него не будет случая доказать, чего он стоит в бою. Ложные опасения! Таких возможностей оказалось предостаточно. И за то, что он остался жив, он должен благодарить Марка… и покойного графа.

Его провели в теплый замок, усадили у огня. За толстыми каменными стенами почти не слышны были завывания ветра. Поднесли чашу с вином, угостили жареным ягненком. Он смотрел в лица друзей и понемногу отходил, забыв о тяжелой дороге, грузе прожитых лет и неминуемой войне. Какое-то время он может просто наслаждаться тишиной и гостеприимством.

Интересно, каково это – иметь такую тихую гавань? Будет ли вдова Скаргилла… Валери… улыбаться, увидев его, как улыбается Сесили, когда смотрит на Марка?

– Я так рада тебя видеть! – вывел его из раздумий голос Сесили. – Когда же мы услышим, что ты женишься? – Она выжидательно подняла брови.

Он откашлялся. Ему есть что ответить.

– Герцог на этой неделе подыскал мне жену. – Слово «жена» еще казалось ему странным, непривычным.

– Кто она? – обрадовалась Сесили. – Говори!

– Она вдова. Я почти ничего о ней не знаю, – признался Гил.

Неожиданно до него дошло: скоро он узнает о ней все. Запах ее кожи. Вкус ее губ. Спит ли она на боку или на спине. Правда, об этом ему сейчас совсем не хотелось думать.

Сесили рассмеялась.

– Ты хоть скажи, как ее зовут!

– Валери. Леди Валери, вдова Скаргилл. – Он не впервые произносил ее имя вслух, но только сейчас представил, как часто отныне будет повторять его; и имя, и носящая его женщина теперь связаны с ним навечно.

– Леди Валери из Флорема? – как ему показалось, с радостью переспросила Сесили. – Несколько поколений ее семьи жили в двух днях езды отсюда.

– Ты с ней знакома? – Ему вдруг очень захотелось найти связь между своей невестой и Сесили, к которой он относился как к родной сестре.

Она покачала головой.

– Мы ни разу не виделись, хотя я знаю о ее владениях и о ее семье.

– Ланкастер говорил, что она из благородной семьи.

– Вот именно. – Сесили и Марк переглянулись; судя по всему, они понимали друг друга без слов. – И что она думает о… О твоей семье? – продолжила Сесиль.

– Она не сказала.

Его снова атаковали вопросы. Неужели герцог выбрал ее только потому, что она не может возразить? А может, она просто не знает о давних преступлениях, совершенных далеко от тех мест, где она жила? Если верно последнее, он сам должен ей все рассказать. Но тогда она, скорее всего, откажется выходить за него, он будет свободен…

Гил выпрямился. Его разочарования мелки и не стоят упоминания.

– Я приехал не поэтому. – Он поставил кубок на стол, мгновения покоя и тепла миновали. – Ланкастер готовится отплыть в Кастилию, а король собирает корабли, чтобы снова послать экспедицию во Францию.

Лицо Марка посуровело. Очень быстро он тоже стал воином, готовым к борьбе.

А Сесили? Она не такая, как большинство женщин; при упоминании войны на ее лице не проступил испуг. Лишь грусть, которая быстро прошла.

– Разве не король Эдуард командует всеми армиями?

Сесили слишком долго не жила при дворе. Она не знала, не могла знать, как ослабел король и как часто отсутствует в зале советов.

– Не сомневаюсь, что Ланкастер советуется с его величеством и своим братом по поводу каждого принятого им решения, – слишком быстро ответил Гил.

Можно подумать, армии по-прежнему ведут в бой величайшие воины Англии. Он вздохнул. Его друзья заслуживают того, чтобы знать все.

– По правде говоря, ни король, ни его старший сын не чувствуют себя хорошо. – Это признание трудно ему далось.

Ему показалось или Сесили и Марк в самом деле быстро переглянулись? Какую тайну делят они сейчас?

Сесили выросла в этом замке, получила его в наследство и хранила его для Англии. Именно Лосфорд считался бастионом, призванным остановить любого, кто посмеет пересечь Ла-Манш.

– Лосфорд готов, – сказала она. – Что нужно королю?

– Корабли. Большие и малые суда. Даже рыболовецкие баркасы. Все, что может плавать.

– А люди? – подал голос Марк.

Он попал в Англию как французский заложник и остался из-за любви, обещав королю Эдуарду защищать побережье. Захочет ли он участвовать во вторжении на свою родину? Гил ободряюще взглянул на Марка.

– Нет. Этого мы от тебя не ждем.

Марк вздохнул с облегчением. Они заговорили о другом: сколько кораблей можно раздобыть немедленно, когда будут готовы остальные. Стало ясно, что экспедиция может начаться позже, чем думал король.

– Примите мою благодарность, – сказал наконец Гил. – А также благодарность монсеньора Испании.

– Кого?

Быстро же он привык к жизни при дворе! Ему и в голову не пришло, что указы парламента не так быстро распространяются по острову.

– Герцог Ланкастер принял титул после того, как женился на законной наследнице кастильского трона.

Судя по выражению лица Марка, он считал новый титул Ланкастера довольно дурацким.

В комнату вбежал маленький мальчик, но, увидев незнакомца, замер на месте.

– Дени, – сказал Марк, – это сэр Гилберт Волфорд.

Мальчик тут же расправил плечи, посерьезнел и поклонился в знак приветствия.

Сесили улыбнулась с материнской гордостью.

– Наш сын, Дени. – Она погладила мальчика по голове, взъерошила ему волосы. – Которому уже давно пора спать.

У мальчика – сколько ему? семь? восемь? – были темные, как у матери, волосы, ее овал лица и решительный подбородок. Светло-карие глаза он унаследовал от отца.

– Сэра Гилберта, – сказала Сесили сыну, – вырастил мой отец.

Гил улыбнулся, стараясь успокоить мальчика.

– Твой дедушка был хорошим человеком и великим воином.

– В этом году мальчик должен нас покинуть, – с печалью в голосе произнесла Сесили.

Его примут в другой семье, где он получит соответствующее воспитание. Как когда-то отец Сесили принял к себе Гила.

– Кто будет его учить?

– Мы еще не решили.

Он вспомнил долгие годы учебы. Здесь, в замке Лосфорд, он вначале был пажом. Научился прислуживать за столом, читать стихи и ухаживать за боевыми конями. Затем, став оруженосцем, он учился держать сначала деревянный, а потом и стальной меч, чистить доспехи своего наставника… Лишь гораздо позже его самого посвятили в рыцари.

– Может, отдадите его мне? Я с радостью научу его всему тому, чему учил меня его дед.

Сесили и Марк снова переглянулись. Но не сказали «да».

Гил пожалел о том, что спросил. Всякий раз, как ему казалось, что он чего-то достоин, ему напоминали о прошлом его семьи… Этот мальчик – наследник одного из самых громких английских титулов. И даже доброты Сесили по отношению к нему недостаточно, чтобы она отдала сына на воспитание такому, как он…

– Напрасно я спросил, – поспешно сказал он, стараясь обернуть все в шутку. – Все равно я скоро ухожу на войну. – Мальчики не старше Дени будут сопровождать своих рыцарей – пусть не в бой, но все равно окажутся в опасности. – Ваш сын еще мал для того, чтобы воевать.

– Ничего я не мал!

– Замолчи, Дени! – велел его отец.

– Дени, твой отец прав, – сказал Гил, и сердце у него сжалось при виде этого гордого и упрямого мальчика: сейчас Гил недостаточно хорош для него, но когда-нибудь он станет влиятельным кастильским лордом, и тогда… – Прежде чем идти на войну, тебе предстоит несколько лет учиться хорошим манерам и стихосложению.

Мальчик состроил мину, которая говорила все, что он думает о таких занятиях.

– Я должен учиться бою и чести, а не стихосложению.

Сесили притянула к себе сына, одновременно укоряя и защищая его.

– Мне хочется еще немного подержать его дома, – призналась она, в ней заговорила не графиня, а мать.

Дени отчаянно вырывался.

– Я хочу ехать сейчас! С сэром Гилбертом.

Гил посмотрел на мальчика, которому так же не терпелось пойти на войну, как в свое время самому Гилу, когда он не видел для себя другого пути. Они с Марком переглянулись; Гил нагнулся к юному Дени.

– Когда-нибудь ты уедешь отсюда; ты редко будешь видеть родителей и родной дом. Побудь здесь еще несколько месяцев. Твои родители найдут подходящего человека, который займется твоей подготовкой. – Он сжал маленькое плечо. – Готовься!

Светло-карие глаза зажглись. Дени кивнул и улыбнулся уверенно и серьезно. Да, из этого мальчика выйдет такой же хороший воин, какими были его отец и дед.

Сесили встала и взяла сына за руку, собираясь укладывать его спать.

– Кроме того, мы не можем просить, чтобы сэр Гилберт что-то нам обещал прежде, чем он все обсудит со своей будущей женой. Ведь именно ей придется заботиться о тебе.

Только сейчас Гил понял: ему и в голову не пришло посоветоваться с Валери по поводу своего решения.

Он что-то буркнул в ответ. Несмотря на внешнюю уверенность, он вдруг понял, сколько перемен предстоит в его жизни.

Валери еще никому не говорила о том, что сэр Гил сделал ей предложение.

Ее будущий муж ускакал в Лосфорд, и от него не было никаких вестей. И герцог не вызывал ее к себе, чтобы поговорить о ее будущем. Шли дни, и Валери все чаще казалось, что она ослышалась.

– Он сказал, что мы скоро поженимся, – жаловалась она сороке однажды, когда, кроме них, в зале никого не осталось. – А потом уехал, и вот уже несколько дней от него ни слуху ни духу!

Птица склонила черную головку и принялась стрекотать на разные лады. Валери показалось, будто сорока восклицает: «Ах ты, бедняжка! Трудно тебе с ним?»

– Да! – И она улыбнулась, сама не понимая, что ее так позабавило: птица или то, что она ожидала от нее ответа.

Может быть, предложение ей только приснилось. Может, если бы она хранила молчание, все осталось бы, как прежде, и после Пасхи ее отпустили бы домой.

Прошла неделя, и она почувствовала, что больше не может хранить все в себе. Оставшись как-то под вечер наедине с леди Кэтрин, она произнесла вслух:

– Монсеньор Испании выбрал мне в мужья сэра Гилберта Волфорда.