Цветы со шрамами. Судьбы женщин в русской истории. Измена, дружба, насилие и любовь

Широкорожая

«Ох и страшна», – шептались за спиной. Но когда пятнадцатилетняя фрейлина смотрелась в зеркало, она видела вполне симпатичное лицо. Ну, скулы широковаты…

Юная Лизавета не могла понять, что основной причиной насмешек было то, что она играла в солдатики с 26-летним наследником престола. Молодая супруга цесаревича простить ей такую вольность никак не могла.

Единственным человеком при дворе, считавшим ее изумительно красивой, был наследник. И Лизе этого было вполне достаточно. Когда игры в солдатики на полу заканчивались, пара перемещалась под балдахин, где начиналась иная игра.

Елизавета Воронцова родилась 13 августа 1739 года. Отцом девочки был генерал-аншеф, действительный камергер и сенатор граф Роман Илларионович Воронцов. Мать, Марфа Ивановна Сурмина, происходила из богатой купеческой семьи.

Елизавета была вторым ребенком в семье. Первой родилась Мария – в 1737 году. А после Елизаветы еще трое – Александр, Екатерина и Семен.

В 1745 году Марфа Ивановна заболела тифом и скончалась в возрасте 26 лет. Пятеро детей, в том числе годовалый Семен, остались без матери. Лизе на тот момент едва исполнилось 6 лет. Смерть супруги самым негативным образом отразилась на характере Романа Илларионовича. Он совершенно забросил домашние дела, перестал интересоваться детьми.

Вскоре на бедственное положение семьи Воронцовых обратила внимание императрица Елизавета Петровна. Старших девочек Марию и Елизавету взяли ко двору, сыновей отправили к их деду, престарелому графу Воронцову, а младшая Екатерина стала воспитанницей ее дяди Михаила Воронцова, растившего дочь примерно такого же возраста.

Роман Илларионович, разбросав детей по городам и весям, стал жить с некой англичанкой Елизаветой Брокет, родившей ему двух сыновей, получивших вымышленную фамилию Ранцовы. Отпрысков от Брокет граф любил всем сердцем и, как сказал современник, «они пользовались особенною нежностью своего родителя, так что на них уходило его состояние».

В 1749 году императрица определила десятилетнюю Лизу в придворный штат 20-летней великой княгини Екатерины Алексеевны, супруги наследника престола Петра Федоровича. Будущая государыня Екатерина II так описала юную фрейлину:

«Очень некрасивый, крайне нечистоплотный ребенок с оливковым цветом кожи, а после перенесенной оспы стала еще некрасивее, потому что черты ее совершенно обезобразились и все лицо покрылось не оспинами, а рубцами».

Екатерина Алексеевна как чувствовала, что эта некрасивая девочка с рубцами на лице вскоре уведет у нее мужа…

Лиза Воронцова росла во дворце в весьма фривольной атмосфере, постоянно наблюдая за «игрищами» великой княгини Екатерины, великого князя Петра, их многочисленных придворных. Девочку практически не обучали ни наукам, ни каким-то премудростям, и она жадно впитывала то, что ее окружало, а именно великосветскую распущенность.

Несмотря на то что над Лизой откровенно потешались и обзывали «широкорожей», в возрасте 15 лет фрейлина смогла обратить на себя внимание самого наследника – Петра Федоровича, которого при рождении звали Карлом Петером Ульрихом.

Удивительно, но цесаревич, и по крови, и по убеждениям немец, да к тому же женатый на немке Екатерине (Софии Августе Фредерике Ангальт-Цербстской), влюбился в русскую барышню, дочку купчихи Марфы Сурминой. При этом свою жену Петр ненавидел всей душой, а та в полной мере отвечала ему взаимностью.

В своих знаменитых «Записках» Екатерина Алексеевна, уже ставшая императрицей, рассказывала, что Петр Федорович имел весьма странные вкусы: цесаревича тянуло на всевозможные уродства. Именно поэтому, по мнению Екатерины, наследник и изменил ей с «широкорожей» Лизой Воронцовой.

Юную протеже Петр называл как какую-нибудь старушку из народа – Романовна.

При дворе выбор цесаревича вызвал немалое удивление. По мнению большинства, сделав метрессой Романовну, наследник «выказал очень прискорбный вкус».

Изумлены были и за границей. Вот что писал о Елизавете посол Франции в России Жан-Луи Фавье:

«Безобразие Воронцовой было невыразимо и не искупалось ни хорошим сложением, ни белизной кожи. Она была не лишена ума и при случае смогла бы воспользоваться своим положением, если бы на то представилась хоть малейшая возможность».

Петр Федорович, который в 26 лет был сущим ребенком, обожал играть со слугами в солдатики. Девица Романовна – тоже неуклюжий, веселый и добродушный ребенок – полностью соответствовала его представлениям о дружбе и любви. В отличие от великой княгини Екатерины Алексеевны Лизе от Петра не нужны были ни дорогие подарки, ни награды, ни власть.

Воронцова искренне и с большим удовольствием участвовала в играх Петра, едва ли не единственная при дворе понимала и разделяла его детские причуды. Умная, властная, образованная, серьезная и жестокая Екатерина пугала наследника. Рядом с женой Петр чувствовал себя крайне некомфортно и после тяжелых разговоров с супругой подолгу плакал в объятиях доброй и ласковой Елизаветы.

Екатерина прекрасно знала о романе великого князя с фрейлиной, но не стремилась пресечь эти отношения. Дальновидная будущая государыня понимала: увлечение «широкорожей» окончательно уничтожает и без того ничтожную репутацию Петра, а значит, Воронцова невольно льет воду на ее, Екатерины, мельницу. Не видела ничего страшного в романе Петра с Лизкой и императрица Елизавета Петровна, называвшая Воронцову «госпожа Помпадур».

В январе 1762 года Елизавета Петровна скончалась в Петербурге в возрасте 52 лет. Новым Императором и Самодержцем Всероссийским стал 33-летний Петр Федорович, принявший тронное имя Петр III.

Едва вступив на престол, Петр III объявил 22-летнюю графиню Елизавету Романовну Воронцову своей официальной фавориткой. Как зафиксировал современник, один из первых русских агрономов Андрей Тимофеевич Болотов, Петр почти все время проводил с Лизкой и «не скрывал ни перед кем непомерной любви к ней». Все это при живой и здравствующей супруге, императрице Екатерине Алексеевне, которую государь называл «запасная мадам».

Государевы милости посыпались на «госпожу Помпадур» как из рога изобилия. Император сделал барышню камер-фрейлиной, подарил шикарные апартаменты в Зимнем дворце неподалеку от своей опочивальни. 9 июня 1762 года Елизавета Воронцова получила вторую по значимости награду империи – орден Святой Великомученицы Екатерины, которым жаловали великих княгинь.

Не обделил Петр любимую и в материальном плане. Воронцова получила из казны 5 тысяч империалов на уплату ее многочисленных долгов, также ей было выделено золота и драгоценностей на 50 тысяч рублей.

Елизавета, получив огромное влияние на государя, стала вести себя высокомерно по отношению к императрице, ведь Екатерина Алексеевна была помехой на пути к счастью Петра Федоровича и фрейлины. Послы иностранных государств дружно сообщали своим правителям, что русский царь готовится заключить супругу в монастырь и сделать своей женою графиню Воронцову.

Возможно, так бы оно и вышло, если бы не ум, прозорливость и храбрость Екатерины Алексеевны. Помогла 33-летней императрице и красота, позволившая сделать фаворитами многих влиятельных мужчин империи.

Ранним утром 28 июня 1762 года братья Алексей и Григорий Орловы тайно перевезли Екатерину из Петергофа в Петербург, где императрице присягнули на верность гвардейские части. Узнав о переходе военных на сторону супруги, Петр III отрекся от престола, после чего его взяли под стражу. Вот как описывал дальнейшие события историк А. В. Гаврюшкин:

«Где-то достали вино, и началась всеобщая попойка. Разгулявшаяся гвардия явно собиралась учинить над своим бывшим императором расправу. Граф Никита Панин насилу собрал батальон надежных солдат, чтобы окружить павильон. На Петра III было тяжело смотреть. Он сидел бессильный и безвольный, постоянно плакал. Улучив минуту, бросился к Панину и, ловя руку для поцелуя, зашептал: „Об одном прошу – оставьте Лизавету Воронцову со мной, именем Господа милосердного заклинаю!“»

Разумеется, Лизавету с Петром не оставили. Гвардейцы под командованием Алексея Орлова вывезли низложенного императора из Петербурга в его дворец в Ропше. Здесь Петру Федоровичу было суждено прожить чуть больше недели. 6 июля 1762 года бывший самодержец погиб при невыясненных обстоятельствах.

Официальное следствие называло причиной смерти «геморроидальные колики» из-за неумеренного употребления горячительных напитков. В народе же были уверены, что Петра Федоровича убил Алексей Орлов. Не сомневались в насильственной гибели государя и за границей.

Но что же Лизавета? Графиню, только что жившую во дворце и купавшуюся в роскоши, взяли под стражу. Арестовал Воронцову все тот же Никита Панин. Фрейлина бросилась перед ним на колени и так же, как и ее возлюбленный, целовала Панину руки, умоляя не лишать ее жизни и позволить воссоединиться с Петром Федоровичем.

По приказу Екатерины метрессу низложенного императора отправили в подмосковное имение ее отца. Перед этим Лизавету лишили звания камер-фрейлины, отобрали орден Святой Екатерины. Отцу фрейлины, графу Роману Илларионовичу Воронцову, ее императорское величество написала следующее:

«Чтобы она уже ни с кем дела не имела и жила в тишине, не подавая людям много причин о себе говорить».

Приказ государыни Елизавета исполнила: не стремилась ко двору, не появлялась в Петербурге, нигде не рассказывала о романе с императором. 18 сентября 1765 года в подмосковном Конькове она тихо вышла замуж за статского советника А. И. Полянского, а через год родила дочь Анну.

Мало-помалу злость Екатерины II на «широкорожую» соперницу прошла, и императрица разрешила Елизавете перебраться с семьей в Петербург. В 1774 году 35-летняя Елизавета родила сына Александра. Екатерина II к тому моменту настолько сменила гнев на милость, что стала мальчику крестной матерью.

В 1776 году императрица выделила Воронцовой 45 тысяч рублей для уплаты долгов. Несмотря на расположение Екатерины, графиня предпочитала как можно реже показываться при дворе, большую часть времени посвящая воспитанию детей.

Пятнадцатилетняя Анна Полянская, дочка Елизаветы Романовны, в 1782 году была принята во фрейлины и получила от императрицы шифр – золотой с бриллиантами знак отличия для придворных дам.

Зимой 1792 года графиня Воронцова сильно простудилась и умерла в возрасте 52 лет. Ее дочь Анна удачно вышла замуж за барона Вильгельма д’Оггера, нидерландского посла в Петербурге, почти всю жизнь прожила за границей. Сын Александр, крестник Екатерины II, построил блестящую карьеру при дворе и в 1817 году, уже при Александре I, стал сенатором.

Так сложилась судьба женщины, которая стала другом одинокому и растерянному наследнику престола и едва не поплатилась за это жизнью.

Багрянородная

В палаты ввели четырнадцатилетнюю девочку в традиционном русском наряде. Молодой датский принц, насмотревшийся при дворе своего отца на самых поразительных красавиц, глядел со скукой. Ну, девочка и девочка.

«Походи, походи, Ирина, – приказал государь. – Покажи себя дорогому гостю».

Царевна прошлась по палатам, опустив прекрасные, опушенные длинными ресницами глаза. Принц отметил стройную да ладную фигурку, щечки румяные, как райские яблочки.

Царь, заметив промелькнувший в глазах молодого человека интерес, с гордостью сказал: «Хороша царевна! Багрянородная! Ради такой и душу диаволу продашь, не то что веру поменяешь».

О рождении царевны Ирины Михайловны в «Книге, глаголемой Новый летописец» сообщалось:

«В лето 7135 (1627) году родилась у государя царя и великого князя Михаила Федоровича всея Русии дочь царевна и великая княжна Ирина Михайловна и крещена была в Чудовом монастыре. А крестил ее сам святейший патриарх Филарет Никитич московский и всея Русии, а отец крестный – троицкий келарь Александр».

Появление на свет Ирины было знаковым событием как для государя Михаила, так и для всей династии Романовых. Доселе бездетный 31-летний царь наконец-то доказал и себе, и народу, что он способен на деторождение, а династия обрела надежду на получение в дальнейшем наследника престола.

Важно и то, что девочка была «багрянородной» царевной – то есть рожденной не от наследника московского престола, а от государя. Так ее и стали называть при дворе – Багрянородная.

Дочку царю подарила вторая жена, калужская дворянка Евдокия Стрешнева, которая чудом стала супругой государя и царицею. На смотре невест 1626 года, организованном матерью Михаила Федоровича, инокиней Марфой, Евдокия была всего лишь прислужницей одной из знатных невест. Но царю приглянулась не та, которой расчесывали косы, а та, которая это делала. Марфа зело была недовольна, но ничего поделать не могла.

Рождение царевны было широко отпраздновано на Руси. В городах звонили в колокола, в церквях проходили службы во здравие Багрянородной и ее венценосных родителей. На улицах Москвы устроили народные гуляния.

Росла девочка в тереме под приглядом многочисленных мамок да нянек. По приказу царя Ирину обучали грамоте и рукоделию. В 1640 году царевне Ирине исполнилось 13 лет. Глядя на живую, умную и красивую дочку, Михаил Федорович решил, что ее пора выдавать замуж. Новой правящей династии для укрепления влияния требовались родственные связи с иностранными государствами, поэтому жениха государь приказал искать за границей.

Прежде всего отправили посла в Данию. Это королевство вполне лояльно относилось к невестам из «варварской» Московии. Конечно, смерть в Москве 29 октября 1602 года датского принца Иоанна, жениха царевны Ксении Годуновой, несколько подпортила брачную репутацию русского царства – в Дании были уверены, что Иоанна отравили. Тем не менее Михаил Федорович надеялся, что события 38-летней давности не повлияют на судьбу его дочери.

Так оно и вышло. Русские послы без труда нашли Багрянородной жениха – 17-летнего Вальдемара Кристиана, графа Шлезвиг-Гольштейнского. Молодой человек был сыном короля Дании Кристиана IV и его второй морганатической (в неравном браке) супруги Кирстен Мунк. Вальдемар Кристиан был по сути бастардом (незаконнорожденным ребенком) и не являлся претендентом на престол, но Московскому царству на большее рассчитывать вряд ли приходилось.

Царя Михаила Федоровича предложенная датским королем кандидатура устроила, однако он попросил послов собрать в Дании побольше сведений о Вальдемаре. Выяснилось, что король Кристиан нежно любил младшего сына, подарил ему остров Тосинге и владение Керструп с замком Вальдемар Слот. К семнадцати годам принц объездил всю Европу, бывал во Франции, Англии, Италии, неоднократно выполнял дипломатические поручения отца в Швеции.

В целом Вальдемар Кристиан был завидным женихом, несмотря на сомнительность происхождения. Чтобы не упустить неплохую партию, Михаил Федорович поспешил пригласить юношу в Москву.

В 1641 году 18-летний граф (которого в России называли исключительно королевичем) прибыл в Белокаменную. При дворе Михаила Федоровича иностранного жениха приняли с небывалым почетом. Вальдемар привез русскому государю богатые дары, в том числе дошедший до наших времен уникальный кубок из серебра и золота.

В Москве королевич познакомился с четырнадцатилетней невестой и остался очень доволен красотою и статью Ирины.

Заключив по приказу отца торговый договор с Москвой, Вальдемар Кристиан отправился восвояси с обещанием вскоре вернуться и взять царевну в жены.

Возвратился Вальдемар в 1644 году, когда Ирине исполнилось 17 лет. Сразу после приезда королевича началось обсуждение условий брака.

К тому моменту Михаил Федорович крепко привязался к Вальдемару и очень желал, чтобы именно этот молодой человек стал его зятем. Препятствием было нежелание датчанина принимать православную веру взамен лютеранской. На переходе, причем непременно через перекрещивание, настаивал патриарх Иосиф. Королевич наотрез отказался сменить веру своих предков и заявил о желании вернуться в Данию.

Михаил Федорович не отпустил жениха. Между тем патриарх Иосиф отправил королевичу письмо, в котором попытался переубедить его. Вальдемар Кристиан, прекрасно разбиравшийся в богословии, написал ответ с весьма грамотными и содержательными возражениями. В конце послания Вальдемар попросил патриарха ходатайствовать перед государем о скорейшей отправке его на родину.

Для сочинения второго письма патриарх Иосиф привлек священника-справщика Ивана Наседку, известного своей ученостью. Но и это письмо не возымело на Вальдемара Кристиана необходимого действия. Тогда государь Михаил Федорович повелел провести в Москве открытые прения о вере.

Прения начались 2 июня 1644 года. Позицию православных отстаивали все тот же Иван Наседка, протопоп благовещенский Никита, протопоп черниговский Михаил Рогов и несколько видных греческих и малороссийских священников, оказавшихся в тот момент в столице. Противостоял этой «команде» лютеранский пастор Матфей Фильгобер, личный духовник Вальдемара Кристиана.

Православные доказывали, что девица русская, крещеная не может выйти за представителя иной веры. Однако Иван Наседка со товарищи не смогли свою правду в полной мере обосновать. Пастор Фильгобер в свою очередь напомнил, что великий князь Иван III выдал дочь замуж за католика – князя Литовского Александра Казимировича.

Понимая, что проигрывают в богословском споре, представители русского царя стали описывать прелести Ирины Михайловны:

«Быть может, он думает, что царевна Ирина нехороша лицом; так был бы покоен, будет доволен ее красотою, также пусть не думает, что царевна Ирина, подобно другим женщинам московским, любит напиваться допьяна; она девица умная и скромная, во всю жизнь свою ни разу не была пьяна».

После года богословских споров, в 1645 году, Вальдемар Кристиан категорически отказался принять православие. Для бедной Ирины, которая успела полюбить жениха и привыкнуть к мысли, что он ее суженый, это стало тяжелейшим ударом. Глядя на страдания дочери, царь осерчал и лишил королевича возможности покинуть Россию. По сути дела, датский жених был посажен под домашний арест.

В мае 1645 года Вальдемар и несколько рыцарей из его свиты предприняли дерзкую попытку бегства. Они разоружили охрану и бросились к Тверским воротам, намереваясь покинуть Москву. Однако у Тверских ворот беглецов задержали и разоружили.

Королевич предстал перед лицом русского государя и потребовал отпустить его к отцу. Царь отверг это требование и приказал содержать жениха под стражей. Так бедняга Вальдемар, столь недальновидно приехавший в Россию для женитьбы на юной красавице-царевне, оказался узником.

Датчане предпринимали и другие попытки освободить графа. Так, послы Дании организовали заговор с целью вытащить Вальдемара из России – тщетно. Михаил Федорович не внял даже настойчивой просьбе его величества короля Дании Кристиана.

Спасла графа только смерть царя Михаила. 14 июля 1645 года Алексей Михайлович вступил на престол, и уже 17 августа этого же года Вальдемар Кристиан преспокойно покинул Россию и отправился в Данию, даже не попрощавшись с 18-летней несостоявшейся невестой.

Ирина так и не стала супругой заморского королевича, зато играла большую роль при дворе своего младшего брата Алексея. Шестнадцатилетний царь полностью доверял старшей сестре, в своих письмах он неоднократно называл Ирину матерью.

Царевна зимой жила в палатах в Москве, летом – в Покровском, перешедшем ей по наследству от бабки – инокини Марфы. Усадьба Ирины Михайловны была одной из самых благоустроенных в России: царевна отличалась искренней любовью к садоводству. Значительную часть денег, которые выделял венценосный брат, она тратила на благотворительность, например на строительство женской Успенской обители.

Ирина выступала против преследования старообрядцев. В лице царевны нашли защитницу протопоп Аввакум и боярыня Феодосия Морозова. Только вмешательство царевны уберегло протопопа Аввакума от «усекновения языка» и отрубания руки; к этим карам он был приговорен в 1660 году. Ирина Михайловна была адресатом не одного письма Аввакума.

Царевна Ирина узнала о гибели Вальдемара Кристиана в 1656 году. По возвращении из России королевич перессорился с двором своего отца, а с матерью разругался в пух и прах по финансовым вопросам. В конце концов пребывание в Дании стало для Вальдемара не только невыносимым, но и небезопасным, и он отправился в Польшу, где поступил на военную службу.

В составе армии короля Швеции Карла X в 1656 году Вальдемар Кристиан принимал участие в польско-шведской войне и погиб в ходе битвы при Люблине в возрасте 33 лет.

В королевича Ирина была влюблена в детстве, но по большому счету она его совершенно не знала. Тем не менее после неудачи с Вальдемаром Кристианом Багрянородная больше никогда не стремилась под венец. Замуж так и не вышла, занимаясь своим садом в Покровском, а также воспитанием многочисленных племянников и племянниц – детей царя Алексея Михайловича. В июле 1672 года Ирина Михайловна стала крестной матерью новорожденного царевича Петра Алексеевича, будущего Императора Всероссийского.

Царевна тяжело заболела в 1679 году и скончалась в возрасте 51 года. В историю Ирина Михайловна вошла как одна из самых добрых, нестяжательных и скромных русских царевен.

Так сложилась судьба женщины, жених которой не захотел поменять веру ради нее и, вполне возможно, лежа со смертельной раной на усыпанном телами люблинском поле, пожалел об этом.