000
ОтложитьЧитал
«Планеты спят и видят сны,
Где караулят вас драконы
Чужой неведомой страны…».
Древняя зориданская считалочка
Зверь! Вставай! Хватит дрыхнуть! Брок твою…».
Гэбриэл Кавари
Сага о героях звёзд, грандиозных открытиях и величайших победах
Проникновение…
– Аркан[1]!
– Лимбо[2]!
– Аркан!
– Лимбо!
– Аркан!
– Нет, Ортего! Ты невыносим! – Гэбриэл отшвырнул бесполезные карты. – Убийственный приёмчик! Когда ты научился так играть?
– Лучше спроси, где…
– И где?
Вместо ответа Ортегиус загадочно пошевелил бровями…
– Брокова задница!
Восьмилетний Эдди – старший из сыновей Гэбриэла под шумок умудрился снять навигационную панель и перераспределить контакты. И всё это пока друзья с упоением резались в Космический Аркан, а Хэрхи-пилот, он же Хэрхирад-златорог – в своих мечтах, задремал… Так они и прошляпили диверсию, и теперь летели в обратную сторону.
– У-Уй! Папа! Ааааай…
Гэбриэл выудил малолетнего угонщика за ухо из-за колонки и хорошенько встряхнул.
– Сопля зелёная! Дилетант! Кто ж так угоняет?
– Ааааааууууууу! – мальчишка взвыл сиреной. – Я хочуууу обратно! На матч… Ууууу!
– Прекрати вопить! – Гэбриэл выпустил ухо пацанёнка, а то, не ровен час, Камилла на крик прискачет, тогда и кудахтанья не оберёшься. Тем более он нашёл другого козла отпущения, не такого громкого, но истинно рогатого. Покуда Эдди всхлипывал и теребил несчастное ухо, Гэбриэл подкрался к кольцерогу и проорал:
– Хэрхи!
– Виноват!
Карфаг подскочил, спросонья продувая рога и хлопая растерянно глазами… Во снах он был так близок к получению венка! И уже ставил ногу на последнюю ступеньку пьедестала, как вдруг… Тут Хэрхи кое-что вспомнил, упёр руки в бока, набычился и сердито уставился на Гэбриэла.
– Великий умник! Я тебе не нанимался…
– Прости, Хэрхи, – разбойник ухмыльнулся.
Не то, чтобы Хэрхирад сильно важничал с тех пор как стал новым секретарём учёного совета, но Гэбриэл никогда не упускал случая напомнить ему о прежних деньках и застать врасплох.
– Брось, Хэрхи, дружище, – он хлопнул приятеля по плечу. – Лучше исправь, давай, что там мой пострелёнок натворил. А то, мы так никогда не долетим.
Карфаг укоризненно посмотрел на обоих Кавари – старшего и младшего, покачал головой и полез в колонку…
Несмотря на почётное назначение и возросшие амбиции, он кое в чём оставался старым добрым Хэрхи и ввязался в очередное приключение по доброй воле. Приспичило тряхнуть стариной! Затосковал по звёздам и бесшабашной жизни. Засиделся и совсем зарылся в научную бюрократию…
Год назад Хэрхи выбрали на учёную должность. Ведь трудолюбивый, исполнительный карфаг отличался редкой добросовестностью и честностью, в отличие от бывшего секретаря. Тот, по слухам, проигрался, промотался и спился. Хотя кое-кто утверждал, что слухи неверны. Эдан Пауэр удачно обогатился на взятках, прикупил себе половину курортной планетки и счастливо прожигал там остаток жизни на солидную пенсию.
– Всё. Исправил. Следуем прежним курсом. Пойду-ка я покамест… Посплю…
– Э-э… Какого брока! То есть… Не последишь за дорогой, пока я занят?
Гэбриэл покосился на проекционную доску, всё ещё намереваясь отыграться. Хэрхи перехватил этот взгляд и ответную усмешку Ортегиуса.
– Нет уж. Моя вахта закончилась. Ваша очередь.
Карфаг нарочито сладко потянулся, игнорируя возражения и просьбы капитана, резво устремился к лифту, и… Безнадёжно запутался рогами в верёвке… Мотнулся разок-другой. И застрял окончательно.
– Помогите! Кто-нибудь…
Гэбриэл оглядел рубку, с натянутыми по центру бельевыми верёвками, полюбовался на потешно барахтающегося в них кольцерога и рявкнул:
– Камилла!
«Когда успела?»
– Слышу, милый, незачем так кричать.
Она явилась, одной рукой прижимая к боку дрыгающего ногами малыша Редди, а другой волоча контейнер с выстиранным бельём. Сына тут же выпустила, чтобы не мешался, и сорванец шустро затерялся в недрах рубки. А Камилла ловко выпутала карфага из верёвок и принялась, как ни в чём не бывало, развешивать штаны, носки и рубашки. И только наклоняясь за новой вещью, заметила, как смотрит на неё муж.
– Что?
– Как, что? Что это значит? Почему это здесь?
Гэбриэл подёргал верёвку, и ему на физиономию свалились мокрые брюки. Капитан поморщился, шлёпнул их на спинку кресла и утёрся рукавом.
– Ну-у… – Камилла невозмутимо выудила из контейнера юбку. – Вы так часто пачкаетесь, что приходится стирать, иногда.
– Я понимаю, но для этого есть…
– Сушилка не работает!
– Хэрхи!
Но карфага и след простыл. Хэрхи предпочитал не вмешиваться в семейные дрязги. Ортегиус же украдкой наблюдал за разборками, щипля себя за курчавую бородку и посмеиваясь.
– Зверь! – гаркнул Гэбриэл.
Молчание…
– Зве-ерь!
– Что?
– Почему сушилка не работает?
– А я знаю?
– А кто должен знать?! Брок-пихто? Почини немедленно!
– Совсем загоняли! – взбунтовался Дух корабля. – Зверюго тут, Зверюго там…
Зверю осточертела такая жизнь и деспотизм капитана, настолько, что он от возмущения утратил инстинкт самосохранения и высунулся одним глазком в соту… О чём моментально пожалел. Трёхлетний Редди тут как тут нарисовался и пальчиком сосредоточенно принялся выковыривать глазик из ячейки.
– Аааааааайййяяяйййй! – благим матом заорал Зверь. – Уберите это от меняяяя!
Если Эдди унаследовал криминальные способности отца, то Редди – некоторые свойства полукровки. Мальчишка перемещался как метеор. Только что был на корме, смотришь, уже в кубрике. А позже проявился и вампирский синдром. Случайно. Взрослые не уследили, а Зверь проворонил (или сделал вид), и Редди очутился в открытом космосе, просочившись через одну из неучтённых мембран… Мальчика нашли через полтора часа – холодного и до смерти напуганного, но вполне целого и живого.
– Редди! – воскликнула Камилла. – Немедленно оставь сенсоры Зверя в покое!
И мальчуган с хитрой улыбкой на шкодном личике переместился куда-то в неизвестном направлении.
– О, брооок… – простонал Гэбриэл, чувствуя только, как ветер свистит по рубке. – Милли, обязательно было тащить сюда шпанёнка?
– Я не могла оставить ребёнка без присмотра, – заметила Камилла. – Вот сейчас закончу со стиркой…
И она невозмутимо развесила на верёвке подштанники Гэбриэла.
– Почему в рубке? – капитан схватился за голову, ибо она начинала звенеть от детского визга. Эдди с Редди снова чего-то не поделили. – У Зверя миллион отсеков!
– Не миллион, а всего тысяча шесть, – педантично поправил Зверь, уже вполне очухавшись и благоразумно затаившись в сотах.
– Я у себя дома, – огрызнулась Камилла. – Где хочу, там и вешаю.
И Гэбриэл почему-то пристыженно умолк. Подождал, пока жена закинет на верёвку последнюю пару носков и попросил, выискивая взглядом рассредоточившуюся по рубке детвору:
– Тогда хотя бы придумай, чем занять ребятёнков. А то, мы никуда не долетим.
Камилла отставила пустой контейнер и хлопнула в ладоши.
– Мальчики, обедать!
– Я не хочу… – из-под кресла вынырнул Эдди, дуя на потные от беготни вихры. – Пфуй! А что на обед?
– Манная каша, – мстительно сообщил Зверь.
– Ууу, – мальчишка скривился.
– Не слушай его, дорогой, – поспешно вмешалась Камилла. – На первое супчик… Твой любимый, овощной.
Выразительная гримаса мальчугана живописно намекала на то, что хрен редьки не слаще…
– А на второе, макароны по-космонавтски.
Эдди заулыбался и вылез из-под сиденья. Макароны он любил. Тем временем, Камилла пыталась по движению воздуха определить местонахождение Редди. Но, услышав о макаронах, пострел-молния и сам возник, не успев затормозить, и сшибая по пути бельевой контейнер.
– Все в сборе? – улыбнулась Камилла.
– Не-е, – тут же наябедничал Редди.
– Тедди не хватает, – определил Эдди.
– Тедди! – родители переглянулись и одновременно хлопнули себя ладонями по лбу. О среднем сыне они периодически забывали. И с момента старта вспомнили о нём впервые. Едва ли их стоило в этом винить. Хорошо хоть вообще вспомнили…
Шестилетний Тедди явно пошёл не в Гэбриэла. В четыре года мальчик самостоятельно научился читать и с тех пор читал всё, что попадалось ему на глаза или под руку. Начиная с вывесок и заканчивая этикетками на бутылках. А в остальном, этот парнишка вовсе не создавал проблем. Вот и сейчас, тихо забившись в уголок, он читал инструкцию к звездолёту. Иногда Гэбриэл задумчиво разглядывал его и спрашивал жену:
– «А ты уверена, что это наш ребёнок?»
– «Нет, – честно отвечала Камилла. – Уж больно он на Янси похож».
А ныне профессора Янсельмы Брикк – декана факультета космогонии и астрофизики…
– Тедди! Тедди! Тедди! – звали его хором на разные голоса. – Тедди! Медвежо-онок!
Тихоню искали в течение получаса.
– А может, ну его? – подумал вслух Гэбриэл. – Жрать захочет – сам придёт.
– Я тебе покажу «ну»! – взвилась Камилла. – Ребёнок так и с голоду помрёт!
Если действительно уродился в Янси…
– Объект не найден! – периодически докладывал Зверь, подливая масла в огонь и наслаждаясь эффектным зрелищем паники.
Все уже было решили, что средненький от скуки подался в открытый космос. Но им повезло. В разгар поисков Тедди сам вылез из своего укрытия и ещё минут пять с удивлением наблюдал за мамой, папой и братьями, которые проносились мимо него и голосили. Пока не догадался спросить:
– Вы не меня ищете?
Кавари застыли, кто, где стоял, а потом разом набросились на тихушника с упрёками.
– Весёленькая семейка! – гоготал Ортегиус.
– Ага, – за компанию вторил ему Зверь, таращась с безопасного потолка… Как-никак, а его интеллекта вполне хватило приспособиться ко времени появления третьего сорванца. Пока никто из ребят не научился летать…
Тедди благосклонно всех выслушал и недовольно им попенял:
– Вы мне помешали читать.
– Обедать пора, радость моя, – напомнила ему мама-Камилла. – Потом почитаешь.
Мальчишка насупился.
– Я тебе ещё книжек принесу, а еду можешь взять с собой в каюту, – разрешила Камилла.
– А я!? А мне?! – наперебой загалдели Эдди и Редди.
– А вам нельзя! – отрезала строгая мать.
– Уууу! – завыл Эдди, а Редди заревел.
Камилла всплеснула руками и беспомощно оглянулась на мужа.
– Та-ак… – вперёд сурово выступил Гэбриэл, теряя терпение. – Тихо!
Мальчишки настороженно умолкли. Когда в процесс воспитания встревал отец, это означало…
– Экипаж! Равняйсь! Смиирр-но! К вам обращается ваш капитан.
Это означало увлекательную игру!
– Есть, кэп! – Эдди вытянулся и приставил ладонь к виску, а братья собезьянничали за ним.
– По порядку номеров рассчитайсь!
– Один.
– Два-а…
– Тли!
– Эдди, Тедди и Редди! Слушайте мой приказ! Направо! Иии… Шагом марш! На камбуз!
И мальчишки, стараясь держать строй, но всё равно маршируя вразнобой, гуськом двинулись по указанному маршруту.
– Спасибо, кэп, – Камилла подмигнула мужу. – Что бы я без тебя делала? – чмокнула его в щёку и бросилась за сыновьями на камбуз, пока макароны не оказались размазаны по иллюминаторам или приклеены к переборкам.
А Гэбриэл с чувством выполненного отцовского долга подкрутил усики и втиснулся на своё место за пультом.
– Эх, надо бы снова отрегулировать подлокотники…
Капитанское кресло приходилось время от времени перемонтировать. За последние годы Гэбриэл слегка раздался, в плечах, и отрастил усы.
– Или же вернуться к былой форме, – проговорил он задумчиво, поглядывая на экран.
– Зверь!
– Ась?
– Мы летим правильным курсом?
– Агась…
– Ох, и влип ты, Гэбби, – Ортегиус покачал головой, наблюдая за ним.
– О чём ты, дружище? – Гэбриэл откинулся на спинку кресла, думая о своём.
– Куда настругал столько? При такой-то жизни… И главное, зачем?
– Вот! – подхватил Зверь. – Я устал его об этом спрашивать.
– Нишкни, Зверюга! Для тебя же стараюсь. Смену себе ращу. Целая команда боевым комплектом.
– Чтоб я уснул и не проснулся! – Зверь в шоке вытаращил все тридцать три ока.
– Я тебе усну!
Ортегиус хмыкнул. Его забавляли перепалки друга с двигателем звездолёта.
– По правде говоря, от тебя я такого не ожидал, – признался астроном, возвращаясь к прерванному разговору в надежде постичь тайны души полукровки.
– Конечно, брок, ты же у нас закоренелый холостяк.
– Безусловно, Камилла хорошая девушка, но чтоб захотеть жениться…
– Я и не хотел, – нахмурился разбойник. – Она меня вынудила.
– Тебя?! Как?! – в один голос изумились Зверь и звездочёт.
– Элементарно! Подсадила на ревность… С тех пор я гашу в себе это подлое чувство. Джамрану правы…
Гэбриэл вздохнул.
– И к кому ты её приревновал? – уточнил Ортегиус. – На этот раз.
– К Бореку… Чтоб его броком припечатало!
– Хм… – Зверь деликатно смылся из сот.
Гэбриэл, сожалеющий о содеянном, зрелище жалкое и удручающее.
«Кем его сделали быт и рутина… – досадливо бормотал Зверь. – Где они – лихие денёчки? Где контрабанда, угоны, схватки, погони? В какую это кануло пробоину-дырку?.. И что мы получили взамен? Подгузники, слюнявчики, ор бесконечный, погремушки, машинки и вечная суета; размазанная по сотам каша и рубка во флагах на верёвках… До чего же мы докатились!».
– Камилла выдвинула ультиматум. Или я женюсь, или она уходит к Бореку…
– Друг мой, женщины частенько так грозят, для профилактики. Надо было сделать вид…
– Она не просто угрожала. А собрала чемодан и действительно ушла. Еле догнал…
– Погоди! Как это ушла? Из одной галактики в другую?.. На чём?
– Нет, то случилось на Млечном пути, аккурат на Ролдоне-2. В прошлый наш прилёт, девять лет назад… – Гэбриэл вздохнул.
– Всё равно, зря ты ей поддался. Помыкалась бы с этим джамрану и вернулась, как миленькая.
– Да нет, – тоскливо усмехнулся Гэбриэл. – Это же Камилла. И ещё… Объявила, что ждёт от меня ребёнка… И реально ждала. Иначе я не мог… И с тех пор, как привязанный. Зебру не покидал.
– Вот-вот, – буркнул Зверь. – И я вместе с тобой, никуда… А то, давно бы уже отыскали…
– Нишкни! – прикрикнул на него Гэбриэл. – Толку-то, что мотались туда-сюда все прошлые разы? Никаких зацепок или подвижек.
– Зато теперь, возможно… – мечтательно выдохнул Зверь.
– Молись броку, чтобы так и было, – капитан пожал плечами. – А не очередная гонка за призраком.
Его, в свою очередь, нервировал разочарованный Зверь. До сострадания.
– Командор бы не вызвал нас просто так, – веско заметил Ортегиус. – Они там снова что-то обнаружили. Интересно…
– А тебе-то что до этого? – удивился Гэбриэл. – Разве ты летишь не по другому поводу?
Так и было. Неустанно наблюдая за небом в телескоп, Ортегиус отметил необычные спектральные признаки в зоне оптического смещения группы молодых звёзд. Проанализировал, выдвинул гипотезу… И вскоре заявил о своём открытии в галактическое научное сообщество. Вот так в Зебре зажглась новая звезда суперкласса – Яркий гигант, обладающий светимостью голубого сверхгиганта, но по массе не превышающий всего нескольких масс стандартного жёлтого карлика. По праву первооткрывателя Ортегиусу выпало самому назвать звезду, и учёный нарёк её, или, скорее, его – Кяман, что с древне-алактийского наречия переводилось как «вершина», «навершие» или «венец». И не случайно. После серии замеров Ортего выявил некую закономерность в расположении Кямана относительно других, сравнительно недавно открытых звёзд. О чём и собирался доложиться на галактическом симпозиуме…
– Может, откроешь секрет, где научился так играть? – Гэбриэл обнулил проекцию и перетасовал карты. – И тогда сыгранём новую партию…
– Лучше спроси у кого, – загадочно усмехнулся астроном.
Сезон 4. Эра Повелителей
Универсальная формула —
это ключ к благоденствию или…
Капец всему!
Карфагский тост
Звёздная дата – 4.16. Превратности рока
4.16.1 – Хэллоуин на Ролдондоне
Командорский отсек мощно сотрясался от рока. И тыквы пузатым хороводом кружили под потолком, щерясь огненными оскалами и пылая треугольными глазницами. Вокруг жужжали роботы уборщики, и, запущенные все разом, вертелись в импровизированном кибернетическом танце…
Маленький Кантор топал ножками и хлопал в ладоши в такт хрипловатым голосам, выкрикивающим «Moscow Calling!» и «I'm phono-phono-phono-phonomaniac!» под звуки хард-н-хэви металл.
Ребёнок обожал рок! Особенно в исполнении «Парка Горького»… А Женя прыгала перед сыном, подпевала, как могла, и размахивала «микрофоном» – круглой антикварной расчёской. Мать и сын веселились на полную катушку, и плевать им было, что тыквы с огоньками внутри не настоящие, а всего лишь электронные летающие муляжи. Других на станции в эту пору всё равно днём с огнём не сыщешь.
Ева с малышом Канти радостно засмеялись. Мать подхватила ребёнка на руки, затанцевав с ним по комнате. Ясные синие глаза мальчишки сияли от восторга. Синий – редкий цвет радужки для джаммарунноида, а в остальном Кантор типичный маленький джамрану и вылитый отец. Ну, не считая того, что кроха обожал рок… Это порой наводило Женю на странные мысли… Неужели, где-то глубоко в ней ещё с незапамятных времён затаился ген Рокена, выжидая своего часа и дождался… Правда, Талех утверждал, что это полная ерунда… Кстати!
Талех!
Веселье неожиданно закончилось с приходом командора и мужа, а музыка оборвалась на самом интересном месте. Уборщики, словно жуки, бросились врассыпную и попрятались по углам. И Кантор принялся возмущаться, громко вопя, так, что мордашка порозовела, а хохолок надо лбом взмок… Хотя, вообще-то, он был дружелюбным, улыбчивым и милым ребёнком… Но сейчас… Ор стоял на весь отсек! Куда гремевшему до этого року?! Канти сжал кулачки и встопорщил разноцветную джамранскую шевелюру… Иглы у него, в отличие от старшего брата, не сформировались, поскольку гатракский геном у ребёнка отсутствовал напрочь, но функциональный атавизм сохранился. Волосы дыбом вставали, когда он злился, и, к вящему изумлению самых тёртых и прожжённых генетиков, родился Кантор сразу «многоцветным»… Все, кто принимали роды, обалдели.
– Это ещё что такое? – сурово вопросил отец, в упор глядя на сына.
Подействовало моментально.
– Нитё! – Кантор орать перестал, но обиду затаил, смешно насупившись; гордо протопал в детскую и хлопнул переборкой.
– Каков характер, – заметил Талех, чуть приподняв бровь. – И почему он отвечает мне по-русски?
Они давно установили правило. С мамой на мамином языке, а с папой – на джаммрунните.
– Чего ты хочешь от ребёнка? – Евгения пожала плечами и напомнила. – Ему всего два года, и мы тут Хэллоуин отмечали.
Тонкий намёк на толстые обстоятельства…
– Дурацкий человеческий праздник, смысла которого я не вижу? – Талех обвёл ладонью пространство, выразительно оглядывая реющую под потолком кавалькаду тыкв.
– Но я-то с Земли, да и треть станции оттуда родом. Даже у синегарцев празднуют что-то подобное. Ты же сам разрешил.
– Знаю, – буркнул командор, приближаясь к жене, – и раз сто пожалел об этом… С утра тут не Ролдондон, а сумасшедший дом. Что же к вечеру будет?
– А ночью… – Женя мечтательно закатила глаза. – В Синегарской Звезде… Ты можешь там не появляться.
– И не подумаю, – фыркнул муж.
– Для твоего же морального облика лучше… Всё равно не постигнешь всей прелести. Хотя тебе даже костюм надевать не обязательно.
– Это для меня не самое страшное, – заверил командор, вытащил из кармана вчетверо сложенный листок бумаги и протянул ей. – Есть развлечения и похуже.
– Зачем? – не поняла Женя.
– Читай.
Она взяла, развернула, а Талех выдвинул из стены кресло, сел и нахмурился. Сие не предвещало ничего хорошего. Женя уткнулась в листок, пробежала глазами по строчкам, и её разобрал смех… Она кусала губы, с трудом сдерживаясь, потом всё же прыснула, а через пару секунд хохотала во всё горло, аж слёзы выступили на глазах.
– Тебе смешно, – укоризненно заметил командор. – Неужели так забавно?
– А как это может быть не забавно? – Евгения давилась от смеха и читала в перерывах между приступами хохота:
«… И Талех очень беспристрастно… довёл хлыстом дам до…».
– Хм… Реально? Ну-у, зная твой внутренний пыл и потенциал… Я поручусь!
– Ева!
– А вот это – прелесть просто!
«Ах, Радех – тот ещё проныра! Совал зэ-йдэх свой во все…».
– Куда?.. Не! Не! Ты только послушай дальше!
«Но где ж кутил наш Занден бравый?.. Кадрил крюлянок, для забавы,
Пока Сандер с подбитым глазом… блевал над ржавым унитазом.
Переводил он рифмы в баре и… получил бухлом по харе…
Гэб, Борек, Карек, Зверь и Рокен там до утра рубились в покер.
В итоге, Карека раздели и Боббэротом поимели,
Устроив тёмную в подвале. А сами с Грегом отжигали!
Когда толпой ввалились к Халу, в каптёрке тяпнув – для запалу…
Харизмы к вечеру утратив, заснули мордами в салате.
Им филиноид пел протяжно, обнявшись с гатраком вальяжно…
Дерябнули и Зиги с Хьюго, на брудершафт куснув друг друга».
Женя уже икала и рыдала от смеха, когда впереди обнаружился самый смак:
«Лишь Шердан тосковал несчастный… И модулятор клял напрасно.
Остался «Хм» его без дела, зато ренОме уцелела»[3].
Она так заливалась, что даже Кантор отодвинул створку и высунул разноцветный вихор, затем недоумённую рожицу и поднял бровки домиком.
«Чего это с мамой?» – как будто вопрошал малыш, поглядывая на папу.
– И кто же автор сего шедеврального непотребства? – поинтересовалась Женя, отсмеявшись, её до сих пор нет-нет, да и прибивало на хи-хи.
– А ты не догадываешься? – язвительно осведомился Талех. – Хотя бы с трёх раз.
Евгения фыркнула.
– Да тут и гадать нечего… Вернее, дай угадаю с первого. Сразу видать руку мастера по каверзам и проказам, э-э… Джардани?
– В точку! – огорчённо выдохнул командор. – Наш сын распространил листовки со скабрёзными виршами по всей станции… И даже мои агенты не могут их собрать. От этого они только прибавляются.
Женя снова фыркнула.
– Хэллоуин!
– Идиотский праздник, – ответил Талех.
– Не более идиотский, чем гремлиндж-парад, – вредно парировала Евгения.
– Так что делать будем? – муж перевёл тему разговора на конструктивные рельсы.
– Оставим для семейной истории, – Женя любовно погладила листочек и аккуратно сложила. – А про меня ничего не написал… – слегка обиделась.
– Я не о стишках, – раздражённо уточнил Талех, – а о сыне. Ему уже шестнадцать, с половиной. Давно пора в интернат. Решено!..
Командор подскочил с кресла.
– Пусть собирает вещи.
– Эй! – запротестовала Евгения. – Не порть сыну праздник!
– Если я вовремя не испорчу ему праздник, то он изувечит нам гены и нервы. На всю оставшуюся жизнь.
– Мне – нет, – поспешно заметила Женя. – По мне – это даже весело…
Но Талех уже вызвал Джанни по коммуникатору и строго приказал сыну «немедленно явиться в семейную каюту…».
Старшие дети – Джардани и Диана жили теперь отдельно от родителей, в собственных одноместных квартирах, но в том же секторе и на одной палубе.
Кантор, уловив командорские нотки в голосе отца, молниеносно укрылся в комнате и задвинул переборку. Но Евгения материнским чутьём определила, что хитренький кроха всё же оставил щёлочку для подглядывания и подслушивания.
Джардани явился. Нагло, вызывающе и ни капли не смутился, увидев в руках матери листовку. Однако моментом уяснил причину такого скоропалительного вызова.
– В твой интернат я не поеду! – с порога дерзко заявил он отцу.
Талех в ответ лишь усмехнулся и красноречиво выпустил хлыст.
Женя вздохнула.
Вот посмотреть со стороны – так жуть и сплошной произвол. Не семья, а группа извращенцев. Отец – злокозненный тиран, сын – поэт и хулиган. Дочь не от мира сего и себе на уме. Младшенький – очаровательный и хитропопый манипулятор…
Семейка клоунов! Цирк на прогулке! Гремлиндж-шоу!
А ей самой отведена тяжкая роль регулировщика, с поправкой на стрелочника.
Кризис налицо! И не только в детско-родительских отношениях, и не столько, а, скорее, в супружеских…
Тут Женя вспомнила, что через полчаса у неё консультация у генопсихолога Карека.
Докатилась! Ксенопсихолог…
Отец и сын некоторое время молча и непримиримо взирали друг на друга.
– В юности я и сам чудил, – снисходительно заметил Талех, как мудрый и старший. – Неприличные стихи – ерунда, но твоё открытое неповиновение генетическим законам…
– К гатраку ваши законы! – заявил Джанни не моргнув глазом.
– Подойди-ка сюда, – спокойно и вкрадчиво произнёс командор, щёлкая хлыстом. – Я тебе гены-то вправлю.
– Не пугай, папа, – небрежно ответил сын, выкидывая из запястья кнут, – у меня тоже есть чем.
Щёлочка между переборками расширилась, и оттуда выглянул синий глаз, а следом показался любопытный нос. Это не укрылось и от Талеха.
– Поединок? – усмехнулся он, как-то нарочито поигрывая хлыстом.
Женя вздохнула. Похоже, отец замыслил преподать урок сразу обоим сыновьям.
– Поединок! – Джанни вскинул подбородок.
– Хорошо. Но ты же помнишь, чем всё завершилось в прошлый раз?
– Помню, – Джардани на миг сжал губы, – но это полгода назад.
– Тогда я дал тебе фору. Сейчас поблажек не жди. И уговор…
– Какой? – юноша насторожился.
– Я побеждаю – ты отправляешься в интернат.
– А если я? – Джанни не забывал о запрете на применение ментальной силы.
– Ты… – командор насмешливо хмыкнул. – Куда захочешь.
– Ступай, мама, – попросил Джардани. – У нас тут намечаются разборки по-мужски.
– Нетушки! – заартачилась Женя, привычная к джамранским методам воспитания.
– Пожалуйста…
Отказать сыну в просьбе она не могла.
– Ладно, – и Евгения удалилась в кабинет, где за плотно сомкнутыми переборками запустила видеослежение.
Противоборство закончилось быстро и на этот раз.
– Рано тебе со мной тягаться, – констатировал Талех, скрутив сына.
Впрочем, командору тоже досталось. Джанни всё-таки повзрослел.
– День на сборы. Завтра прибудет Занден и отвезёт тебя в интернат, как адх’энэт.
– А ты? – безразлично уточнил Джардани.
– А я буду занят.
– Чем? – Джанни извернулся, чтобы посмотреть Талеху в глаза. Лицо командора было непроницаемым.
– У нас с Гэбриэлом дела, – отец усмехнулся и отпустил сына.
– О, так дядя Гэбриэл прилетает?! – обрадовался юноша, растирая запястья.
– Сегодня условным вечером. С Камиллой и детьми.
«Так-так-так… – подумала Женя. – Уже… Как летит время!»
– Можно мне с ними увидеться?
– Конечно, до отъезда. А пока, приведи себя в порядок и марш собирать вещи.
Джанни кивнул и подозрительно быстро ретировался.
– Ева, – громко произнёс Талех, – я знаю, что ты незримо присутствуешь… Свяжись, пожалуйста, с Владиславом и попроси его присмотреть за Джардани до отлёта. Он как-никак тоже покровитель.
– Хорошо, – Женя вышла из кабинета, – но проблему следовало решить как-нибудь иначе.
– Вся проблема в том, – заявил Талех, – что мы не отправили его вовремя в джамранский интернат, и теперь в нём буянит джаммарунноид. Следовало пресечь это раньше. С Кантором я такой ошибки не допущу.
– Кантор другой, – заметила Евгения.
Малыш услышал, что о нём говорят, и полностью высунулся из-за переборки.
– Пойдём-ка, сынок, погуляем, – предложил командор, протягивая к нему руки.
Кантор посопел немного для приличия, но тут же заулыбался и бросился на шею отцу.
– Куда бы ты хотел пойти? – осведомился Талех, подхватывая младшенького на руки и усаживая к себе на плечи.
– Пайк и лёк! – Канти расплылся в улыбке до ушей, будто этого вопроса и ждал.
– Парк и рок, – перевела Женя.
Кантор многословием не отличался, в отличие от брата и сестры.
– И что сие предполагает? – озадачился командор.
– Сегодня в парке – рок-маскарад в честь Хэллоуина. Все музыканты в костюмах страшилищ, и зрители тоже в масках. Я ему обещала.
– Лёк! Лёк! Лёк! – принялся выкрикивать мальчуган, подпрыгивая на плечах у отца.
Талех скривился.
– Ты же знаешь, чем это чревато, – попенял он жене.
Она пожала плечами.
– Вставь беруши с блокирующей пропиткой и позови Рокена, в помощь.
Так уж случилось, что именно Рокен стал покровителем малыша Кантора.
«Наверное, генетический рок тому виной, – предположила Евгения. – Отсюда и общая врождённая любовь к року музыкальному».
– Канти – ребёнок и ему не повредит, – заметила она. – Наоборот, разовьёт генетическую чувствительность.
– Или пойдём в любое интересное место, сынок? – закинул удочку Талех на всякий случай.
– Неть! – запротестовал Кантор, переходя на «мамин» язык. – Лёк!
– Что ж, – согласился Талех. – Тогда недолго, а то скоро встречать дядю Гэбриэла…
Кантор задумчиво сдвинул бровки. Он не знал никакого дядю Гэбриэла.
– У него трое мальчишек, – поддержала Ева мужа, – похожих на тебя, а один твой ровесник, ну, почти. Поиграете вместе.
– В пайке, – бодро откликнулся Кантор, просияв личиком.
– Не ребёнок, а маленький дипломат, – Женя вздохнула, провожая взглядом озадаченного мужа и счастливого сына, а душа в этот момент болела за старшенького.
Итак, надо разобраться с делами. Впереди ещё целая хэллоуинская ночь…
Она улыбнулась в предвкушении и принялась собираться на приём.
Карек ждал её в кабинете психологической службы с перевёрнутой буквой пси на двери и поднялся навстречу с радушной улыбкой.
– Садись, Ева.
Как только они устроились в креслах, генопсихолог завёл разговор.
– Ты ведь осознаёшь насколько ваша ситуация нетипична?
– Конечно, – пациентка кивнула, – потому что я – человек, а Талех – джамрану.
– Не только… – Карек покачал головой. – Аи… Специфика и в том, что ваша проблема… не совсем генетическая.
– Мм-м… Поясни.
– В основе разлада не генофизика, а чистая психология… Всё остальное – следствие.
– Прицепом, то есть?.. Согласна, ведь проблема неприятия всё же с моей стороны. У Талеха подобных сложностей не возникает. Он-то всегда готов.
– В том-то и дело, – подхватил Карек. – И, видишь ли… Я провёл тесты, чтобы окончательно убедиться, изучил причины, проанализировав твои выкладки и раскладки… Будь семейные трудности связаны с генотипом мы бы устранили их в два счёта генетическим вмешательством, но в твоём случае это не поможет. Вернее, на какое-то время – да, а потом всё начнётся сначала.
– Понимаю, – Женя окончательно расстроилась. – Жить на постоянных инъекциях и таблетках – это не вариант.
– А даже если Талех соблазнит тебя с помощью вспомогательных средств или собственных генетических ресурсов, ничего хорошего из этого не выйдет… Естественно, сперва у него всё получится, но после станет только хуже… К тому же, равноправие всё усугубляет…
– К чему ты клонишь?
– Лучше бы вам прийти вместе.
«Ага, не клонишь, а уклоняешься».
– Нет! Командор всегда занят, и потом… Не говори ему! Ладно?
– Я ведь обещал тебе, – напомнил Карек.
«Знаю вас, джамрану», – подумала Женя, а вслух сказала:
– Очень на это надеюсь.
– На твоём месте, я бы от мужа не скрывал. Поскольку вы вместе, то не бывает односторонних подходов, выходов и решений. Как ни бегай… Оба причастны.
– Разумеется… Тогда почему Талех ведёт себя так, будто проблемы для него не существует? Иногда мне кажется, что он потерял ко мне интерес, но ему просто негде спать…
– Глупости! Он командор станции и в его распоряжении любая каюта, медотсек или, на худой конец, диван в кабинете и… – заметив ошалевший Женькин взгляд Карек спохватился. – Я говорю, Ева, джамрану такое не свойственно.